— И что ты от меня хочешь? — в трубке прозвучал усталый голос Юлии, старшей сестры. — Он нам не родной отец, ясно? Разбирайся сама.
Варя сидела на краю своей узкой кровати в общежитской комнате, сжимая телефон. За спиной стоял шкаф с торчащими из щелей листами нот, покрытыми пылью.
— Юль, он же растил нас, когда папа ушёл, — тихо сказала Варя. — Теперь попал в ДТП, парализован, ему нужен уход…
— Забирай к себе, если хочешь, — коротко бросила сестра и отключилась.
Варя опустила мобильник и закрыла глаза. Отчим, Игорь Владимирович, лежал в больнице. Врачи сказали: «Паралич. Придётся нанимать сиделку или оформлять специальные условия». Но денег у Вари не было, а сёстры отказывались помогать.
«Ладно, сделаю, что смогу», — подумала она и встала, пряча тоску за усталой решимостью.
Варя и её окружение
Варя, 28 лет, преподавала вокал в музыкальном колледже. Жила в маленькой комнате общежития — узкое пространство с кроватью, столом и микроволновкой на подоконнике. Мама умерла несколько лет назад, оставив трёх дочерей. Старшие, Юля и Полина, давно разъехались и вели собственную жизнь, Варя же осталась «при колледже» — работала, подрабатывала репетитором.
Игорь Владимирович появился в семье, когда Варе было двенадцать. Он был не особо ласков, но делал, что мог. Именно он подвёз Варю, тогда ещё школьницу, на концерт в другой город, когда никто больше не смог. Возможно, она и не стала бы музыкантом без тех его поездок.
Теперь он беспомощен. Старшие сёстры сразу отмели идею ухода за ним. Варе оставалось лишь одно — забрать его к себе.
Когда она вошла в палату, Игорь Владимирович был бледен, с зафиксированным торсом и неподвижными ногами. Увидев Варю, чуть приподнял уголки губ:
— Привет… Прости… что создаю проблемы.
— Перестаньте, — выдавила Варя, ощутив, как горло перехватывает напряжение. — Что за глупости, Игорь Владимирович? Мы справимся.
Врач мрачно покачал головой:
— Нужен круглосуточный уход. Сможете? У вас условия есть?
— Комнатка у меня небольшая, но… да, заберу его к себе.
Она не стала вдаваться в детали, что общежитие не приспособлено под инвалидную коляску, и что с деньгами — туго. Но знала твёрдо: не бросит.
Новая жизнь в тесном пространстве
Через неделю Игоря Владимировича доставили к Варе. Пока медбратья переносили его на раскладную кушетку, соседка Галя помогала отодвигать стол со старым синтезатором.
— Не представляю, как вы тут поместитесь, — прогудела Галя. — Но раз уж решила…
Она замолкла, видя, как Варя одёргивает простыню, проверяет подушку — всё сосредоточенно и без жалоб.
Поначалу отчим старался делать вид, что может сам повернуться или хотя бы дотянуться до книги. Но паралич не отпускал. Варя научилась менять подгузники, делать уколы, по графику обрабатывать пролежни. Ночью едва засыпала, просыпаясь от шороха его коляски. Иногда он тихо стонал во сне, и она вставала помочь улечься удобнее. Днём мчалась в колледж, стараясь не сорвать занятия.
— Варя, ты же сорвёшься, — уговаривала её Галя, принося вечерний суп.
В ответ Варя лишь кротко улыбалась и продолжала крутиться, будто заведённая пружина.
Кирилл уходит
У Вари был жених — Кирилл. Точнее, почти жених: они встречались три года, строили планы. Но когда она забрала отчима домой, Кирилл ходил мрачным. Однажды вечером он выдал:
— Прости, но это слишком. Мы ведь хотели переезжать в другой район, думать о свадьбе, а теперь у тебя тут всё занято больным человеком. И непонятно, надолго ли.
— Да, — проговорила Варя, уставившись в пол. — У него серьёзные травмы, не знаю, чем закончится.
Кирилл нахмурился:
— Я, конечно, сочувствую, но он же не твой родной отец. Пусть сёстры подхватят. Почему именно ты обязана всем жертвовать?
Варя перевела взгляд на Игоря Владимировича — тот дремал на кушетке у окна. Сняв очки и теряя спокойствие, она тихо ответила:
— А кто, если не я? Больше некому.
Последовала неловкая пауза. Кирилл отвернулся:
— Понял. У нас разные пути, Варя. Прости.
Он собрал куртку и вышел. Варя вздохнула, опустилась на табурет. Хотелось выть, но слёзы не лились — в груди нарастало ощущение пустоты.
Игорь Владимирович будто почувствовал настроение:
— Прости меня, — произнёс он тихо.
Варя помотала головой:
— Не из-за вас он ушёл, а из-за того, что… не мой это человек.
Болезнь берёт верх
Шли месяцы, Варя жила в режиме «колледж — уборка — уход». Денег едва хватало на лекарства, медсестру удавалось вызывать пару раз в неделю. Сёстры отказывались помогать, всё повторяя: «Это твой отчим, решай сама».
Вскоре у Игоря Владимировича обнаружились осложнения: пролежни, инфекции. Снова больница. Там Варя сутками дежурила в коридоре, принося в термосе бульон. Галя пару раз звонила поддержать, отсылая подбадривающие смс.
Как-то Варя рылась в вещах отчима, ища его блокнот с номерами врачей, — и наткнулась на старую тетрадь со стихами. Под корявыми строчками она видела тоску: «Хочу быть отцом, но боюсь их недоверия».
«Вот он — настоящий Игорь Владимирович», — мелькнуло у неё.
Она поняла: за строгими замечаниями всю жизнь стоял человек, боявшийся, что его не примут.
На следующий день врачи сообщили: «Сердце слабое, очень рискованно». И к вечеру Игоря Владимировича не стало. Варя сидела рядом, ощущая, как реальность рассыпается на кусочки.
Сёстры и завещание
Сёстры тут же активизировались, когда дошло до оформления наследства. Собрались у нотариуса — Юля, Полина и Варя.
— У него ведь дача была, — высказалась Юля. — Наверняка можно выгодно продать.
Полина кивала: «В конце концов, мы тоже имеем права, кто он нам ни был».
Нотариус, пролистав бумаги, произнёс:
— По завещанию всё имущество, включая дачный дом в Карелии, переходит Варваре Игоревне. Документ заверен, оспаривание почти невозможно.
— Чего?! — взвилась Юля. — Он не в своём уме был!
— Завещание составлено ещё до аварии, — уточнил нотариус. — Юридически всё чисто.
Сёстры обрушились на Варю с обвинениями: «Ты специально его обработала?», «Надо судиться!» Но она смотрела на них спокойно, без злости.
— Делайте как хотите, — сказала и, опустив взгляд, добавила: — Он решил, что так будет правильно.
Сёстры недовольно фыркнули и ушли. Варя чувствовала странную смесь потери и тихой признательности: «Он знал, кто останется рядом».
Поездка в Карелию
Варя села в поезд и отправилась в карельскую деревушку, где стоял тот самый дом. По пути думала о том, как приспособиться к новому этапу жизни. Когда вышла на остановке, её обдал свежий хвойный воздух, в небе зависли тяжёлые тучи, но дождя пока не было.
Дом оказался скромным деревянным срубом с покосившейся калиткой. Внутри — небольшая комната с печкой и старым столом. Варя ощутила тёплую пустоту тишины: больше не нужно сломя голову бежать за лекарствами, бояться, что отвалится колесо у инвалидной коляски.
На вытертом подоконнике она заметила запылившийся блокнот. Карандашные строки:
«Ты можешь быть не родным, но стать самым близким.
Ты можешь быть родным — и не стать никем.»
Варя прочла, вздохнула, и глаза слегка защипало. Не было истерики — скорее глубокая горечь вперемешку с благодарностью.
«Может, и здесь когда-нибудь зазвучит музыка, — подумала она. — Сделаю летний кружок для детей, организую маленькие концерты у озера. Просто… продолжу жить.»
Она закрыла блокнот и вышла на крыльцо. Из-за сосен выглянуло солнце, и в воздухе стояла трепетная тишина. Варя прикрыла глаза, представляя, как раскладывает ноты, учит кого-нибудь вокальным упражнениям, а вечерами пишет новые песни.
— Спасибо, Игорь Владимирович, — прошептала она. — За то, что когда-то выбрали меня… и я вас тоже.
В эту минуту ей стало легко. Словно пелена спала, и она вновь поверила, что может найти своё место в мире. Улыбнувшись, Варя вернулась в дом, планируя, с чего начать ремонт и как привезти сюда фортепиано. Впереди было много дел, но уже без безысходности. Просто новая жизнь, ради которой стоило попробовать.
НАШ ЮМОРИСТИЧЕСКИЙ - ТЕЛЕГРАМ-КАНАЛ.