оглавление канала, часть 1-я
Мы до поздней ночи просидели с сестрой и проговорили обо всем, что случилось. Разумеется, я о своих видениях Сеньке рассказывать не стала. Хватит ей и без этого головной боли. Когда уже язык перестал ворочаться, мы разбрелись по кроватям. Точнее, я на диван, а сестра поплелась в мансарду. Мы так ни к какому решению с ней и не пришли, в смысле поездки в город. Сенька горячилась, что поедет со мной и будет «прикрывать тылы». И мне пришлось сказать, что мне, как носителю ключа, ничего не грозит. На что она ворчливо проговорила:
- Угу… Ничего… Только по голове все время прилетает.
Я сказала свое веское «нет», и на этом прения прекратились. Правда, я не была уверена, что она меня послушается. Ведь приперлась же она в поселок к Сташевскому, хоть я ей и велела сидеть тише воды, ниже травы, или наоборот.
Часа в три ночи я проснулась, словно и не спала вовсе. Осторожно встала и на цыпочках подошла к лестнице, ведущей в мансарду. Услышала Сенькино сопение и успокоилась. Спит, сердешная. Если я хотела попасть к заутрене, то мне следовало поторопиться. Без машины на своих двоих добираться буду долгонько. На попутные машины особо не рассчитывала, опасаясь… Чего опасалась, толком и сама не знала, но помнила свято наказ своей бабули, что береженого Бог бережет. Быстренько нацарапала записку для сестры, чтобы не вздумала за мной в город ехать, обещав вернуться еще до темноты, и, засунув шкатулку опять за пазуху, вышла из домика, осторожно, чтобы не скрипнула, прикрыв за собой дверь.
Сначала собиралась выйти к дороге, но потом передумала. Выбрала маршрут напрямик, через лес. Ночь стояла лунная, и наткнуться в темноте лбом в дерево я не опасалась. Тем более, что углубляться особо внутрь зарослей я не планировала. Была там одна дорожка по кромке леса, вот ею я и пошла. Воздух был напоен прохладой и запахом хвои. Голоса, запахи и шорохи ночного леса заполнили меня без остатка, напитывая своей живительной силой. И только сейчас я поняла, что мне уже давно не дышалось так легко. Живя в каменных дебрях города, я уже стала забывать это чувство наполненности и свободы, которые могут быть у человека. Даже мелькнула мысль: может, а ну его, этот бизнес вместе с этим золотом. Плюнуть на все, да махнуть обратно в тайгу, где нет места ни людскому коварству, ни подлости. Тайга такого не прощает. Вмиг приберет, и охнуть не успеешь! А потом вспомнила про Сеньку. Не могу я сейчас оставить сестру с этими монстрами один на один. Ведь слопают, гады, и не подавятся! А вдвоем… Вдвоем – оно как-то сподручнее… Ладно… Поживем – увидим. А пока… Нужно было разобраться с этой историей.
В город я добралась, когда уже было светло. Подумав немного, решила зайти домой. Нужно было переодеться, да и сестре одежонку какую-никакую поприличнее нужно было взять. Так как Сенька оставалась часто у меня, то кое-какой гардеробчик она сюда притащила. В основном, все спортивные костюмы. Но сейчас такая одежда была в самый раз. И тут внезапно вспомнила, как мы с Сенькой последний раз покидали мою квартиру через окно, и решила, что безопаснее будет обратно пробраться тем же путем. Чем черт не шутит… А вдруг слежка еще имеет место быть? Тем более, что непонятно было до сих пор, кто же за нами так упорно следил, если это была не контора Юрика и не Сташевский? Оставались только те, кто стоял за самим Сташевским. И, к тому же, я помнила слова друга о том, что у охранной службы Казимира к нам будут вопросы. В общем… Полезла через окно. На улице уже было светло, но я предполагала, что густые кусты сирени, растущие под моими окнами, прикроют мой воровской метод попадания в родные пенаты.
Посидела, словно курица на шестке, на подоконнике, прислушиваясь к звукам в квартире. Вроде ничего подозрительного не услышала. Слезла аккуратненько внутрь и, в первую очередь, обошла все комнаты, и даже залезла под кровать и позаглядывала в шкаф. Вспомнив, что, возможно, в квартире все еще стоит прослушка, старалась все делать очень тихо. Хотелось, конечно, пойти в душ, но, решив, что от грязи я не тресну, даже руки мыть не стала, чтобы те, которые слушают (если, конечно, таковые имелись), не смогли меня засечь.
В общем, покидав вещички в рюкзак, оглядела как-то сразу осиротевшую квартиру и с тяжелым вздохом опять полезла в окно. Кажется, такой способ проникновения в собственное жилище для меня, если дела будут развиваться в прежнем темпе, станет привычным. Жалко, что сестра жила на третьем этаже. Хотя, при старании и определенной ловкости и к ней можно было забраться по соседским балконам, но, разумеется, только не днем. Бдительные жильцы враз засекут и вызовут милицию. Так что, придется Сеньке довольствоваться той одеждой, которую она оставила у меня. Понятное дело, не вечернее платье, но, по крайней мере, шарахаться прохожие от нее не будут. Обувь захватила ту, в которой она была, когда заявилась ко мне, то есть туфли на высокой шпильке. Другой все равно не было.
Удачно проведенная «операция» по захвату одежды меня несколько вдохновила. Авось, мне и дальше повезет. Выбравшись из зарослей сирени, покрутила головой по сторонам в поисках соглядатаев или возможных свидетелей. Никого, кроме тощего облезлого кота непонятной масти, рванувшего от меня из кустов со всех ног, не заметила. Ну и славненько. Бодро зашагала, стараясь передвигаться больше маленькими переулками и дворами, в сторону церкви, откуда уже по всему городу доносился колокольный звон, призывающий ответственных прихожан на заутреннюю службу. Несколько раз мне пришлось даже перелазить через заборы, но это меня нисколько не огорчило, а, наоборот, порадовало, что я нахожусь в неплохой физической форме. Кто его знает, что мне еще предстоит в будущем. Так что, тренировка не помешает.
К церковной ограде я подходила «с тыла». Притаившись за углом, стала высматривать Никифора и, к собственной радости, углядела его, сидящего на паперти и зорко исподтишка глядящего по сторонам. Записку я написала, когда находилась еще в квартире, так что сейчас мне только оставалось ее вручить. Достала из кошелька сотенную бумажку, засунула внутрь клочок бумаги, тщательно замаскировав его денежной купюрой, и неторопливой походкой отправилась к выходу из главных ворот, вроде как я шла со службы. На несколько секунд остановилась возле нищего, словно раздумывая, стоит ли ему подавать милостыню, потом, небрежным жестом бывалого фокусника (и откуда что взялось?) сунула ему сотенную в шапку и быстро прошептала, едва шевеля губами:
- Это срочно… Очень…
Мужичок кивнул головой, дескать, понял, и загнусавил противным голосом:
- Благослови тебя Господь… - И принялся истово креститься.
Если бы я твердо не была уверена, что этот человек – связной, ни за что бы не поверила, настолько он правдоподобно выглядел. Чумазое лицо, как говорят, со следами неправедной жизни, нос цвета спелой сливы, красные опухшие глаза, руки, больше похожие на птичьи лапы, в каких-то не то коростах, не то шмотках грязи. Про одежду вообще говорить не приходилось. Я про себя ухмыльнулась, подумав, что Юриковой конторе такие способные сотрудники и не снились. Впрочем, может, и снились, мне с ними сталкиваться не приходилось. Вспомнилось, немного не кстати, рассказ соседки. Говорит, захожу в подъезд, а там два монтера копаются в щитке. Решила приколоть. Говорю, с днем ФСБ вас, товарищи! Они посмотрели на меня, как на чокнутую, а один буркнул: «Совсем ты, тетка, спятила… Мы-то тут при чем?». А второй добавил: «Тем более, он в декабре…» Интересно, а у Никифора, когда праздник? Пришлось призывать себя к порядку. Что за чушь лезет в голову?! А, главное, вовремя! За мной тут чуть ли не полгорода бегает, а я думаю непонятно о чем.
Свидание я назначила через два часа на прежнем месте. Нужно было дать время Никифору добраться до монастыря, а потом, или отцу Андрею, или тому же Анисиму, нужно было доехать от монастыря до парка на берегу реки. Этого времени им должно было хватить. Тем более, что я сказала нищему, что это «очень срочно». Мне и самой нужно было еще прийти в парк без возможного «хвоста». Поэтому, не тратя времени напрасно, я принялась петлять, как заяц по городу. Заскакивала в автобус в самый последний момент и так же выскакивала из него, меняя маршруты и стороны продвижения. Правда, слежки я за собой не замечала, но я прекрасно понимала, если следят профессионально, то я ее и заметить не должна.
Когда у меня уже у самой начала кружиться голова от подобных перемещений, решила, что, пожалуй, довольно. Остановила четвертую по счету машину такси (все по правилам конспирации, подчерпнутыми мной из книг про шпионов) и отправилась на встречу в парк. И там, на ту аллейку сразу не пошла, а потолкалась среди туристов на площади перед собором, и только потом, обойдя эту гомонящую разношерстную толпу по кругу, двинулась к аллее.
Анисим сидел уже на скамейке, а аллея была пуста. Я подумала, что это очень удивительно. Вокруг так много народу, а здесь не было ни единой живой души, словно бы люди вообще не замечали этого места, стараясь обходить его стороной. Почему-то подумала, что без каких-нибудь «штучек» «братьев» здесь не обошлось. Вот бы узнать наверняка, так ли это? Мне бы такие «фокусы» тоже пригодились в моей новой «бурной» жизни. Решила, что обязательно спрошу об этом после основного разговора.
Старичок сидел, чуть ссутулившись на скамейке и, словно маленький, болтал короткими ножками, которые не доставали до земли. Одежда на нем была прежняя: те же брючки непонятного мышиного цвета с пузырями на коленях, тот же пиджачишка в тонкую полосочку. Я подошла и поздоровалась. Брат Анисим кивнул мне в ответ и, заметив мой немного насмешливый взгляд, направленный на его «упражнения», охотно пояснил:
- Вот… Доктора говорят, что это очень полезно для суставов. Особенно в моем возрасте…
А я решила уточнить:
- А сколько же вам лет, брат Анисим?
Старичок пожевал губами, словно считая «сколько», а потом задумчиво проговорил:
- Однако, уже сто сорок скоро будет, а может и сто сорок один… Запамятовал я. Да и лета бегут так, что считать не успеваешь… - И вздохнул тяжело.
А я про себя только хмыкнула. Сто сорок! Мне бы дожить до ваших лет, дяденька! Присела рядом с ним на скамейку, а он уставился на меня своими большими карими глазами. Поглядел на меня некоторое время, а потом сурово проговорил:
- Что же ты, девонька, натворила-то? Ты ведь чуть наше братство все перед иродами этими не подставила… А, коли бы не справилась с силой-то? Чтобы было? Конец света? – Взгляд его сделался жестким и острым, словно стрела, летящая в цель, и я подумала, что слегка (или даже не слегка) недооценила старичка, причисляя его к безобидному племени «старичков-божьих одуванчиков». А он заговорил тихо и четко, рублеными фразами, от которых у меня вся шкура дыбом встала:
- Ключи – не просто тебе побрякушки, и даже не путь к знаниям! Они еще и оружие. Безжалостное, бездушное и неотвратимое. Потому нужны носители этим ключам. Потому их семь должно быть. Ибо, соединенные вместе, они способны уничтожить не только врага, но и саму землю. За всю историю ключей они использовались как оружие всего два раза. А ты с этим решила побаловаться?!
Нет!! Это было уже слишком! Я, конечно, понимаю: старость (сто сорок лет – это вам не баран чихнул) и все такое прочее, но и я вам не девочка для бития, и я смотреть так умею, что… Ну, я и посмотрела. Едва сдерживаясь, я зашипела, словно рассерженная кошка:
- А я что, по-вашему, ради забавы что ли этакое сотворила?! Три человека погибли по моей вине, и теперь мне до конца жизни эту ношу тащить! Они сестру мою в заложники взяли! У них уже четыре ключа было, мой бы пятым стал! Мне что, его тоже отдать было нужно?! А куда вы-то сами глядели, что ключи у них оказались? Вы что, не понимали, что с огнем играете? Или в братстве уже «братьев» не осталось, способных защитить то, что им поручено защищать, как вы в прошлый раз говорили, ценой своей жизни?! А теперь, когда я почти ценой своей жизни и жизни своей сестры, единственного мне родного человека, смогла эти ключи забрать, вы меня еще и совестить собрались?! – Все еще пылая негодованием, я вытянула из-под ремня шкатулку с ключами и протянула ее Анисиму: - Вот! Забирайте ваши ключи! Я жила без этой заботы, и дальше буду жить так же!
Старичок переводил недоуменный взгляд с меня на шкатулку и обратно, а потом тихо проговорил:
- Четыре?! Ты сказала, четыре ключа было у НИХ? - Я в ответ только фыркнула, продолжая чуть ли не тыкать в него шкатулкой, обтянутой темно-синим шелком. Анисим все никак не решался ее взять и, теперь уже, глядя только на меня, переспросил с удивлением: - Говоришь, в заложники взяли сестру-то твою?
Я, все еще с трудом отходя от вспышки собственного негодования, только головой кивнула. Дедок вдруг, совсем как-то обыденно для такого момента, почесал затылок и проговорил на выдохе:
- Ну и дела… Вот ироды… Совсем распоясались. Пора совет собирать, да укорот им давать. Позабыли, как это, когда Журавлей обижают. Ну ништо… Напомнить не проблема. - А потом, несколько просительным тоном: - Ты, дочка, прости меня за выговор-то… Мы ведь все силу выброса энергии ключей почувствовали. Да такую, что чуть нас на изнанку не вывернуло. А ведь ключ-то главный у тебя был. Окромя тебе, больше некому было такое сотворить. – Покачав головой и уже с легкой усмешкой, проговорил: - Ай да Настасья!!! Достойную смену нашла и ведь не ошиблась! – Потом, глядя на меня, стал торопливо пояснять: - То, что ключи у носителей их забрали, мы не почувствовали, потому как взяты они были не силой. А вот как? С этим нам еще предстоит разобраться. А ты мне должна все, все рассказать, что случилось. И не упускай никаких деталей, поняла? Это может быть очень важно…
