Ключи в замке провернулись с тяжелым скрежетом. Рюкзак оттягивал плечо, а кости ныли после тринадцати часов в поезде. Гудок тепловоза до сих пор стоял в ушах, словно привез с собой часть той северной пустоты, где Виктор провел последние три месяца.
— Явился! — голос Ирины резанул по нервам. — Только тебя и ждали.
Она стояла в коридоре, скрестив руки на груди. Непривычно короткая стрижка, новая блузка. Чужая.
— Привет, — Виктор попытался улыбнуться, но лицевые мышцы будто одеревенели от усталости. — Я дома.
— Дома он, — фыркнула Ирина. — А толку? Вера, папа приехал!
Из глубины квартиры донеслось невнятное бурчание. Дочь не вышла встречать.
Виктор опустил рюкзак на пол. Хотелось просто упасть на кровать и отключиться. Но сначала душ, обязательно душ. От него несло дорогой, вагонным чаем и тремя месяцами отсутствия.
— Ты хоть деньги привез? — Ирина смотрела прямо, без улыбки. — Верке туфли нужны на выпускной, мне на салон, квартплата за два месяца...
Виктор моргнул. Левый глаз дернулся от нервного тика, который появился на вахте.
— Я только с порога. Даже не обнял вас еще.
— Ой, только давай без этих... — она нетерпеливо взмахнула рукой. — Салон уже сегодня записан. Я три месяца этой записи ждала! Да и Верке туфли завтра покупать.
У Виктора внезапно зачесалась бровь. Он прислонился к стене, чувствуя, как по спине пробегает неприятный холодок.
— Какой салон? Какой-то спа центр?
— Ну да, — в голосе Ирины появились визгливые нотки. — Ты последний раз когда видел, чтобы я куда-то выбиралась? Твоя жена уже на домохозяйку похожа. Только и делаю, что готовлю, стираю, работаю...
— Я три месяца вкалывал на морозе, — горло Виктора сжалось. — Без выходных. По четырнадцать часов. Хотел вас обнять, а ты...
— А я что? — Ирина придвинулась ближе. От нее пахло незнакомыми духами. — Я, по-твоему, тут в санатории жила? Верка от рук отбилась, в школе проблемы. На работе сокращения. Счета растут. А я все одна и одна!
Виктор закрыл глаза. В темноте поплыли красные пятна, как после долгой сварки без маски. Сколько раз он представлял этот момент возвращения? Как минимум сто двадцать девять — по числу вахтовых дней. И вот...
— Пап? — голос дочери вырвал его из оцепенения.
Вера стояла в дверях своей комнаты. Похудела, вытянулась. Или это он просто забыл, какая она? Торчащие ключицы, крашеные в рыжий волосы, незнакомая футболка с каким-то принтом.
— Привет, мелкая, — он улыбнулся через силу.
— Я не мелкая, — буркнула Вера, но уголок рта дрогнул в намеке на улыбку. — Ты деньги привез? Мне на туфли нужно.
Что-то оборвалось внутри. Виктор медленно достал телефон, открыл банковское приложение и протянул его жене.
— Держи. Весь аванс там.
Ирина жадно вгляделась в экран, и ее лицо просветлело.
— Так бы сразу. Мы ж тебя ждали...
Вера заглянула через плечо матери и присвистнула.
— Вау! Можно мне не только туфли, но и платье новое?
Виктор смотрел на них, своих родных, ставших почти чужими за эти три месяца, и чувствовал, как внутри закипает что-то глухое и темное.
— А как насчет «здравствуй, папа»? Или «мы скучали»? Или хотя бы простого «спасибо»?
Ирина подняла взгляд от телефона.
— Ну ты что, обиделся? — она удивленно подняла брови. — Просто дел много накопилось, сам понимаешь.
— Не понимаю, — тихо ответил Виктор. Плечо, которым он таскал металлические трубы на морозе, вдруг отозвалось острой болью. — Совсем не понимаю.
Он поднял рюкзак и двинулся в ванную, слыша за спиной, как жена с дочерью обсуждают покупки. Вжикнула молния. Он достал маленький сверток — деревянную шкатулку для украшений, которую купил для Ирины в северном городке. Местный мастер, резьба, олени... Теперь она казалась нелепой, словно из другого мира.
Вторая покупка — браслет для Веры — жгла карман. Виктор положил оба подарка на стиральную машину и включил душ. Под напором горячей воды его начало трясти.
Проснулся Виктор от тишины — слишком оглушительной после месяцев в вагончике с храпящими мужиками. Цифры на телефоне показывали 18:47. Он проспал почти шесть часов.
На кухне была записка: «Ушли по магазинам. Еда в холодильнике».
Виктор открыл холодильник — полупустые полки, бутылка кетчупа, какие-то контейнеры. Внезапно накатило чувство тоски, такой острой, что заломило виски. Он сел за стол и уставился в окно. Напротив был точно такой же дом, с точно такими же окнами. Интересно, есть ли там такие же уставшие мужики, вернувшиеся с вахты к чужим женам и детям?
Телефон завибрировал — пришло сообщение от Сереги, бригадира.
«Как добрался? Встретили как героя?»
Виктор усмехнулся. Положил телефон экраном вниз.
На столе лежали школьные тетради Веры. Он машинально открыл одну — русский язык. Почерк изменился, стал угловатым, торопливым. Сочинение «Моя семья». Виктор начал читать, и что-то сжалось в груди.
«...Мой папа работает вахтами на Севере. Его почти никогда нет дома. Иногда я даже забываю, как он выглядит. Мама говорит, что он делает это для нас, чтобы у нас было все необходимое. Но мне кажется, ему просто не хочется быть с нами. У моей подруги Кати папа работает рядом с домом, и они каждые выходные ходят в кино или парк...»
Виктор захлопнул тетрадь. Его замутило. Он встал, прошел в комнату дочери. Здесь все изменилось — исчезли плюшевые игрушки, появились постеры каких-то групп. Пахло чужими духами.
На столе стояла фотография в рамке — он с Верой на плечах. Когда это было? Лет пять назад? Вера смеялась, запрокинув голову, а он улыбался, крепко держа ее маленькие ножки.
Пальцы сами потянулись к карману, где лежал браслет. Простая серебряная цепочка с маленькой подвеской-звездой. «Глупый подарок», — подумал он. «Она уже выросла из таких».
В прихожей хлопнула дверь. Виктор вздрогнул, словно его застали за чем-то постыдным.
— Па-ап! Ты проснулся? — голос Веры звучал непривычно звонко.
Он вышел в коридор. Ирина и Вера стояли среди пакетов, раскрасневшиеся, с блестящими глазами.
— Смотри, что мы купили! — Вера достала из коробки туфли на каблуке. — Правда, крутые?
Виктор смотрел на дочь, и внезапно к горлу подкатил ком. Она была так похожа на него — те же глаза, тот же упрямый подбородок. И такая же родинка на шее, маленькая, почти незаметная.
— Красивые, — выдавил он.
— А это мое платье! — Вера вытащила нечто блестящее из пакета. — Будет отпадно на выпускном!
— А я в спа записалась, — вставила Ирина. — Давно мечтала. Полный комплекс — массаж, обертывания, маникюр...
Виктор слушал их взахлеб, наперебой, словно они соревновались, кто потратит больше. Деньги, деньги, деньги... Восемьдесят девять дней на холоде, шестнадцать переработок, опасные высотные работы — все превращалось в туфли, платья, маникюр.
— Я рад, что вы довольны, — сказал он наконец.
— А ты что такой кислый? — Ирина нахмурилась. — Мы ж для дела все. Вон, Верке на выпускной...
— Я не кислый, — Виктор почувствовал, как лицо застывает маской. — Просто устал.
— Так отдыхай! — воскликнула Ирина. — Ты же дома! Я, кстати, пиццу заказала. Твою любимую, с беконом.
Пицца. Любимая. Она даже не помнила, что он терпеть не может бекон.
— Спасибо, — Виктор механически кивнул. — Я... я выйду на минутку. Воздухом подышать.
В кармане куртки все еще лежала пачка сигарет. Он бросил курить два года назад, но сейчас пальцы сами потянулись к ней. На лестничной клетке было тихо. Виктор сел на подоконник и закурил, глядя на окна своей квартиры. Там горел свет, двигались силуэты — такие родные и такие чужие одновременно.
Телефон снова завибрировал. На этот раз звонил Серега.
— Ну что, как дома? — голос бригадира был хриплым от усталости.
— Нормально, — автоматически ответил Виктор.
— Врешь ведь, — усмехнулся Серега. — У меня так же. Приехал, а жена на развод подала. Говорит, другого встретила. А дочка от меня шарахается, как от чужого.
Виктор молчал, затягиваясь.
— Слушай, у нас тут аврал намечается, — продолжил Серега. — Северный объект срочно нужно закрывать. Премию двойную обещают. Думал тебе позвонить... ты как, не хочешь через недельку обратно?
Виктор посмотрел на дверь своей квартиры. Сквозь тонкие стены доносился смех Веры и голос Ирины. Они были счастливы — сейчас, с покупками, без него. Может, так и должно быть?
— Дай подумать, — ответил он.
— Конечно, думай, — в голосе Сереги звучало понимание. — Только до завтра. Если что, звони.
Виктор затушил сигарету и вернулся в квартиру. В коридоре пахло пиццей. Ирина и Вера сидели на кухне, о чем-то увлеченно болтая.
— А, вот и ты, — улыбнулась Ирина. — Присоединяйся.
Он сел, взял кусок пиццы. Желудок скрутило от запаха бекона, но Виктор заставил себя откусить.
— Девчонки, у меня есть для вас кое-что.
Ирина подняла брови. Вера оторвалась от телефона.
Виктор достал шкатулку и браслет.
— Это вам. С Севера.
Ирина открыла шкатулку.
— Ой, какая... интересная, — она попыталась изобразить восторг, но получилось фальшиво. — Спасибо.
Вера крутила в руках браслет.
— Это серебро? — спросила она без особого энтузиазма.
— Да, — Виктор почувствовал, как краснеют уши. — Настоящее.
— Спасибо, — Вера положила браслет рядом с телефоном. — Хороший.
И снова уткнулась в экран.
Виктор смотрел на них и вдруг понял, что его здесь нет. Точнее, есть его функция — добытчик, банкомат, источник средств. Но его самого, Виктора Сергеевича Коновалова, нет. Он растворился где-то между вахтами, превратился в перевод на карту, в цифры на экране.
— Мне Серега звонил, — слова вырвались сами собой.
— Мм? — промычала Ирина с набитым ртом.
— Говорит, на объекте аврал. Просит вернуться через неделю.
Вилка замерла на полпути ко рту Ирины.
— Ты же только вернулся!
— Двойную премию обещают, — добавил Виктор, сам удивляясь своим словам.
Ирина медленно положила вилку.
— И ты согласился?
— Думаю.
Вера оторвалась от телефона.
— Опять уедешь? — в ее голосе было что-то, чего Виктор не мог разобрать. Разочарование? Обида?
— Выпускной когда у тебя? — спросил он.
— Через две недели, — буркнула Вера. — Но тебе же все равно.
— Мне не все равно, — тихо сказал Виктор.
— Да ладно! — Вера вскочила. — Тебе на нас плевать! Ты всегда так — приезжаешь на пару дней и снова исчезаешь! А мы тут... — она не закончила и выбежала из кухни.
Ирина смотрела на Виктора со смесью упрека и усталости.
— Ты правда хочешь обратно? — спросила она. — После трех месяцев?
Виктор опустил глаза.
— Я не знаю, чего я хочу, — честно сказал он. — Я приезжаю, а вы... словно деньги ждете, а не меня.
— А что нам ждать? — в голосе Ирины звенела обида. — Тебя нет девять месяцев в году! Верка растет без отца. Я живу как одиночка. Конечно, нам нужны деньги — на жизнь, на будущее!
Виктор молчал, глядя в окно. Там, за стеклом, была та же весенняя ночь, что и на Севере, то же небо, те же звезды. Только там все было проще — работа, еда, сон. А здесь...
— Я схожу с ней поговорю, — он поднялся из-за стола.
Комната Веры была закрыта. Виктор постучал.
— Уйди! — донеслось из-за двери.
— Вер, давай поговорим.
— О чем? О том, что ты снова свалишь? Иди на свой Север!
Виктор прислонился лбом к двери. Дерево холодило кожу.
— Я не уеду до твоего выпускного, — сказал он. — Обещаю.
За дверью стало тихо.
— Правда?
— Правда.
Дверь приоткрылась. Вера стояла с покрасневшими глазами, сжимая в руке тот самый браслет.
— Поможешь застегнуть? — спросила она тихо. — У меня не получается.
Виктор взял тонкую цепочку. Пальцы, огрубевшие от работы, казались неуклюжими рядом с хрупким замочком. Но он справился.
— Красиво, — сказал он, глядя, как звездочка блестит на запястье дочери.
Вера неожиданно шмыгнула носом.
— Я скучала, — прошептала она. — Просто...
Сколько объятий он пропустил? Сколько слез, смеха, разговоров?
— Я останусь на твой выпускной, — повторил он. — И мы сходим куда-нибудь потом. Втроем.
Вера кивнула, не отстраняясь.
Из кухни вышла Ирина. Она смотрела на них — мужа и дочь, застывших в объятии посреди коридора.
— Значит, не уезжаешь? — спросила она тихо.
Виктор поднял глаза. Впервые за весь день он увидел в ее взгляде что-то кроме усталости и раздражения. Тревогу? Надежду?
— Не на следующей неделе, — ответил он. — Может быть, позже. Не знаю. Мы должны поговорить, Ир.
Она кивнула.
— Должны, — согласилась она. — Давно должны были.
Вера отстранилась от отца, вытирая глаза.
— Я пойду уроки доделаю, — сказала она. — У меня завтра контрольная.
Дверь ее комнаты закрылась. Виктор и Ирина остались одни в коридоре.
— Я сварю кофе? — предложила Ирина. — Твой, с корицей?
Виктор кивнул. Она еще помнила. Что-то еще осталось.
Они сидели на кухне, глядя друг на друга через стол, словно путники, потерявшиеся в пустыне и внезапно встретившиеся спустя годы.
— Так все плохо? — спросил Виктор.
Ирина покачала головой.
— Не плохо. Просто... мы отвыкли друг от друга. Ты там, мы тут. Разные жизни.
— Я не хочу разных жизней, — Виктор обхватил чашку ладонями, грея руки. — Я хочу одну. Нашу.
Ирина впервые улыбнулась — по-настоящему, без фальши.
— Я тоже, — она помолчала. — Знаешь, я ведь не только ради спа твоего возвращения ждала.
Виктор протянул руку через стол. Ирина помедлила, но вложила свою ладонь в его.
— Мы разучились быть вместе, — сказал он. — Но, может, не разлюбили?
Она сжала его пальцы.
— Дай нам шанс, — прошептала она. — Хотя бы до осени. Мы найдем работу здесь. Что-нибудь придумаем.
Ключи лежали на столе — те самые, от входной двери. Виктор смотрел на них и вдруг осознал, что это не просто кусок металла. Это ключи от дома. Настоящего дома, а не вахтового вагончика.
— Три месяца, — сказал он. — Я никуда не уеду три месяца. И посмотрим.
За окном проехала машина, осветив кухню фарами. В этом свете Виктор увидел на шее Ирины маленькую родинку — такую же, как у него, как у Веры. Семейная метка. Он протянул руку и осторожно коснулся ее.
— Мы справимся, — сказал он. — Не через день, не через неделю. Но справимся.
Ирина кивнула. В глазах блеснули слезы.
— Я рада, что ты дома, — прошептала она.
И в этот момент Виктор почувствовал, что действительно вернулся домой. Не в квартиру, не в здание, а домой — к своей семье, к своей жизни.
Дверь снова скрипнула. Ключи тяжело лежали в кармане. Но теперь Виктор знал, куда они ведут — не только в дверь, но и к новому началу.