Известно оригинальное название лишь нескольких картин старых мастеров. Одно из немногих исключений – «Het Pelsken» («Шубка»). Так назвал Рубенс портрет второй жены Рубенса Хелены Фаурмент в завещании, которое составил 27 мая 1640 года, всего за несколько дней до своей смерти 30 мая 1640 года.
Описание картины
«Как тебе не стыдно, Питер Пауль», – словно говорит Хелена, глядя через обнаженное плечо на своего портретиста и мужа Питера Пауля Рубенса. Молодая женщина стоит лицом к зрителю, чуть шагнув и повернувшись вправо. Её вьющиеся волосы до плеч с модной челкой украшены белой лентой, в ушах серьги, в правой из них сверкает белая жемчужина. Женщина обнажена, но закутана в шубку, отороченную черным мехом и отделанную золотой вышивкой, которую она изящно придерживает. Под шубой видна прозрачная сорочка изо льна, которую дамы в то время носили на голое тело (камичетта, как у красавицы Рафаэля «Форнарина», картину которую Рубенс видел и возможно, использовал в качестве вдохновения).
Она стоит на красной дорожке, которая уводит взгляд зрителя вправо и за пределы портрета. Перед ней на коврике красная бархатная подушка, украшенная кисточками и обрезанная по краям картины. Пространство, в котором она находится, четко не определено. Однако в двух местах оно освещено – за рукавом у левого края картины и над ковриком. Смутно видны очертания чаши фонтана, украшенной маской льва.
Портрет, скорее всего, написан в Хет Стен, поместье в Элевейте, включавшего замок, которое Рубенс купил в 1635 году.
Первоначальная композиция глубоко обязана картине Тициана «Портрет девушки в мехах», основанной на классической скульптуре Венеры Стыдливой, которую Рубенс видел и скопировал в коллекции короля Англии Карла I, во время его пребывания в Лондоне. Но Рубенс превратил идеализированную обнаженную фигуру эпохи Возрождения в тело из плоти и крови, со складками под мышками и на животе, жиром в коленях. На первом этапе Рубенс изменил позу и положение фигуры, затем расширил поясной портрет до «в натуральную величину». Это повлекло за собой серьезные изменения фона. Рост Хелены 162 см, что выше среднего роста женщин в первой половине 17 века, который составлял около 155 см.
Рубенс сначала нарисовал большой каменный фонтан, установленный в арочной нише позади Хелены, вода в котором била на двух уровнях – из головы льва (внизу) и из «писающего мальчика» (наверху). Он закрашивал это в два этапа (но голова льва все еще видна).
Фонтан может указывать на то, что Рубенс изобразил молодую жену как Сусанну или Вирсавию. Коврик и подушка усиливают это впечатление, подразумевая иконографию правителя в библейской теме образов. Однако Хелена не проявляет ни беззаботности Вирсавии, которая считает, что за ней никто не наблюдает во время купания, ни потрясения Сусанны, обнаруживающей старцев.
Левой рукой она обхватила живот и ладонью придерживает рукав шубы – хотя неясно, хочет ли она прикрыть наготу или собирается отпустить «защиту». Пальцы правой руки, которые, кажется, слегка сжимают воротник на левом плече, в следующий момент могут с такой же легкостью отпустить его. Хелена не делает никаких попыток прикрыть грудь, наоборот, правая рука приподнимает её и откровенно представляет зрителю. Жена Рубенса предстает в полном осознании своих физических прелестей и соблазнительной силы и сдержанно подчеркивает свою сексуальную готовность позой, румянцем, откровенным взглядом. Её взгляд направлен на зрителя – собственного мужа. Таким образом, сам Рубенс – неотъемлемая часть картины. Он – другая сторона в этом эротическом диалоге и Хелена вполне законно флиртует с ним.
Лента, натянутая вокруг лба Хелены, предназначалась для предотвращения образования морщин, поэтому её иногда обрабатывали кремом и носили не только в ночное время, но также во время болезней и после родов. Включение этой повязки можно рассматривать как часть откровенного изображения тела жены со всеми его несовершенствами. Округлый живот, полная грудь указывают на несколько беременностей. В этом контексте лента прекрасно передаёт близкие отношения между мужем и женой.
Название
Рубенс завещал этот откровенный портрет жене, намеренно не сделав его частью имущества. В завещании он добавляет, что его стоимость не должна быть вычтена из официальной доли в его имуществе (он также оговорил, что ни портреты его двух жен, ни его автопортреты не должны быть проданы после его смерти, а переданы детям). Это подчеркивает интимный характер картины, как и название, выбранное самим художником.
В голландском языке 17 века «pelsken» называли длинный, отделанный мехом домашний плащ. Но более распространенным значением было «юбка» и в шутливом варианте – «женщина». «Pelsken» – также синоним кожи. Таким образом, название обозначает не только изображенную одежду, но и обнажённую женщину.
На картине «Суд Париса» (версия 1636 в Национальной галерее, Лондон) у Афродиты похожая накидка, которую она снимает, чтобы предстать перед Парисом. Художник также изобразил Вирсавию («Вирсавия у фонтана» около 1635 г.) в таком плаще, обернутом вокруг бедер. Моделью Вирсавии послужила Хелена Фаурмент. Эти работы доказывают, что Рубенс осознавал эротический потенциал частичного покрытия обнаженного женского тела мехом и сознательно использовал его в своих картинах.
Что Рубенс пытался сказать «писающим мальчиком», которого закрасил
В 1619 году Жером Дюкеснуа Старший создал самую знаменитую бронзовую статую писающего мальчика, поместив её в нишу (в центре Брюсселя). Она заменила старую каменную версию, которая, вероятно, датируется 14 веком. Большой успех Дюкеснуа был скопирован много раз.
Но «писающий мальчик» Рубенса вдохновлён конкретной классической скульптурой (декор фонтана). Рисунок показывает, что он тщательно изучал её (сегодня в Лувре) и, возможно, видел в коллекции Боргезе в Риме. Использование скульптур детей для украшения фонтанов – давняя традиция. Например, бургундский хронист, дипломат и поэт Оливье де Ламарш в рассказе о въезде Филиппа Доброго в Лилль в 1453 году описывает скульптуру, изображающую «маленького ребенка, полностью голого, на камне, непрерывно писающего розовой водой» («un petit enfant tout nu, sur une roche, qui piddoit eau rose continuellement»).
Рубенс определённо был знаком с «писающим путто» Джулио Романо на потолочной фреске Зала Психеи в Палаццо дель Те в Мантуе. Донателло, который был пионером в переосмыслении крупного мотива путти в скульптуре, изобразил один из самых ранних примеров «puer mingens» эпохи Возрождения на рельефе на основании скульптурной группы Юдифь и Олоферн. После своего возрождения во Флоренции 1400-х годов художественный мотив распространился по всей Европе, достигнув пика популярности в 16 и 17 веках.
Есть работы с изображением писающего мальчика, расположенного над маской льва, которые предшествовали композиции Рубенса. Например, рисунок Ганса Бола (1534-1593), показывающий Вирсавию в дворцовом саду, где раковина украшена такой скульптурой.
Интересное изобразительное изобретение представлено в «Сусанна и старцы» фламандского художника Виллема Кея, включающее фонтан с похожим на саркофаг бассейном (с маской льва на передней стороне), который питается писающим путто. Один из стариков указывает на путто, положив большую руку на каменное тело ребенка, как будто он пытался удержать его подальше от Сусанны.
Конечно, Рубенс был знаком с этой иконографией, но в своих версиях о Сусанне и Вирсавии он использовал разные фонтаны. Везде, где это было уместно, он включал в композиции фонтаны, но никогда с изображением «писающего мальчика».
Путто из плоти и крови представлен Рубенсом в картине «Вакх». В композиции он указывает на гедонистический аспект. Изобилие (вина) приводит к отсутствию сдержанности, что иллюстрируется маленьким мальчиком – потеряв всякий самоконтроль, он не стыдится мочиться на публике.
Писающий мальчик в «Вакханалия» (или «Андрийцы») Тициана – ближайший «родственник» мальчика позади Хелены.
Но почему Рубенс изначально включил этот мотив? Хорошо знающий как классическую литературу, так и иконографию эпохи Возрождения, Рубенс осознавал эротический подтекст мотива. Одно из самых известных изображений «puer mingens» – картина Лоренцо Лотто «Венера и Купидон». Здесь мотив функционирует как ссылка на сексуальный союз, идею, которая восходит к классической античности и включает как сексуальность, так и плодовитость. В латыни глаголы, обозначающие мочеиспускание, как mingere, часто использовались в значении «извергать семя».
Такое толкование подтверждается надписью на подносе для роженицы (desco da parto), созданном Бартоломео ди Фруозино. Этот подарок в честь рождения сына изображает мальчика, который мочится золотом, обрамленным надписью с пожеланиями здоровья его родителям и – благодаря мотиву – удачи и плодовитости. Хелена, несомненно, была плодовитой женщиной.
Хелена Фаурмент
Недавно посвященный в Англии в рыцари художник (и вдовец) писал в письме, адресованному большому другу, французскому астроному и антиквару Николя-Клоду Фабри де Пейреску:
«Я решил снова жениться, потому что не чувствовал себя созревшим для воздержания и безбрачия; впрочем, если справедливо ставить на первое место умерщвление плоти… Я выбрал молодую женщину из порядочной, но буржуазной семьи, хотя все советовали мне взять в жены женщину благородного происхождения. Но я испугался высокомерия, распространенной болезни знати, особенно у женщин. Вот почему я выбрал девушку, которая не покраснеет, увидев, как я беру в руки кисти. Сказать по правде, было бы тяжко потерять драгоценное сокровище свободы в обмен на поцелуи старухи».
В 1630 году был подписан англо-испанский мир, ради которого Рубенс так много работал, и художник вернулся в Антверпен. В декабре он женился на 16-летней Хелене Фаурмент, дочери преуспевающего торговца шелком и гобеленами. Ему было уже 53 года. Рубенс был знаком с семьей Фаурмент через семейные и деловые связи. Брат Хелены Даниэль-младший был женат на Кларе Брант, сестре Изабеллы (первой жены), а отец Хелены, Даниэль, был любителем искусства и владел работами Рубенса и Якоба Йорданса. Даниэль Фаурмент также заказал Рубенсу создание картонов для серии гобеленов о жизни Ахилла.
Хелена была одной из самых красивых женщин Антверпена, Рубенс ее обожал. В эпиталаме, написанной в честь их свадьбы, друг Рубенса, гуманист Ян Гаспар Гевартус сравнивает невесту с Еленой Троянской. А жениха называет счастливее Зевксиса, который, чтобы изобразить Елену, объединил красоту пяти девушек, в то время Рубенс обладал живым образом непревзойденной красоты – Еленой Антверпенской. Ян Гаспар Гевартус описывает Елену не только как «прекрасную женщину несравненной добродетели и красоты», но и как Гебу, богиню юности, которая не дает своему мужу (Гераклу) стареть: «Пусть он снова станет молодым в твоих объятиях, прекрасная дева, и получит животворящую силу из твоих уст».
Кажется, каждое милое лицо, которое Рубенс писал со времени своего второго брака, напоминает Хелену. Она – кормящая грудью богиня на картине «Венера, Марс и Купидон» и Юнона, извергающая молоко из груди на картине «Рождение Млечного Пути».
За десять лет брака Хелена родила пятерых детей, младшая дочь родилась восемь месяцев спустя после смерти отца. В течение шести недель она отвечала за всё домохозяйство, детей от первого и второго браков Рубенса. Сохранившиеся квитанции показывают, что обширный гардероб Рубенса был продан, его золотая цепь переплавлена, а деньги отошли детям.
Через три с половиной года после рождения Констанции у нее родился еще один ребенок, которого 9 октября 1644 года крестили в церкви Святого Андрея под именем Ян ван Брауховен. Его отец – Ян-Баптист ван Брауховен, барон, позже граф ван Бергейк (1619–1681), который был на пять лет моложе Елены. В 1643-44 годах он уже был олдерменом Антверпена, впоследствии построил карьеру на службе испанской короны.
В 1645 году они поженились. В браке родилось еще пятеро детей.
В завещании Рубенс указал, что его коллекция картин и произведений искусства может быть продана в какой-то подходящий момент. Поэтому он попросил художников Франса Снейдерса, Яна Вильденса и Жака Мурманса (ученика Рубенса) составить подробный список после его смерти.
Первая картина в этом списке – «Кающаяся Магдалина» Тициана (художник создал несколько вариантов), которая, очевидно, не нашла покупателя на аукционе 1642 года и осталась во владении Хелены. В 1646 году она попыталась продать ее антверпенскому торговцу произведениями искусства Маттиасу Муссону. Минимальная запрашиваемая цена составляла восемьсот гульденов, поскольку Рубенсу когда-то предлагали за нее тысячу гульденов.
Муссон организовал показ «Кающейся Магдалины» и ряда других картин эрцгерцогу Леопольду Вильгельму. Хелена одолжила Муссону свою карету на время пребывания Леопольда Вильгельма Австрийского в городе. В то время наличие кареты считалось признаком богатства и статуса. Маргарет Кавендиш, позже герцогиня Ньюкасл, писала, что по прибытии в Антверпен она насчитала всего несколько экипажей, и Хелена была среди первых четырех владельцев экипажа в городе. К 1652 году Хелена с семьёй переехала в Брюссель. Одна из ее дочерей от брака с Рубенсом, Изабелла Елена (1635 – 1652), была похоронена в Брюсселе в Нотр-Дам-де-ла-Шапель, римско-католической церкви.
8 июня 1658 года Хелена поручила антверпенскому нотариусу составить завещание, в котором она, среди прочего, указала, что хочет быть похороненной рядом со своим первым мужем, а ее второй муж унаследует «Шубку». Однако вскоре она отменила этот дар и добавила то, что может объяснить это. В случае смерти каждый из детей от обоих браков должен получить равную долю ее имущества. Но только дети от ее брака с Рубенсом унаследуют предметы из имущества художника. Хелена, очевидно, хотела, чтобы имущество Рубенса осталось в семье Рубенсов.
В 1730 году картина каким-то неизвестным путем оказалась в венской художественной коллекции императора Карла VI, где была доступна избранной публике.
15 июля 1673 года Хелена умерла в Брюсселе и, как она и завещала, была похоронена в семейной часовне Рубенсов в церкви Святого Иакова в Антверпене.