— Ты только погляди, какой вид из окна! А балкон? Девять метров! Считай, еще одна комната летом. Ремонт, конечно, нужен, но это уже мелочи, — Валентина Петровна с гордостью демонстрировала трехкомнатную квартиру в центре города своей подруге Зинаиде.
— А дочка с мужем где жить собираются? — поинтересовалась та, разглядывая просторную кухню с эркером.
— Танюшка пока у свекрови поживет. Я ей сразу сказала — квартира достанется достойному! Кто за мной ухаживать будет, тому и отпишу, — женщина деловито открыла шкафчики, проверяя их состояние.
— Так дочь же родная... — начала было Зинаида.
— А что дочь? Я ее растила-растила, а она взяла и против моей воли замуж выскочила! — в голосе Валентины Петровны появились жесткие нотки. — Я ей такого жениха присмотрела: директор фирмы, квартира, машина. А она что? Простого инженера выбрала! Теперь пусть не обижается.
Татьяна в этот момент как раз раскладывала вещи в небольшой комнатке на первом этаже частного дома, где жила мама ее мужа Андрея. Свекровь, Нина Васильевна, помогала невестке обустроиться:
— Ты не переживай, Танюша. Поживете пока у нас, потом что-нибудь придумаем. Андрюша молодец, работящий. Накопите на свое жилье.
Девушка украдкой смахнула слезу. Она любила маму, но никак не могла понять, почему та так резко изменилась после ее замужества. Словно другим человеком стала. Раньше они были очень близки — вместе ходили по магазинам, делились секретами. Теперь же маму словно подменили: она стала холодной и неприступной.
Андрей застал жену сидящей на кровати с телефоном в руках. По щекам Татьяны катились слезы.
— Что случилось, родная? — он присел рядом, обнял за плечи.
— Мама... Она выставила нашу квартиру на продажу. Говорит, будет искать покупателей.
— Какую квартиру? — не понял Андрей.
— Бабушкину. Которую она мне обещала после свадьбы отдать. Помнишь, мы там ремонт планировали? — Татьяна всхлипнула. — А теперь она заявляет, что раз я ее не послушалась с выбором мужа, то и на наследство могу не рассчитывать.
Андрей нахмурился. История с квартирой его беспокоила давно. Еще когда они только начали встречаться, Татьяна рассказывала, как мама обещала отдать ей бабушкину трешку в центре. Квартира пустовала уже несколько лет после смерти бабушки, и логично было бы молодой семье там поселиться. Но Валентина Петровна, узнав о выборе дочери, резко изменила решение.
— Может, попробуем поговорить с ней? — предложил Андрей. — Объясним, что у нас серьезные намерения, что я могу обеспечить семью...
— Бесполезно, — покачала головой Татьяна. — Она даже слушать не хочет. Говорит — вот если бы я за Игоря вышла, директора того... А ты, мол, кто такой? Простой инженер.
Нина Васильевна, проходившая мимо комнаты, остановилась в дверях:
— Не переживайте вы так. Андрюша на повышение идет, премию обещали. Глядишь, через годик и на первый взнос накопите.
Татьяна благодарно улыбнулась свекрови. За три месяца совместной жизни она успела искренне привязаться к Нине Васильевне. Та никогда не лезла с советами, но всегда была готова поддержать и помочь. В маленьком доме с небольшим садом царила атмосфера тепла и уюта. Свекровь выделила молодым самую большую комнату, отдала старинный сервант и бабушкино трюмо. По выходным они все вместе пили чай на веранде, обсуждая новости и строя планы на будущее.
Но мысли о маме не давали Татьяне покоя. Валентина Петровна словно задалась целью испортить дочери жизнь. Она демонстративно игнорировала звонки, а при редких встречах только и делала, что попрекала «неудачным выбором». На дни рождения внуков своей подруги она накрывала шикарные столы, а день рождения родной дочери демонстративно забыла.
— Думаешь, это из-за квартиры? — как-то спросил Андрей, когда они гуляли по вечернему парку.
— Нет, не только, — вздохнула Татьяна. — Понимаешь, мама всегда хотела жить красиво. У нее даже список был — какой должен быть муж у ее дочери. Богатый, статусный, с положением в обществе. А тут я выбрала по любви... — она сжала руку мужа.
— А этот Игорь, он правда такой идеальный?
— Ой, даже не думай о нем, — Татьяна поморщилась. — Маме он казался верхом совершенства. А на самом деле — самовлюбленный павлин. На первом же свидании начал хвастаться, какой он успешный, как купил джип в кредит, как отдыхает только в пятизвездочных отелях... И все время по телефону с кем-то ругался, на подчиненных орал.
Время шло. Андрей действительно получил повышение, стал ведущим инженером проекта. Татьяна устроилась в школу учителем английского. Они потихоньку откладывали деньги, мечтая о собственном жилье. Нина Васильевна не торопила с выездом, наоборот, радовалась, что дом наполнился молодыми голосами.
А потом случилось неожиданное. Во время очередного дежурного звонка маме (Татьяна упорно звонила раз в неделю, хотя чаще всего слышала только короткие «да», «нет» и «некогда разговаривать») Валентина Петровна вдруг сообщила:
— А знаешь, я квартиру-то бабушкину сдала. Семье военного, они за год вперед заплатили. Так что можешь даже не мечтать туда въехать.
Татьяна расплакалась прямо на работе, в учительской. Коллеги утешали как могли, а пожилая учительница математики Марья Степановна вдруг сказала:
— А ты знаешь, милая, похожая история у меня с сестрой была. Тоже из-за квартиры рассорились. Десять лет не разговаривали. А потом я решила — хватит. Приехала к ней, поговорили по душам. Оказалось, она все эти годы страдала, но гордость не позволяла первой сделать шаг навстречу.
— Может, и правда стоит попробовать? — размышляла Татьяна вечером. — Прийти к маме, поговорить открыто. Все-таки родная кровь.
Андрей поддержал идею, и в субботу они отправились в гости к Валентине Петровне. Купили ее любимый торт «Птичье молоко», цветы. Татьяна волновалась, но решительно позвонила в дверь.
Мать открыла не сразу. Окинула пришедших холодным взглядом:
— Явились — не запылились. Ну проходите, раз пришли.
В квартире пахло свежей выпечкой. На кухне обнаружились накрытый стол и... та самая подруга Зинаида с сыном Игорем — несостоявшимся женихом Татьяны.
— А мы тут как раз чай пьем, — промурлыкала Валентина Петровна. — Игорек в гости заехал, показал фотографии из отпуска. На Мальдивах отдыхал.
Игорь самодовольно ухмыльнулся:
— Да, могу себе позволить. В этом году второй джип взял, представительского класса.
Татьяна почувствовала, как напрягся Андрей. Она успокаивающе сжала его руку.
— Мам, можно с тобой поговорить? Наедине, — твердо произнесла девушка.
— О чем это? — Валентина Петровна демонстративно размешивала сахар в чашке. — Все, что хотела, я уже сказала. Квартира сдана на год. А потом посмотрим, кто ее достоин.
— Я не о квартире, мама. О нас. О том, почему ты так изменилась после моего замужества.
— А что тут говорить? — вмешалась Зинаида. — Вот Игорек — это другое дело. На машине возил бы, по курортам ездили бы...
— Зина, помолчи, — неожиданно резко оборвала ее Валентина Петровна. Что-то дрогнуло в ее лице.
— Мам, пожалуйста. Десять минут.
В маленькой комнате, бывшей когда-то детской Татьяны, они сели друг напротив друга. Молчали.
— Танюш, — наконец заговорила Валентина Петровна, — я ведь как лучше хотела. Чтобы ты не повторила моих ошибок. Чтобы жила легко, красиво...
— Каких ошибок, мам?
— А таких! — вдруг вспыхнула мать. — Вышла по любви за простого инженера — твоего отца. Думала, счастье в этом. А он что? Всю жизнь на одном заводе просидел, так и не выбился в начальники. В старой «шестерке» ездил. А я мечтала о другом! О красивой жизни мечтала!
— Но ведь вы были счастливы с папой, — тихо сказала Татьяна. — Я помню, как вы смеялись вместе, как он дарил тебе сирень по утрам, как вы танцевали на кухне под радио...
Валентина Петровна отвернулась к окну. Плечи ее едва заметно вздрагивали.
— Глупая была. Романтичная. А потом он... — она запнулась. — Когда его сократили с завода, когда пришлось экономить на всем — вот тогда я поняла, что значит настоящая жизнь. Без красивых платьев, без отпусков на море, без новой мебели. Ты была маленькая, не помнишь, как я подрабатывала уборщицей по вечерам.
— Помню, мам. И то, как папа устроился охранником на две смены — тоже помню. И как вы все равно находили деньги на мои уроки английского и танцы.
— Вот именно! — Валентина Петровна резко повернулась. — Я хотела для тебя другой судьбы! Чтобы ты не считала копейки, чтобы жила достойно! А ты? Выбрала того же инженера, живешь в комнатушке у свекрови...
— Зато я счастлива, мам. По-настоящему счастлива. Андрей любит меня, заботится. Мы строим планы, мечтаем о будущем. И знаешь что? Я горжусь им. Горжусь тем, что он честный, умный, что своим трудом достигает успеха. Он уже ведущий инженер проекта, у него патенты на изобретения...
— А толку? Все равно не сможет обеспечить тебе достойную жизнь!
— А что такое достойная жизнь, мам? Дорогая машина? Отпуск на Мальдивах? — Татьяна встала, подошла к матери. — Помнишь, как мы с папой ездили на речку на его старенькой «шестерке»? Как пекли картошку на костре, как пели песни под гитару? Разве мы были тогда несчастливы?
Валентина Петровна молчала. По щеке скатилась слеза.
— Я не прошу отдать нам квартиру, — продолжала Татьяна. — Мы справимся, накопим на свое жилье. Я прошу только об одном: не отталкивай меня, мама. Ты же сама учила меня, что главное в жизни — это любовь, честность, уважение друг к другу. Почему же теперь все изменилось?
В дверь осторожно постучали. Заглянула Зинаида:
— Валя, там Игорек торопится, у него встреча деловая...
— Пусть идет, — неожиданно твердо сказала Валентина Петровна. — И ты, Зина, тоже иди. Мне нужно с дочерью поговорить.
Когда за гостями закрылась дверь, Валентина Петровна долго смотрела в окно. Потом медленно произнесла:
— Знаешь, я ведь каждый день мимо вашей школы хожу. Иногда вижу, как ты с детьми занимаешься. Они тебя любят, бегут навстречу...
— Правда? — удивилась Татьяна. — А почему ни разу не зашла?
— Гордость не позволяла. Да и что я скажу? «Прости, дочка, что счастье твое по своим меркам мерила»?
Она подошла к серванту, достала старый фотоальбом:
— Смотри, это мы с твоим папой в парке. Только познакомились. Я тогда в институте училась, а он на практике был. Такой худенький, очки вечно сползали... Но глаза добрые-добрые. И руки золотые — все мог починить, смастерить.
Татьяна осторожно перелистывала страницы. Молодые улыбающиеся родители на демонстрации, папа с маленькой Таней на плечах, семейные походы за грибами, мамин день рождения — скромный торт, но столько радости на лицах...
— Я после его инфаркта словно озлобилась на весь мир, — тихо призналась Валентина Петровна. — Думала — вот если бы был начальником, если бы не работал так много, может, и прожил бы дольше. А теперь смотрю на эти фотографии и понимаю — мы же действительно были счастливы. По-настоящему.
Она прижала дочь к себе:
— Прости меня, Танюша. За все прости. За характер мой дурной, за упрямство...
В прихожей деликатно кашлянул Андрей. Все это время он терпеливо ждал жену.
— Андрей, — Валентина Петровна выпрямилась, — проходи. Чай остыл, но я свежий заварю. И торт ваш попробуем.
За чаем говорили долго. О работе Андрея, о его изобретениях, о Таниных учениках, о планах на будущее. Валентина Петровна слушала внимательно, иногда хмурилась, иногда улыбалась.
— А квартирантам я завтра же позвоню, — вдруг решительно заявила она. — Скажу — ищите другое жилье. Нечего моей дочери с мужем по чужим углам скитаться.
— Мам, не надо, — начала было Татьяна.
— Надо, дочка. Я же вижу — хороший он у тебя. Работящий, заботливый. А главное — любите вы друг друга. Как мы с твоим папой когда-то...
Через месяц Татьяна с Андреем переехали в бабушкину квартиру. Ремонт делали все вместе: Валентина Петровна оказалась мастерицей подбирать обои и шторы, Нина Васильевна привезла из своего сада комнатные цветы и отростки любимой герани. Андрей с друзьями выравнивал стены и менял проводку, а Татьяна колдовала над дизайном комнат, стараясь сохранить атмосферу бабушкиного дома.
Старинный буфет, который помнил еще прабабушкин фарфоровый сервиз, занял почетное место в гостиной. Бабушкино трюмо перекочевало в спальню. На стенах развесили семейные фотографии — три поколения улыбались со снимков в одинаковых деревянных рамках.
Валентина Петровна словно оттаяла. Все чаще забегала в гости, приносила пироги, помогала с уборкой. Особенно ей нравилось возиться на просторной лоджии, где они с дочерью устроили настоящий зимний сад.
— Знаешь, — как-то призналась она Татьяне, — я ведь тогда не просто так на тебя обиделась. Страшно было. Думала — вот выйдешь замуж, уедешь куда-нибудь, забудешь про мать. А теперь вижу — зря боялась. Вы с Андреем такую красоту здесь создали, такой уют. И меня не забываете, и Нину Васильевну привечаете.
— Мам, — улыбнулась Татьяна, поливая любимые мамины фиалки, — а помнишь, как ты говорила «квартира достанется достойному»?
— Помню, — вздохнула Валентина Петровна. — Только достойный — это не тот, у кого машина дорогая. Достойный — это тот, кто любовь и уважение в доме хранить умеет. Как вы с Андреем.
Через полгода в их большой квартире собрались все родные — отмечали новоселье и... скорое прибавление в семействе. Татьяна светилась от счастья, Андрей не отходил от жены ни на шаг. Валентина Петровна с Ниной Васильевной наперебой обсуждали, как будут нянчить внука или внучку.
— А я ведь чуть было самое главное не упустила, — шепнула Валентина Петровна подруге Зинаиде. — Думала, счастье в деньгах и статусе. А оно вот в чем — в любви, в семье, в уюте домашнем...
Зинаида покосилась на своего Игоря, который третий раз за вечер выходил «по делам» и огрызался на звонки очередной невесты.
— А знаешь, Валя, ты права. Может, и мне пора пересмотреть свои взгляды на счастье...
А как вам кажется, что важнее — материальное благополучие или душевное тепло? Стоит ли жертвовать настоящей любовью ради статуса и денег? И можно ли научиться прощать, даже если кажется, что обида слишком сильна?