— Лера, да разве это украшение? — Илья приподнял бровь, глядя, как новичок-стажёр сдобрил банальное рыбное блюдо веточками розмарина. — Ты разве не чувствуешь, что тут явный перебор?
— Зато как эффектно смотрится! — возразила Лера, аккуратно расправляя зелень по краям тарелки. — Я же не на суп-наборе учусь, а на авторской кухне.
От её слегка надменного тона су-шеф — мужчина в летах, с многолетним стажем — только покачал головой. Но было видно, что Лера не склонна признавать чужую критику: она держала осанку прямо, словно уверена, что сейчас подарит миру настоящий шедевр. Илья, тридцатипятилетний шеф-повар небольшого ресторана в Пскове, стоял чуть поодаль и наблюдал за происходящим. Он уже не первый год в этом деле, повидал разных новичков, но такая самоуверенность всё же удивляла. Талант в Лере безусловно чувствовался, но и характер, похоже, был непростой.
— Ну что ж, посмотрим, — произнёс он, сдерживая улыбку и заметив, как во взгляде Леры мелькает упрямство.
Сама Лера казалась девушкой, способной заполнить собой весь зал — столько в ней было естественной энергии и напора. Она говорила о себе скупо: лишь намекала, что в Москву сейчас «возвращаться не вариант», потому что нуждается в перерыве от столичной жизни. Казалась жизнерадостной, но временно растерянной. Илья, видя её пыл, волей-неволей проникся симпатией и желанием помочь. Он привык к размеренному укладу в своей кухне, но почувствовал, что Лера может привнести нечто свежее.
Первое время её смелые эксперименты даже вызывали одобрение у части команды: гости любили что-нибудь «эдакое», а Лера умела подать блюдо красиво. Но вскоре встал вопрос дисциплины. Лера начала опаздывать: то-то задержалась у стилиста (и «подумать только, там такая очередь, что убежать не могла»), то, по её словам, «под утро не спалось, вот и проспала», и всё время подобные мелочи списывались на «вдохновение пришло не вовремя» или «бывают же форс-мажоры, да?». Сначала это воспринималось с добродушной насмешкой, но когда опоздания стали систематическими, старший повар и администратор ресторана пришли к Илье с требованием уволить стажёрку.
Илья чувствовал двойственность: с одной стороны, он видел, что Лера способна и по-настоящему талантлива; с другой — она не умела подчиняться правилам общей работы. Открытый конфликт назревал до поры до времени, пока однажды не вылился в бурную ссору прямо на кухне: Лера позволила себе резковато ответить су-шефу, тот вспылил, посыпались громкие слова.
Директор ресторана, человек простой и не любящий конфликтов, сразу сказал: «Всё, увольняй эту столичную штучку, сколько можно её терпеть!» И Илье пришлось, в общем-то, согласиться. Сама Лера, хоть и старалась держаться гордо, была явно расстроена. Заметив в её глазах зародившиеся слёзы, Илья вдруг ощутил тот самый порыв — стать для неё опорой. И предложил:
— Слушай, если ты не против, можешь пожить у меня на время, пока не решишь, что делать дальше. У меня квартира небольшая, но есть свободный диван. Да и не пропадать же тебе совсем.
Лера подняла брови, будто удивившись, но не стала долго отказываться. Вернуться в Москву она по неясным причинам не хотела, а оставаться в городе без работы и денег было слишком обременительно. Так и вышло, что уже на следующий день она переехала к Илье.
В первые дни совместного проживания Лера вела себя так, будто они давно знакомы и вполне комфортно уживаются. Она без стеснения рассматривала квартиру, восхищалась уютной кухней, с любопытством рылась в шкафах. Илья смотрел со стороны и улыбался: ему нравилась её лёгкость. К тому же было приятно, что теперь после работы его не встречает тишина — Лера наполняла пространство жизнью и разговорами.
Но очень скоро Илья заметил, что Лера не особенно торопится искать новую работу. Она вставала поздно, а днём «перезагружала себя», как говорила: то ходила по салонам, то пробовала вести блог о путешествиях и авторской кулинарии, даже записалась на какой-то онлайн-курс по маркетингу. При этом финансами она не распоряжалась грамотно: то заказ еды на дом, то очередные покупки, хотя средств у неё было явно немного. В её речи всё чаще звучало: «Я хочу открыть свой гастропроект, где всё будет по моим правилам, где можно смешивать десерт с острым перцем и никто не станет коситься!»
— Лера, может, подумаешь о временной подработке? — не раз спрашивал её Илья вечерами, когда они вместе готовили. — Хоть официантом или кондитером, где-нибудь тут, в Пскове. Это не навсегда, но хоть не будешь сидеть без дела.
— Да зачем? — капризно отмахивалась она. — Эти все места — временные решения, мне нужен рывок в чём-то большом. Хочу сделать свой бренд. А на мелочи я сейчас просто не готова распыляться. Нужен толчок. Вот научусь продвигать проекты через соцсети — и вперёд.
Сама кухня Леру по-прежнему завораживала. В такие моменты, когда она касалась поварской утвари, мешала тесто или подбирала соусы, в её глазах горел тот самый огонёк, который впечатлил Илью ещё с первого дня. Он подолгу рассказывал ей секреты тонкого вкусового баланса, учил выбирать продукты на рынке так, чтобы не «влететь в копейку», а она благодарно слушала, хотя и сохраняла свой характер: могла вдруг предложить «перевернуть всё и добавить чего-нибудь неожиданного в обыкновенную пасту». Илью это забавляло и немного вдохновляло: он и сам любил эксперименты, но не всегда решался на столь смелые сочетания.
Однако бытовая сторона жизни ложилась на его плечи. Он регулярно покупал продукты, оплачивал аренду, коммунальные услуги, всякую нужную в быту мелочь. Когда у неё полетел ноутбук, он помог оплатить новый — мол, всё равно ей нужен для онлайн-обучения. Лера, казалось, воспринимала это как норму, не замечая, что на дворе уже не школьные каникулы. «Зачем он предлагает, если не может?» — примерно так считывалась её позиция.
Однажды вечером она вернулась домой сияющая и, не успев даже снять пальто, произнесла:
— Илья, мне тут одобрили кредит на кухонное оборудование для будущего проекта! Представляешь, уже заказала крутой блендер и всякие штуки для фуд-фото!
— Кредит? — переспросил он, нахмурившись. — Лера, ты же сейчас не работаешь…
— Ну и что? — оживлённо произнесла она. — Мне нужны инструменты, чтобы развивать своё дело. И я верю: всё получится! Но… — она немного смутилась, — есть момент. Мне не хватает на первый платёж, они там какие-то странные условия выставили. Поможешь?
Илья остолбенел. С одной стороны, он и раньше брал на себя траты, но не думал, что дело зайдёт так далеко. А Лера смотрела на него с таким выражением, будто уже давно посчитала это само собой разумеющимся. И тогда в нём что-то щёлкнуло.
— Лера, я не могу оплачивать твои кредиты, — произнёс он жёстче, чем обычно. — У меня своя жизнь, свои расходы. Я лишь хотел помочь тебе временно, чтобы ты нашла работу или определилась, что дальше делать.
— Ты же сам предлагал помощь, — она нахмурилась. — Или ты думал, что мне хватит твоих чаевых, когда я развиваю серьёзный проект? Не будь мелочным, Илья. Если ты со мной, то должен доверять: я же не разово собираюсь эти деньги потратить, а вкладываюсь в будущее.
— Простая поддержка и полная оплата твоих фантазий — разные вещи, — ответил он, чувствуя, как внутри поднимается волна обиды. — К тому же… — он замялся, подбирая слова. — Мне казалось, мы с тобой как-то сближаемся. Не просто «я плачу за тебя», а мы ведём общую жизнь.
— Общую жизнь? — Лера бросила на него взгляд, в котором сквозили недоумение и насмешка. — Илья, ты не мой муж, даже не жених. Ты просто симпатичный человек, который мне помог. Но делать из этого какую-то большую драму? Я думала, ты взрослый и всё понимаешь.
Внутри у Ильи всё оборвалось. Он ощутил, что представление о «близости» было только в его голове. Что она видела в нём щедрого, заботливого мужчину, а все эти разговоры о чувствах, об отношениях — это лишь его фантазия. Не то чтобы Лера его прям обманывала, но она ни разу не давала повода думать, что они строят «парную жизнь». Ему хотелось ей верить и помогать. А у неё никогда и не было готовности что-то отдавать взамен.
Ссора вспыхнула мгновенно: сказались и накопившаяся усталость, и разная картина мира. Лера, с пылом и эмоциями, заявила, что она вовсе не заставляла Илью тратиться. И что если он не хочет больше помогать, пусть так и скажет, но «не надо прикрываться отношениями». Илья пытался объяснить, что так не бывает: жить вместе и не иметь ответственности друг перед другом. Но Лера смотрела на него, как на человека, который ни с того ни с сего изменил правила игры.
В конце концов она сказала:
— Знаешь, наверное, я уеду отсюда. Твоё гостеприимство становится слишком напряжённым. Спасибо за всё, конечно, но… мне это не подходит.
Он молчал. У него внутри смешались чувства: обида, разочарование, но и странное облегчение — словно наконец-то понял, что всё это время он играл роль спасателя, не осознавая, нужен ли вообще кому-нибудь такой герой.
В ту ночь он не спал. Сидел на кухне за столом, чувствуя, как в его мыслях всё встаёт на свои места. Запах специй, которым пропитались стены, напоминал о привычных буднях повара. За окном бледные огни псковских фонарей отражались в стекле. Лера уже легла, не попрощавшись. Илья понимал, что утром они, скорее всего, разойдутся навсегда.
Он вспоминал, как с самого начала чувствовал к ней то ли симпатию, то ли особую тягу — ведь видел талант, хотел вдохновить, помочь. Но внезапно осознал, что и сам этого жаждал: кому-то отдать всё, что накопилось в душе. Быть полезным, чувствовать, что его ценят. В каком-то смысле он не Леру хотел спасти, а себя самого — от одиночества и серости. И лишь теперь, окунувшись в конфликт, увидел, что отношения, построенные на вечном «давай помогу, давай поддержу», легко превращаются в ловушку, если нет взаимности.
Наутро они коротко поговорили. Она уже не ругалась и не пыталась переубедить его. Собирала вещи молча, изредка глядела на него с уколом совести. Он помог ей упаковать коробки, кое-что загрузил в такси.
— Слушай, — негромко сказал он, протягивая ей из своего кошелька оставшиеся наличные, — возьми. Раз уж не сходилось у тебя с этим первым платежом — пускай будет. Я не буду решать твои финансовые проблемы, но хочу помочь напоследок. Надеюсь, что у тебя всё сложится.
— Спасибо, — ответила она, опустив глаза. — Я… правда ценю, что ты сделал для меня. Извини, если что-то пошло не так.
— Мы оба всё понимали, — сказал Илья и пожал плечами. — Просто для каждого это «одно и то же» оказалось разным. Я не держу на тебя зла.
Лера кивнула, чуть улыбнулась и вышла на лестничную площадку, увозя за собой мечты о гастропроекте и всё то нежное, хрупкое, что между ними могло возникнуть. Или, возможно, и не могло.
В тот же день, уже вечером, Илья задержался после смены в ресторане. Официанты и помощники ушли, в зале выключили свет. Остался лишь мягкий неоновый отблеск с улицы, освещающий рабочие столы и стойку. Этот полумрак и тишина давали чувство уединения.
Он прошёлся по кухне, коснулся металлических поверхностей, вспомнил, как показывал Лере маленькие секреты: как правильно растапливать масло для крем-супа, как выбрать самый сочный стейк у поставщика. Теперь здесь было пусто. Но в этой пустоте чувствовалась новая свобода.
Ему захотелось сделать что-то простое и тёплое для себя. Илья взял с полки сковороду, поставил на огонь, налил немного масла и разбил яйцо. Послышалось лёгкое шипение, аромат мгновенно заполнил воздух. Он слегка посолил, приправил перцем и стал ждать, пока белок схватится. Никаких сложных ингредиентов, никаких феерических эффектов — только он и его яичница.
Белый свет кухонных ламп отражался на плиточных стенах, словно в полузабытой фотостудии. Лёгкая полутьма усиливала контраст и делала пространство чуть загадочным. В воздухе витал тонкий запах специй, смешанный с жарящимся маслом. Мерцали выключенные духовки, поблёскивали ножи на рейлингах. Всё вокруг было знакомо и в то же время словно на миг стало новым.
Он переложил горячее яйцо на тарелку и сел за стол, чтобы в тишине насладиться этим элементарным блюдом. И вдруг понял: ему раньше и в голову не приходило готовить для себя столь незначительную вещь — раньше всегда было либо «для ресторана», либо «для близкого человека». А сейчас он как будто признавал свою полноценность без дополнительных обязанностей и ролей.
«Он не обязан постоянно спасать, чтобы оставаться хорошим и нужным. Достаточно быть самим собой — и иногда просто готовить яичницу.»
От этой мысли становилось легко. Он улыбнулся. И в этой улыбке уже не было ни сожаления, ни ожидания, ни обиды. Только тихое, глубокое понимание: всё, что произошло, — опыт. Не плохой, не хороший, а просто жизненный, позволивший ему взглянуть на себя иначе.
НАШ ЮМОРИСТИЧЕСКИЙ - ТЕЛЕГРАМ-КАНАЛ.