Затхлый воздух плацкартного вагона словно приклеился к коже. Три месяца вахты в северных широтах вымотали до предела, но Антон не мог перестать улыбаться. Еще немного — и он дома.
Снежные хлопья кружились за окном, когда поезд, наконец, остановился у перрона. Телефон разрядился еще в пути, и Антон не смог предупредить Марину о своем приезде. Это даже лучше — увидит неподдельную радость в ее глазах.
— Нормально доехал? — спросил таксист, нарушая молчание.
— Нормально, — коротко ответил Антон, разглядывая знакомые улицы, укрытые белым одеялом снега.
Усталость растворилась в предвкушении. Три месяца он засыпал с мыслями о ней, представлял ее запах, ее голос. А теперь всего несколько минут отделяли его от встречи.
Припарковав такси возле дома, Антон сразу заметил свою старенькую «Тойоту». Снег вокруг машины был расчищен идеальным полукругом. Что-то кольнуло под ребрами. Марина никогда не брала его машину. Да и зачем — у нее даже прав не было.
Антон прошел к подъезду, по привычке отряхивая ботинки перед входом. Поднялся на третий этаж, нащупал в кармане ключи. Почему-то медлил, прежде чем вставить ключ в замочную скважину.
Дверь открылась прежде, чем он успел повернуть ключ.
— Антон?! — на лице Марины промелькнуло что-то похожее на испуг, быстро сменившийся улыбкой. — Почему не позвонил?
— Телефон разрядился, — произнес он, входя в квартиру.
Непривычный запах ударил в нос. Цитрусовый освежитель воздуха? Они никогда им не пользовались. Марина поспешно обняла его, но Антон чувствовал, как напряжены ее плечи.
— Голодный? — спросила она, отстраняясь быстрее обычного. — Я сейчас разогрею что-нибудь.
— Не нужно, — ответил Антон, снимая куртку. — У тебя волосы короче стали.
— Да, — она машинально коснулась волос. — Решила поменять имидж немного. Тебе нравится?
— Необычно, — уклончиво ответил он.
Антон прошел в комнату. Все выглядело как обычно, но ощущение неправильности не отпускало. Словно он вернулся не в свой дом.
— А что у нас с машиной? — спросил он, стараясь, чтобы голос звучал обыденно.
Марина замерла на пороге кухни. Ее пальцы сжали дверной косяк.
— С машиной? А что с ней? — спросила она, не оборачиваясь.
— Вокруг нее снег расчищен.
— А, это, — облегчение в ее голосе было почти осязаемым. — Это Виталик помог, сосед. Тут за ночь столько намело, что машину почти не видно было. Он предложил помочь расчистить.
Антон смотрел на ее спину.
— Зачем снег вокруг машины чистить? Я все равно через две недели только собирался ее использовать.
— Виталик сказал, что если снег вовремя не убирать, то потом проблем не оберешься, — она наконец повернулась, улыбаясь слишком широко. — Ты же знаешь, я в этом ничего не понимаю.
— А сиденье водительское почему сдвинуто? — вопрос вырвался резче, чем он хотел.
Улыбка Марины дрогнула.
— Сиденье? — переспросила она.
— Да, сиденье. Оно всегда отодвинуто назад — у меня ноги длинные. А сейчас придвинуто.
— Так, наверное, Виталик и придвинул, — Марина нервно заправила прядь волос за ухо. — Он же переставлял машину, чтобы удобнее было снег чистить.
— Переставлял? — левый глаз Антона слегка дернулся. — Зачем ему переставлять машину?
— Ну как зачем? — Марина суетливо взяла чайник, зачем-то переставила его с места на место. — Вокруг ведь надо было почистить.
— То есть, ты отдала ключи от машины соседу, чтобы он почистил снег? — во рту у Антона пересохло.
— Да, — Марина отвернулась к раковине. — Он сам предложил. Сказал, что все равно свою машину чистит.
Антон подошёл к окну. С третьего этажа была хорошо видна парковка. Вокруг других машин снег тоже был расчищен, но далеко не так идеально, как вокруг его «Тойоты».
— И часто Виталик помогает тебе со снегом? — спросил он, не оборачиваясь.
Молчание затянулось. Антон повернулся. Марина стояла, опустив руки, глядя в пол.
— Несколько раз, — наконец произнесла она.
— Несколько раз за три месяца моего отсутствия или несколько раз за последнюю неделю?
Ее плечи поникли, словно под невидимой тяжестью.
— Антон, перестань. Ты ведешь себя странно.
— Я веду себя странно? — он почувствовал, как что-то ломается внутри. — Я приезжаю домой после трех месяцев вахты и вижу, что моя машина, которой ты не пользуешься, потому что у тебя нет прав, стоит с передвинутым сиденьем. И это я веду себя странно?
— Я же объяснила! — голос Марины повысился. — Виталик помогал с уборкой снега.
— Знаешь, — Антон посмотрел в сторону спальни, — я устал с дороги. Пойду прилягу.
Не дожидаясь ответа, он направился в спальню. Сам не понимая почему, тихо закрыл дверь и осмотрелся. Все казалось знакомым и одновременно чужим.
Открыв шкаф, он замер. Часть его вещей, которые всегда висели слева, теперь были сдвинуты в дальний угол. Антон проверил тумбочку — его книги лежали слишком аккуратно, не так, как он их оставлял.
Он лег на кровать, закрыв глаза. В голове крутились обрывки мыслей, которые он не хотел складывать в единую картину.
Дверь тихо скрипнула. Антон не открыл глаза.
— Ты спишь? — голос Марины звучал виновато.
— Нет, — ответил он, не глядя на нее.
Кровать прогнулась под ее весом.
— Скучала я по тебе... очень, — неловко выдавила она, осторожно положив руку ему на плечо.
Антон повернул голову, глядя на нее так, что она невольно отпрянула.
— Врать-то зачем? Вернулся я — и что? Будто мой дом кто-то другой обжил. Будто и не уезжал никуда, так, в гости зашёл...
— Ты о чём вообще? — её рука так и повисла в воздухе.
— О том, что твоим одеколоном тут не пахнет. О том, что вещи мои в шкафу словно кто-то подвинул. И книги... лежат не так. И сиденье в машине. Сиденье!
— Тебе мерещится, — Марина вздрогнула, будто от озноба. — Ты вымотался просто, вот и...
— А ты просто скажи правду, — перебил он. — Кто он, этот Виталик? Что за человек?
— Из квартиры ниже... сосед, ну! — в голосе появилась нервная дрожь. — Я ж говорила уже!
— И как часто он... у нас бывает?
— Да не бывает он тут! — она почти выкрикнула. — Что за бред несёшь?
Антон приподнялся, сел на постели. Пристально посмотрел ей в глаза:
— А врать ты никогда не умела. Это в тебе всегда... нравилось.
Она отвернулась, плечи задрожали. Услышал он сдавленные рыдания.
— Не думай... не то... — голос срывался на всхлипы.
— А что — то? — спросил устало. — Расскажи уж.
— Он помогал только... С сумками тяжёлыми, со снегом этим... — Марина размазывала слёзы по щекам. — Потом разговаривать стали. Одиноко мне, понимаешь? Ты на три месяца пропадаешь, а я тут... совсем одна.
— И только разговаривали, да? — горло сдавило.
Она молчала. Долго. Невыносимо.
— Нет, — выдохнула наконец, и это словно что-то оборвало между ними.
Антон поднялся. К окну подошёл. На снег смотрел, бесконечно падающий. Дышать было трудно.
— Лишь раз это было, — сказала глухо. — Ошибка. Сразу поняла.
— А сиденье-то сегодня сдвинуто, — он не смотрел на неё. — Не месяц назад.
Тишина в ответ.
— Хочу его увидеть, — вдруг решил Антон.
— Зачем? — она испуганно вскинула голову.
— Хочу в глаза посмотреть человеку, который убирал снег вокруг машины.
Марина встала, решительно тряхнула головой:
— Нет! И думать забудь!
— Боишься чего? — он резко обернулся. — Что сделаю что-нибудь?
— Что оба сделаете... о чём потом пожалеете.
Антон только усмехнулся:
— Не бойся. Просто увидеть хочу. Поговорить.
— О чём?!
— Не знаю... Спросить, может, удобно ли ему было за рулём моей машины.
Марина вдруг закрыла лицо руками.
— Прости... — прошептала сквозь пальцы. — Просто прости меня...
Антон смотрел на её фигуру, словно сломанную. Целых три месяца мечтал, как она кинется на шею, как будут сидеть, болтать обо всём, что случилось, пока его не было. Планы строить на будущее.
— Пойду на улицу, — решил он. — Надо подумать.
Марина вскинула голову. В глазах — слёзы.
— Вернёшься?
Вопрос этот замер между ними. Антон не знал, что сказать.
— Не знаю, — признался честно. — Правда не знаю.
Вышел из комнаты. Куртку взял. И услышал тихие рыдания, прежде чем закрыл дверь в квартиру.
Снег валил сильнее. Антон спустился вниз, перед машиной остановился. Ключами дверь открыл, сел внутрь. Точно, сиденье сдвинуто. Пытался сесть удобнее, но колени упирались в руль. Пришлось отодвинуть.
— Эй! — кто-то окликнул сзади. — Это ваша машина?
Обернулся. Невысокий мужчина с лопатой стоял рядом.
— Моя, — Антон вышел наружу.
— А, вы, значит, Антон? — мужчина улыбнулся. — С возвращением! Я Виталий, снизу живу.
Антон почувствовал, как кровь к лицу приливает.
— Марина много рассказывала, — продолжал тот. — Говорила, что на вахте, далеко.
— И много рассказывала? — спросил Антон, в карманах сжимая кулаки.
— Да так, по мелочи, — Виталий шапку поправил. — Слушайте, насчёт машины — извините, что сиденье сдвинул. Просто переставить нужно было, снег убрать.
Антон смотрел на него, не находя слов. Перед ним стоял самый обычный человек. Не красавец, но и не страшный. Обычный. Каких тысячи. И этот обычный спал с его женой, сидел за рулём его машины, был в его доме — пока он в холоде и грязи работал, чтоб семью обеспечить.
— И часто вы помогаете Марине со снегом? — хрипло спросил.
— Да пару раз всего, — Виталий пожал плечами. — Снега много в этом году, а у вас место неудобное — снегоуборщик проезжает, всё заваливает.
Антон молчал. На снег смотрел, падающий.
— Что-то не так? — Виталий заметил его взгляд.
— Всё не так, — тихо сказал Антон.
Виталий переступил с ноги на ногу:
— Слушайте, если что... Может, не стоило в машину вашу садиться. Просто Марина попросила помочь.
— Ключи дала вам? — Антон смотрел прямо в глаза.
— Ну да, — Виталий поднял лопату, оперся на неё. — А как иначе-то машину переставить?
Антон смотрел, как снег ложится на плечи этого человека. Снег не выбирал, на кого падать — на предателя или обманутого.
— Спасибо за помощь, — сказал, удивляясь собственному спокойствию. — Ценю.
— Да не за что, — Виталий неловко улыбнулся. — Соседи должны помогать.
— Да, — кивнул Антон. — Должны.
Развернулся. К подъезду пошёл. Ноги вязли в снегу, каждый шаг — усилие. На своём этаже долго стоял перед дверью.
Достал ключи. Дверь распахнулась сама.
Марина стояла на пороге. Лицо опухло от слёз.
— Видел его, — сказал Антон. — Твоего Виталика.
Она молчала. Только часто моргала, сдерживая слёзы.
— Неплохой, кажется, человек, — продолжил Антон, сам не веря своим словам. — Правда со снегом помогает.
— Дай объяснить... — начала она.
— Не надо, — оборвал он. — Сам многое понял.
Прошёл мимо неё в квартиру. В коридоре остановился.
— Знаешь, в чём странность? — спросил, снимая куртку. — Я ехал три дня и думал, как скучал по тебе. А стою здесь и понимаю — возможно, ты скучала сильнее.
— И что теперь? — спросила тихо.
— А то, что оба виноваты, — ответил Антон. — Я — что уезжал на три месяца, одну оставлял. Ты — что с одиночеством справиться не смогла.
Марина подошла ближе. Коснуться не решилась.
— Что дальше будет? — спросила.
Антон посмотрел на неё внимательно. Несмотря на опухшие глаза и спутанные волосы, она всё ещё была той самой женщиной, которую полюбил когда-то.
— Не знаю, — честно сказал. — Думаю, с чая начать стоит. А потом поговорим.
Марина кивнула. Слабо улыбнулась сквозь слёзы.
— Чайник поставлю, — сказала тихо.
— А я сиденье пока в нормальное положение верну, — ответил Антон, доставая ключи от машины.
На мгновение их взгляды встретились. Антон увидел в её глазах то, чего не замечал раньше — страх потерять его, который был сильнее страха быть пойманной на лжи.
Вышел на улицу. Снег почти прекратился. Сел в машину, отодвинул сиденье до конца. Так, как привык. Вдруг заметил мелочь — на приборной панели лежала конфетная обёртка. Такие конфеты Марина любила.
Что-то в груди сжалось. Не всё оказалось так просто, как сначала показалось. Ещё предстояло узнать правду целиком. И решить — сможет ли простить. Сможет ли она меняться.
Закрыл машину. На светящееся окно их квартиры посмотрел. Это всё еще был его дом. Несмотря ни на что.