Лена уже пятнадцать раз за сегодняшний день уставилась на телефон, надеясь, что дочь позвонит. Тишина. А ведь ещё недавно всё было совсем иначе: они переписывались едва ли не ежедневно. Но после свадьбы Полина будто растворилась, а в последнем разговоре сказала сухо: «Мам, я не хочу с тобой общаться. Ты всегда меня подавляла». Лена тогда оторопела, растерянно пробормотала, что любит её. Но абонент уже был недоступен.
Она до сих пор не понимает, что сделала не так. Ведь поднимала Полину одна, без мужа. Он ушёл, когда дочери было три года. Лена, оставшись без поддержки, часто брала подработки: гладила пелёнки ночами, а утром бежала на работу, где вечно недосыпала. Но всё окупалось детским смехом. Полина росла умной, отзывчивой, имела склонность к рисованию. В подростковом возрасте были сложности: капризы, протесты, скандалы. Но Лена терпеливо находила к дочери подход, старалась не кричать — ведь понимала, как тяжела жизнь без отца.
В восемнадцать Полина ушла учиться на художника-дизайнера, завела друзей, окунулась в студенческую жизнь. Лена радовалась её самостоятельности, хоть и помогала с деньгами: копила на общежитие, передавала продукты, мелкие подарки. Время шло, дочь стала взрослой. Приезжала на праздники, отмечали дни рождения в узком кругу — потому что родственников у Лены почти не осталось. Всё вроде бы ладилось, пока на пороге не появился молодой человек — Кирилл. Он учился вместе с Полиной. Симпатичный, вежливый, хотя и смотрел на Лену с некой снисходительностью. Лене казалось, что Кирилл из более обеспеченной семьи: всегда с модным гаджетом, в стильной одежде, уверенно вёл разговоры о машинах и путешествиях.
Через год они поженились. Лена, чтобы поддержать дочь, передала все свои сбережения на помощь с первым взносом за квартиру. Кирилл был рад любой финансовой помощи, не скрывая, что «родители моих возможностей пока не понимают». На самой свадьбе Лена чувствовала себя лишней. Родители Кирилла занимали собой всё пространство, заказывали музыкантов, распределяли столы. Жених вёл себя словно хозяин вечера, дочка тоже была в восторге от торжества, а Лена села в уголке, стараясь не мешать. Новоиспечённые сваты даже не спросили, как зовут мать Полины, и в тостах промолчали о её вкладе. Лена подумала: «Главное, чтобы детям было хорошо».
И некоторое время казалось, что всё хорошо. Полина переехала к Кириллу, часто присылала фото из нового жилья. Лена чувствовала себя чуть-чуть отодвинутой, но понимала, что у молодожёнов своя жизнь. Иногда она заходила в гости, привозила вкусности, расспрашивала, как дела. Дочь мило беседовала, но чувствовалась какая-то натянутость. Кирилл отшучивался: «У нас всё круто, спасибо, Лена». А его мать, Оксана Петровна, скользила по Лене безразличным взглядом.
Однажды Лена заметила в прихожей странную картину: дочь стояла с букетом цветов, а Кирилл и его мать командовали, как расставить мебель. Лена невольно предложила помощь, но Оксана Петровна холодно сказала: «Не нужно, мы всё сделаем сами. Вам ведь не понять, у вас нет дизайнерского образования». Полина не возразила. У Лены тогда сжалось сердце: «Моя дочь теперь не со мной — а с этой женщиной?»
Шло время, Полина реже звонила, а когда Лена сама набирала, говорила: «Прости, занята». Внезапно, в один из таких вечеров, позвонила Оксана Петровна:
— Здравствуйте, Лена, хочу поговорить о Полине.
— Да, слушаю, — напряглась Лена.
— Мы тут… заботимся о ней. Видим, что её нередко беспокоят детские травмы, с которыми вы не смогли помочь ей справиться. Так что я стала для неё почти матерью, знаете, у нас взаимопонимание. Вот она и говорит: «Мама Оксана, как здорово, что вы меня поддерживаете, не то что мама Лена — всегда меня критиковала».
Лена чуть не выронила телефон. «Мама Оксана»? Первая мысль — может, это ошибка, розыгрыш. Но Оксана звучала всерьёз:
— Простите, Лена, но она ваша дочь, а почему-то именно ко мне идёт за советом. Вы слишком авторитарны. Полина жаловалась, что вы всё детство её подавляли. И я верю — она часто плачет, вспоминая, как ей не хватало отца.
— Но я воспитывала её одна, старалась… — пробормотала Лена.
— Не оправдывайтесь, — строго перебила Оксана. — В любом случае, прошу вас пока не звонить Полине. Ей нужен покой. Я буду для неё мамой, которую она заслуживает. Надеюсь, вы поймёте.
И трубку бросили. Лена трясущимися руками набрала номер дочери, но та не ответила. Потом целую неделю — то же самое: «Абонент временно недоступен». Лена была в отчаянии.
В конце концов, она решилась поехать и лично поговорить. У двери её встретил Кирилл с сухим «Привет». Внутри квартиры сидела на диване Оксана Петровна и что-то рассказывала, а рядом, буквально под руку, прижималась Полина. Увидев Лену, дочь смутилась:
— Мам, зачем ты пришла без предупреждения?
— Я хотела поговорить. Ты совсем не отвечаешь на звонки, я волнуюсь.
— Зачем волноваться, — Оксана встала, сложив руки на груди, — у нас всё прекрасно. Полина сейчас нуждается в спокойном окружении, а ваша навязчивость только мешает. Правду говорю, Полинка?
Дочь печально кивнула:
— Да, мама… то есть, Лена… Прости, мне сейчас тяжело. Оксана Петровна всё понимает, а ты… ты всегда говорила: «Держи себя в руках, не ной, мы должны выживать». Это разрушало меня.
Лена попыталась подойти к дочери:
— Доченька, я действительно говорила, потому что нам было непросто, но я старалась…
— Довольно, — Оксана поставила точку. — Полина попросила нас не впускать вас, если вы будете так напирать. Кирилл, помоги проводить гостью.
— Полина, ты же взрослая, почему не скажешь сама? — глаза Лены наполнились слезами, но она сдерживалась.
— Прости, мне это тяжело. Иди, пожалуйста…
Кирилл мягко, но твёрдо, отодвинул Лену к двери. Взгляд Оксаны был полон презрения: «Видите, вам здесь не место». Дверь закрылась. Лена осталась в подъезде, чувствуя, будто дочь отняли. Она не понимала, как всё могло поменяться так стремительно.
По дороге домой позвонила давней подруге, Тане, с которой познакомилась ещё в роддоме, когда обе рожали. Та приехала к Лене с тортом и лекарствами от нервов:
— Слушай, Лена, ты точно ничего не путаешь? Может, у дочери какие-то психологические проблемы? Или свекровь внушила, что ты плохая мать?
— Похоже на внушение. Оксана будто по кирпичикам перетягивает Полину к себе, «переписывает» её детство, выставляет меня диктатором.
— Но зачем?
— Не знаю. Может, она самоутверждается. Кирилл — её единственный сын. Полина ей тоже нужна, чтобы «слепить» под свою модель семьи.
— Попробуй ещё раз выйти на контакт, иначе Оксана ей всё мозги промоет.
Лена кивнула, но сил на новую попытку не было. Прошла ещё пара недель, она пробовала писать в соцсетях дочери, но та не отвечала. Лена сходила к психологу. Тот объяснил, что речь может идти о «газлайтинге» со стороны свекрови. «Если дочь не хочет контактировать, не насилуйте ситуацию. Дайте ей время, покажите, что вы рядом».
Спустя месяц позвонил Кирилл:
— Лена, приходи, Полина заболела, просит тебя.
Лена сорвалась с места, купила фруктов, лекарств. Прибежав, увидела: Полина лежит в постели, у неё температура. Рядом свекровь, с видом «великого целителя»:
— Может, хватит порога топтать? — с недовольством бросила Оксана. — Лена, конечно, может зайти, но только ненадолго.
Лена, сдерживаясь, подошла к дочери, погладила по волосам:
— Как ты, маленькая моя?
Полина приоткрыла глаза:
— Мама... Мне так плохо. Почему у нас всё так? Я пыталась говорить с тобой, но…
Оксана вскинулась:
— С чем? Лена ведь не слушала тебя никогда, сама говорила?
Дочь заплакала:
— Оставьте меня в покое. Я устала...
Свекровь обняла Полину:
— Милая, не плачь. Я же твоя мама теперь. Понимаешь?
У Лены оборвалось сердце. Она чуть не заплакала от обиды, но удержалась. Решила не устраивать сцену при больной дочери. Тихо сказала:
— Полина, я принесу тебе супчик и фрукты. Отдохни, поправляйся.
Она ушла, не говоря больше ни слова. Кирилл только скользнул по ней извиняющимся взглядом, будто хотел сказать: «Прости, я ничего не могу».
Но Лена решила сдаваться не будет. Ей нужно было что-то, что поможет дочери вспомнить их реальную жизнь, а не «придуманную» свекровью. Она вскрыла старый альбом, где были фото маленькой Поли: как они с мамой рисовали мелками, как на новогодней ёлке — Лена собственноручно шила ей костюм Снежинки, как в десятом классе поехали на море. Там было много счастливых эпизодов, где Лена обнимает дочку, смеётся вместе с ней. Всё это сейчас перечёркнуто Оксаной?
Она напечатала фотографии, подписала каждую воспоминаниями: «Тебе 5 лет, мы лепим снеговика», «Помнишь, как мы искали ракушки? Тебе тогда снились русалки»… И сделала из этого альбом: «Моя Полина. Настоящая история любви». Подумала, что это хоть как-то напомнит дочери о былой близости.
На следующий день позвонила Кириллу: «Я хочу оставить Полине кое-что, можно подойти?» Тот вздохнул: «Да, но быстро. Мама Оксана сейчас уехала, так что приходи».
Лена явилась с альбомом и контейнером с бульоном. Полина сидела в комнате, уже без температуры, но всё равно слабая. Увидела мать, хотела сказать что-то, но промолчала. Лена протянула альбом:
— Это всё... наши моменты, где мы счастливы вместе. Я знаю, тебе говорят, будто я давила на тебя всё детство. Но это же не правда, доча...
Полина осторожно перелистала несколько страниц. Улыбнулась, увидев фото, где она на голове у мамы, карабкается по спине, смеётся:
— Я совсем забыла… правда… я была счастлива?
— Да, и я тоже. Никогда не хотела тебе зла, просто старалась выжить, обеспечить тебя. Возможно, была резка, но ведь из-за усталости. Извини, если обижала.
Полина закрыла альбом, на глазах слёзы:
— Понимаю. Прости, я... у меня в голове столько всего... Оксана Петровна... она внушала, что ты меня не любила, что сама бросила папу... я запуталась.
Лена аккуратно прикоснулась к руке дочери:
— Я всегда любила тебя, и сейчас люблю. Я не знаю, как быть с Оксаной. Но хочу, чтобы ты знала: я рядом, и никогда не предам.
Полина качнула головой:
— Я поговорю с ней. Мне нужно время, чтобы всё это переварить.
Через два дня позвонила Полина:
— Мам, я всё поняла. Извини, что была холодна. Я не отказываюсь от тебя. Просто иногда нужны и другие люди, чтобы почувствовать поддержку. Но я не хочу, чтобы кто-то меня подталкивал к ненависти к своей родной матери.
Лена улыбнулась сквозь слёзы:
— Конечно, милая. Будь с кем хочешь, лишь бы счастливо. Я не претендую на абсолют. Но, пожалуйста, оставайся моей дочерью.
Так «мать не та» — Оксана — потеряла свой идеальный контроль. Полина всё равно общалась со свекровью, но поняла, что та намеренно искажала её воспоминания о детстве. Кирилл лишь пожимал плечами: «Мама хотела добра». А Лена, наконец, смогла вздохнуть: дочь не вычеркнула её из жизни.
Однажды Полина пришла к Лене с коробкой эклеров:
— Мама, я хотела сказать спасибо… и прости за всё, что наговорила. Давай чаще видеться?
Лена обняла дочь:
— Конечно, родная. Я всегда рада тебе. Пусть у тебя будет много мам — но я одна, и я люблю тебя.
Они рассмеялись. А в душе Лены прошла горечь. Отныне её дочь уже не отталкивает её, а новая «мама» — свекровь — осталась просто свекровью, без иллюзии абсолютной власти.
Читайте еще: