Когда семейные узы превращаются в финансовые цепи, приходится выбирать: хранить верность крови или защищать тех, кого поклялся любить. Что тяжелее: сказать "нет" брату или потерять уважение жены?
— Ты опять перевёл ему деньги? — пронзительный голос разнёсся по кухне, отскакивая от керамической плитки и стеклянных поверхностей.
— Всего пятнадцать тысяч, Лиза. Это мой брат, у него совсем тяжело с деньгами, — устало ответил Геннадий, не поднимая глаз от тарелки с ужином.
Взгляд Елизаветы прожигал дыру в склонённой голове мужа. Свет от кухонной люстры из "ИКЕА" беспощадно подчёркивал морщины, залёгшие на её лбу за пятнадцать лет брака. За окном апрельский вечер уже превратился в ночь, поглотив последние краски заходящего солнца.
— Тяжело с деньгами? У Кости всю жизнь тяжело с деньгами! А у нас ипотека, кредит за машину и Мишке скоро за репетиторов платить!
Вилка замерла на полпути ко рту Геннадия. Плечи его поникли ещё сильнее, будто невидимый груз, давивший на них годами, стал на несколько килограммов тяжелее.
— Давай не будем начинать, — мягко произнёс он. — Ты же знаешь, что я всегда для нашей семьи всё делаю в первую очередь.
Мужская ладонь с силой опустилась на столешницу. Посуда подпрыгнула, несколько капель борща выплеснулись на скатерть.
— Для семьи? — резкий смех Елизаветы звучал как треск разбитого стекла. — Твоя семья — это мы с Мишкой или твои вечно нуждающиеся родственники?
Весенний воздух, проникавший через форточку, наполнял кухню запахами пробуждающейся природы, но между супругами словно пролегла ледяная стена декабрьского мороза.
— А теперь, — продолжила Елизавета, выпрямившись во весь рост, — объясни мне, как мы будем организовывать майские праздники? Твоя мама уже звонила три раза, приглашая всю родню к нам на шашлыки.
Вместо ответа Геннадий встал из-за стола и подошёл к подоконнику. Ладонями он оперся о прохладную поверхность, вглядываясь в темноту двора, где призрачным светом мерцали окна соседних многоэтажек жилого комплекса "Весенний". Эти пятиэтажные дома на краю города стали их домом семь лет назад, когда они наконец смогли уехать из съёмной квартиры в центре.
— Лизонька, — наконец произнёс он, не оборачиваясь, — я же понимаю, что денег мало. Но разве мы не можем один раз в год собрать близких? Майские — наша семейная традиция.
По кухне разлетелся звук язвительного фырканья.
— Да-да, святая традиция, — жена театрально всплеснула руками. — Я три дня готовлю, убираю, твои родственники приходят с пустыми руками, едят, пьют, а потом мы месяц затягиваем пояса!
Разговор прервали приглушённые звуки из комнаты сына — тринадцатилетний Михаил, видимо, пытался не прислушиваться к очередной ссоре родителей, включив музыку в наушниках погромче.
Геннадий медленно повернулся к жене, на его лице отражалась усталость человека, который годами пытается усидеть одновременно на двух стульях.
— У меня есть идея, — тише заговорил он. — Давай в этот раз каждый принесёт что-нибудь своё. Я поговорю с мамой и Костей.
Тонкие губы Елизаветы сложились в горькую усмешку.
— Поговоришь? Как в прошлый раз, когда твой братец принёс две бутылки пива на десять человек? Или как твоя мама, которая притащила салат, которым все отравились?
Кухня наполнилась тягостным молчанием. Только тихое гудение холодильника "Атлант" нарушало тишину.
***
День клонился к вечеру. Солнечные лучи, проникавшие через тюлевые занавески, окрашивали кухню в мягкие золотистые тона. На плите уютно посвистывал чайник. Стрелки настенных часов показывали почти шесть.
Размешивая сахар в чае, Елизавета листала газету с объявлениями о работе. Глянцевые страницы пестрели обещаниями высоких зарплат и карьерного роста. Магазин "Меховое королевство", где она работала администратором уже три года, приносил стабильный, но скромный доход.
Звук ключа в замке заставил её вздрогнуть. Обычно Геннадий возвращался позже. Быстрые шаги в прихожей, и вот он уже стоит на пороге кухни — необычно воодушевлённый, с лёгкой улыбкой на губах.
— Представляешь, Костя предложил отличную идею для майских! — выпалил он с порога, даже не сняв куртку.
Брови Елизаветы поползли вверх.
— Костя? И идея? — в её голосе звучало столько сарказма, что хватило бы на всю улицу Берёзовую, где находился их дом.
Смутившись под взглядом жены, Геннадий расстегнул куртку и сел напротив.
— Он предлагает устроить праздник на маминой даче. Каждый принесёт что-то своё — кто мясо, кто напитки, кто салаты. Никто не будет перегружен, и все смогут хорошо провести время.
Медленно отхлебнув чай, Елизавета изучала лицо мужа. В его глазах светилась надежда, которая появлялась всё реже за последние годы.
— И кто будет готовить? Убирать? Организовывать? — каждое слово падало как камень.
— Мы все вместе, — Геннадий подался вперёд. — Костя берёт на себя мясо и мангал. Мама сделает пирожки и свой фирменный салат. От нас только овощи и фрукты.
За окном пролетела стая скворцов, возвращающихся в свои весенние гнёзда. Их радостное щебетание странно контрастировало с напряжённой атмосферой на кухне.
— А потом, — вкрадчиво начала Елизавета, — твой брат снова займёт у тебя до зарплаты? И ты снова отдашь ему последние деньги, которые мы копили на летний отпуск?
Лицо Геннадия потемнело.
— Хватит, Лиза. Ты несправедлива. Костя сейчас действительно пытается встать на ноги. У него новая работа в автосалоне "Престиж".
Громкий смех вырвался из груди Елизаветы.
— Новая работа? У него каждые три месяца новая работа! И каждый раз ты веришь, что теперь-то он точно встанет на ноги.
Из комнаты выглянул заспанный Михаил, волосы его торчали во все стороны.
— Привет, пап, — сонно пробормотал мальчик. — Вы опять соритесь?
Напряжение в кухне моментально спало. Геннадий улыбнулся сыну.
— Нет, малыш, мы обсуждаем майские праздники. Есть идея поехать на бабушкину дачу.
Глаза Михаила загорелись.
— Классно! Там можно будет в футбол играть с дядей Костей!
Елизавета наблюдала, как её муж и сын увлечённо обсуждают грядущий праздник. Кромка нежности пробилась сквозь лёд её негодования. Может быть, в этот раз всё будет по-другому?
***
Через открытое окно в кухню врывался тёплый майский ветер, принося с собой запах сирени из палисадника. Елизавета методично нарезала огурцы тонкими кружочками, выкладывая их ровными рядами на тарелке. Завтра — первое мая, день, который они всё-таки решили провести на даче свекрови.
— Мам, можно я возьму мяч новый? — Михаил заглянул на кухню, держа в руках блестящий футбольный мяч, купленный на день рождения.
— Можно, — кивнула Елизавета, — только смотри, не потеряй.
Сын просиял и убежал в свою комнату. Детская радость, такая искренняя, заставила её губы тронуть лёгкая улыбка.
Воспоминания о прошлом вечере постепенно прокрадывались в её мысли. Вчерашний телефонный разговор с матерью был невыносимо тяжёлым.
— Лизонька, я не понимаю, почему ты позволяешь ему раздавать ваши деньги направо и налево, — говорила мать своим обычным назидательным тоном. — У твоего отца никогда не было больше денег, чем требовалось нашей семье, но он никогда не отдал бы последнее чужим людям.
— Мама, они не чужие, это его семья, — устало возражала Елизавета.
— Его семья — это ты и Миша. Остальные — просто родственники. Ты слишком мягкая, дочка. В наше время нельзя быть такой.
Резкий звук входящего сообщения вырвал Елизавету из размышлений. Телефон мигал уведомлением. Сообщение было от Геннадия: "Еду домой. Зашёл в магазин, взял всё по списку и немного шоколада для нашего чемпиона. Люблю вас."
Несмотря на все разногласия, эти маленькие проявления заботы всегда трогали её сердце. Возможно, в этом и был секрет того, почему она до сих пор рядом с ним — под всеми слоями раздражения и усталости всё ещё теплилась любовь.
Звонок в дверь заставил её вздрогнуть. Слишком рано для Геннадия. За дверью обнаружился Константин — высокий, с небрежно зачёсанными русыми волосами и вечной полуулыбкой на лице.
— Привет, Лизок! — Константин протиснулся в квартиру, не дожидаясь приглашения. — Генка дома?
Елизавета отступила.
— Нет ещё. Скоро будет.
Константин бесцеремонно прошёл на кухню, по-хозяйски открыл холодильник и достал бутылку "Балтики".
— Ты же не против? — он уже откручивал крышку. — Устал как собака, весь день на ногах.
Подавив желание вырвать бутылку из его рук, Елизавета вернулась к нарезке овощей.
— Твоя новая работа тяжёлая? — спросила она, стараясь, чтобы вопрос звучал нейтрально.
Откинувшись на спинку стула, Константин сделал большой глоток.
— Да не то слово! Весь день улыбайся клиентам, рассказывай о преимуществах моделей, а половина приходит просто поглазеть.
Нож в руках Елизаветы двигался чуть быстрее обычного.
— Кстати, насчёт завтра, — продолжил Константин, закинув ногу на ногу. — Я договорился с ребятами — мясо будет первоклассное! Правда, придётся немного скинуться...
Нож замер над помидором.
— Скинуться? — Елизавета медленно повернулась. — Ты же говорил, что берёшь мясо на себя.
Лицо Константина приняло виноватое выражение, но глаза оставались холодными, расчётливыми.
— Ну, понимаешь, зарплату задержали... Всего на пару дней! А мясо надо брать сейчас. Я думал, Гена может занять, а потом я отдам.
Их взгляды встретились над кухонным столом. Битва воль, длившаяся годами, разгоралась с новой силой.
— Сколько? — коротко спросила Елизавета.
— Всего пять тысяч, — как бы между прочим ответил Константин. — Копейки для такого праздника.
Входная дверь хлопнула, и на пороге появился Геннадий, нагруженный пакетами.
— О, Костя! Какими судьбами? — его лицо просветлело при виде брата.
— Да вот, зашёл обсудить завтрашний праздник, — Константин поднялся, по-братски обнимая Геннадия. — Нам нужно немного скинуться на мясо, зарплату задержали...
Елизавета молча наблюдала, как муж без колебаний достаёт бумажник.
— Конечно, сколько надо?
— Всего пять тысяч, — улыбнулся Константин, уже протягивая руку.
***
Первомайское солнце палило с самого утра. Дачный участок свекрови утопал в яблоневом цвету, но Елизавете было не до красоты природы. Она с шести утра готовила: салаты, закуски, маринад для мяса, которое, вопреки обещаниям, пришлось покупать им самим — Константин позвонил ночью с сообщением, что "не срослось с мясом".
К двум часам дня участок наполнился шумной роднёй мужа. Свекровь, величественно восседая в кресле под яблоней, раздавала команды, не прикасаясь ни к одной тарелке. Константин с приятелями громко обсуждал футбол, потягивая пиво, которое, опять же, купил Геннадий.
— Лизонька, салат чудесный, — свекровь снисходительно кивнула, пробуя оливье. — Только я бы больше соли добавила.
Елизавета сжала зубы, молча улыбаясь. Никто из гостей не принёс ни одного блюда, ни одной бутылки — все обещания о "совместном" празднике развеялись как дым. Геннадий утром срочно поехал в ближайший супермаркет, где опустошил семейную кредитку, покупая всё необходимое для пятнадцати человек.
Когда солнце начало клониться к закату, а стол опустел, Елизавета механически собирала посуду. Рядом пристроилась мать Геннадия с чашкой чая.
— Знаешь, в наше время жёны умели праздники организовывать без лишних вопросов, — начала она свою любимую песню. — А Костеньке сейчас так трудно, новая работа, ответственность...
Стеклянный салатник в руках Елизаветы опасно задрожал.
***
Обратная дорога в город прошла в гнетущем молчании. Михаил задремал на заднем сиденье, а Елизавета смотрела в окно невидящим взглядом.
— Хороший получился день, правда? — осторожно спросил Геннадий.
Вместо ответа Елизавета резко повернулась к нему.
— Скажи, сколько ты сегодня потратил на этот "общий" праздник?
Геннадий замялся.
— Ну... пришлось немного раскошелиться, но ведь это семейная традиция...
— И сколько ещё Костя у тебя занял? Я видела, как вы шептались у сарая.
Руки Геннадия крепче сжали руль.
— Всего три тысячи... У него какие-то проблемы на работе...
Домой они вернулись поздно. Уложив сына, Елизавета вошла в спальню, где Геннадий уже расстилал постель.
— Я устала, — её голос был спокойным, но от этого спокойствия веяло арктическим холодом. — Устала от вранья, от твоих вечно нуждающихся родственников, от твоей неспособности сказать "нет".
— Лиза, но это же моя семья...
— А кто твоя настоящая семья, Гена? — она смотрела прямо ему в глаза. — Завтра мы с Мишей уезжаем к моей маме. Мне нужно подумать, нужен ли мне муж, от которого одни убытки.
— Лиза, постой!
Но она уже закрыла за собой дверь спальни.
***
На следующий день.
Квартира казалась невыносимо пустой. Геннадий сидел на кухне, бессмысленно глядя в стену. На столе лежал телефон с десятком пропущенных звонков от матери и брата. Когда телефон зазвонил вновь, он машинально ответил.
— Гена, выручай! — голос Константина звучал бодро. — Нужно перехватить до зарплаты, всего десятку...
Что-то сломалось внутри Геннадия.
— Нет, — твёрдо произнёс он.
— Что значит "нет"? — удивился брат. — Я же верну, ты знаешь...
— Нет, Костя. Я больше не дам тебе ни копейки. Никогда.
Телефон почти сразу зазвонил снова. Мать была в ярости.
— Как ты мог отказать брату? Он же в трудной ситуации! Я не воспитывала таких...
— Мама, хватит, — спокойно перебил Геннадий. — Моя семья на грани развала из-за моей же слабости. Больше никаких денег никому. Точка.
Он выключил телефон и впервые за долгое время почувствовал странное облегчение. Через полчаса Геннадий уже был в дороге.
***
Дверь в квартиру тёщи открыла сама Елизавета. Увидев мужа, она удивлённо подняла брови.
— Лиза, — Геннадий смотрел прямо ей в глаза, — я всё понял. Ты права. Я предлагаю в августе поехать втроём на море, в Сочи. Я уже посмотрел туры.
— И на какие шиши? — скептически спросила она. — На очередной кредит?
— На деньги, которые я больше не буду раздавать направо и налево, — твёрдо ответил он. — Я уже отказал и Косте, и маме. Наша семья важнее.
Из глубины квартиры появилась теща с чашкой чая.
— Надо же, — хмыкнула она, оценивающе глядя на зятя, — кажется, мужик наконец опомнился.
Лицо Елизаветы смягчилось, но в глазах всё ещё читалось сомнение.
— Мы можем вернуться домой, — осторожно сказала она, — но учти: если ты хоть раз ещё дашь деньги своему брату или матери, я подам на развод. Не потому, что я жадная, а потому что я хочу уважать своего мужа, а не спонсора всей твоей родни.
Геннадий кивнул.
— Я понял. Больше никогда.
Он обнял жену, и впервые за долгое время она не отстранилась.
"Семья — это не те, кто произвел тебя на свет, а те, без кого свет не мил." — Джоан Роулинг
Автор: Владимир Шорохов ©
Книги автора на ЛитРес