— Чтобы больше я тебя здесь не видела! Хватит таскаться по моему дому! Забудь адрес и имя моего сына! Ясно тебе?
Нина Сергеевна с грохотом захлопнула дверь и прислонилась к стене, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Она стянула с вешалки старый флисовый жакет, накинула на плечи и направилась в гостиную, где на диване с телефоном в руках сидела её дочь.
— Мам, ты на кого там разоралась? — Ирина подняла голову от экрана. — Опять какие-то сектанты ходят? Или Костя где-то долгов понабрал?
Нина Сергеевна тяжело опустилась в кресло и потёрла виски.
— Если бы! Это Настя, Костина бывшая. Приходит тут, глазами хлопает. Теперь ей срочно нужно с ним поговорить, — она презрительно скривила губы. — Объявилась, как только сын за границу уехал.
Ирина с интересом отложила телефон.
— Настя? Та самая, которая...
— Да-да, — перебила Нина Сергеевна. — Якобы беременна от Кости. Подумать только! Наш мальчик только-только жизнь устраивать начал, карьеру делает, а тут эта... — она замолчала, подбирая слова поприличнее.
— А почему ты думаешь, что она врёт? — Ирина выпрямилась, глядя на мать с любопытством.
Нина Сергеевна поморщилась.
— Потому что эта Настя — девица сомнительного поведения, — она покачала головой. — Не мог Костя с такой связаться серьёзно. Не мог! Я его другим воспитала.
Ирина хмыкнула.
— Ну, дела... Приехал я в гости, а тут такие страсти! Костя только-только хорошую работу в Германии получил, а у него тут незаконнорожденный ребёнок нарисовался? Вот это попал братец!
— И не говори, — вздохнула Нина Сергеевна, любовно глядя на дочь. — Но Костя об этом не узнает, я уж прослежу. Новый номер его телефона у этой девицы точно нет, а я ей не дам.
Про себя Нина подумала, что не зря невзлюбила Настю с первого взгляда. Было в ней что-то неуловимо знакомое и неприятное. А когда узнала, кто она такая, и вовсе пришла в ужас.
Настя была дочерью второй жены бывшего мужа Нины Сергеевны. Того самого, от которого она родила Ирину, и который бросил их, когда дочери было всего пять лет. Теперь получалось, что сын Нины, Костя, от второго брака, встречался с падчерицей отца своей сестры. Родством эту связь назвать было нельзя, но сама мысль вызывала у Нины отвращение.
Об этом сложном переплетении она Ирине не рассказывала. Дочку свою она обожала, баловала, всегда старалась оградить от всего плохого. Несколько лет назад они сильно поссорились из-за какой-то глупости, и Ирина почти год не общалась с матерью. Нина Сергеевна тогда чуть с ума не сошла от переживаний. У неё обострилась гипертония, и врачи категорически запретили ей любые перелёты.
А про Настю Нина Сергеевна упорно твердила себе, что не мог Костя быть отцом её ребёнка. Просто не мог — и точка. Скорее всего, девчонка забеременела от кого-то другого, а теперь пытается повесить ребёнка на её сына.
— Ты почему Лизоньку не привезла? — спросила Нина Сергеевна, наблюдая, как Ирина собирает чемодан. Пролетела неделя, и дочь уже собиралась обратно в Москву. — Внучке скоро шесть, а я её толком и не видела.
Ирина поджала губы.
— Мам, ну что мне её тащить в такую даль? У неё и садик, и кружки. Я же не на всё лето приехала. В следующий раз привезу, обещаю.
Нина Сергеевна вздохнула. Где-то в глубине души она понимала, что могла бы и сама съездить в Москву. Но одна мысль о долгом перелёте вызывала у неё панику. Она так и осталась в своём маленьком городке, а дети разлетелись кто куда.
Свою внучку Лизу она видела только на фотографиях и по видеосвязи. Иногда пыталась разглядеть в чертах малышки себя или дочь, но на экране телефона это было сложно. Хотелось обнять её, погладить по головке, почитать сказку перед сном — всё то, что она когда-то делала для своих детей.
Но теперь её дети были далеко. Ирина — в Москве, а Костя — и вовсе за границей. Зато Настя несколько раз приходила, просила номер телефона Кости. С каждым визитом её живот становился всё заметнее.
— Уходи! — устало говорила Нина Сергеевна. — Хватит меня мучить! Не Костин это ребёнок, и не убедишь ты ни меня, ни его в обратном.
Со временем Настя перестала появляться. А потом Нина Сергеевна случайно увидела её на улице с коляской. Она даже не посмотрела в ту сторону, не хотела знать, кого родила эта девушка.
***
— Мама, я с Михаилом развожусь, — голос Ирины в телефоне дрожал от сдерживаемых слёз. — Он уезжает и забирает Лизу с собой. В Испанию.
Нина Сергеевна похолодела.
— Как — забирает Лизу? Он не может просто так увезти твою дочь!
На другом конце послышались рыдания.
— Может! Он уже всё решил. И суд на его стороне. Мама, я не хочу об этом говорить, мне тяжело.
После этого разговора Нина Сергеевна несколько ночей не сомкнула глаз. Давление скакало так, что не помогали никакие таблетки. Она лежала в пустой квартире, и некому было даже стакан воды подать.
Ирина приехала через две недели. Осунувшаяся, бледная, с потухшим взглядом. Нина бросилась к ней, пытаясь обнять, но дочь отстранилась.
— Не начинай, мама, — поморщилась Ирина, и Нина уловила запах алкоголя. — Не нужно делать такое лицо. Да, я развелась, но это же не конец света.
Нина Сергеевна смотрела на свою девочку и не узнавала её. Словно перед ней стоял совершенно другой человек, а не та малышка, которой она когда-то заплетала косички и пела колыбельные.
— А как же Лиза? — спросила она, чувствуя, как сердце сжимается от боли. — Он правда забрал твою дочь?
— Она не моя, — Ирина отвела взгляд. — Лиза — дочь Михаила от первого брака.
Нина Сергеевна замерла, не веря своим ушам.
— Как же так...
— А вот так! — раздражённо бросила Ирина. — Я вышла замуж за мужчину с ребёнком. Лиза жила с нами, называла меня мамой. Я и сама поверила, что она моя. А потом Михаил встретил какую-то испанку, влюбился, и пришёл конец моей семейной сказке.
— Зачем ты мне врала? — тихо спросила Нина.
— Потому что я была уверена, что мы будем вместе всегда. Лиза действительно стала для меня родной. Я не знала, что всё так обернётся.
Нина Сергеевна поняла, что её безжалостно обманули. Или она сама себя обманула, решив поверить, что у её дочери всё хорошо — и муж прекрасный, и дочка чудесная. Но она ни разу не видела эту идеальную жизнь своими глазами. А на самом деле никакой идеальной жизни и не было.
После возвращения из Москвы Ирина стала пить. Она перестала следить за собой, часами лежала в своей старой комнате, уставившись в потолок. Жила на деньги, которые ей пока переводил бывший муж, но Нина понимала, что долго это не продлится.
Когда Костя приехал в отпуск, он был неприятно удивлён, застав сестру в таком состоянии.
— Ты чего прикатила из своей столицы? — спросил он с ухмылкой. — Там не сидится?
Ирина только зло зыркнула в его сторону. Вечером Нина рассказала сыну, что у Ирины серьёзные проблемы: муж ушёл к другой, дочку забрал, да и вообще Лиза оказалась неродной дочерью Ирины.
— Ничего себе как сестрёнка нас обманывала! — покачал головой Костя. — Выдумала и мужа идеального, и дочь. Такую историю закрутила!
Нина промолчала. Ей тоже было что рассказать — про Настю и её беременность. Но она решила не говорить сыну об этом. К тому времени она уже полгода не видела девушку и понятия не имела, как та живёт и что с ней стало.
Костя вскоре уехал, сказав, что не знает, когда сможет приехать в следующий раз. Ирина тоже засобиралась обратно в Москву. Нина не стала её останавливать — слишком больно было видеть, как дочь катится по наклонной.
— Не провожай меня, — бросила Ирина, запихивая вещи в чемодан. — И не делай такое трагическое лицо.
— Я не делаю, доченька, — Нина отвернулась, чтобы скрыть слёзы. — Просто мне грустно, что ты уезжаешь.
— Да ладно! — фыркнула Ирина. — Ты же рада, что я убираюсь. Зачем тебе дочь-обманщица, которая про мужа и ребёнка наврала с три короба? А ещё бесплодная к тому же. Не будет у тебя внуков от меня, мама. Врачи сказали — шансов нет.
Нина Сергеевна еле сдержала рвущийся наружу крик отчаяния. Проводила дочь до двери, вернулась в гостиную и рухнула на диван, уткнувшись лицом в подушку.
С тех пор они почти не общались. Ирина звонила редко, а когда звонила, разговор был коротким и напряжённым. Костя тоже не баловал мать вниманием — работа, разница во времени, новая жизнь.
Нина Сергеевна постепенно привыкала к одиночеству. Только вот смириться с разбитыми надеждами оказалось невозможно.
С Настей она столкнулась случайно. Зашла в магазин за продуктами и увидела её у молочного отдела. Нина попыталась вспомнить, сколько прошло времени с их последней встречи. Года три? Или четыре?
— Здравствуйте, — быстро проговорила Настя и попыталась проскользнуть мимо.
— Здравствуй, — машинально ответила Нина Сергеевна и только потом заметила, что Настя была не одна. Рядом с тележкой стоял мальчик лет трёх, тёмноволосый, с серьёзным взглядом.
Нина подошла ближе, словно притянутая невидимой силой. Взглянула на ребёнка и замерла: он был точной копией Кости в том же возрасте. Те же глаза, тот же разрез бровей, даже родинка на щеке — такая же, как у её сына.
Её внук. Её родная кровь. Стоял в нескольких шагах от неё и не знал, что она — его бабушка.
Нина хотела что-то сказать, окликнуть Настю, но в этот момент к тележке подошёл незнакомый мужчина. Он протянул мальчику печенье, и тот с улыбкой взял угощение.
— Папа! — звонко крикнул малыш, и сердце Нины Сергеевны рухнуло куда-то вниз.
Она механически взяла с полки пакет молока, расплатилась и вышла из магазина. Остановилась в стороне, наблюдая, как Настя с сыном и мужчиной садятся в машину, как они отъезжают — все вместе, как настоящая семья.
«Я сама разрушила свою жизнь», — подумала Нина Сергеевна, стоя посреди парковки с пакетом молока в руках.
Она отказалась признать очевидное, оттолкнула девушку, которая носила её внука, отвернулась от своей собственной крови. А теперь мальчик называет папой другого мужчину. И даже не подозревает, что где-то на другом конце света живёт его настоящий отец, её сын.
Нина медленно побрела домой, в пустую квартиру, где её никто не ждал. Ни дочь, которая где-то в Москве глушит свою боль алкоголем. Ни сын, который строит карьеру за границей. Ни внук, который никогда не узнает, кто его настоящая семья.
Всё, что у неё осталось — воспоминания и фотографии. И мучительная мысль о том, что она сама, своими руками, оборвала те тонкие нити, которые могли связать воедино её разорванную на части семью.