Юля застыла на пороге. Дверь держала как щит, но щит слабоват оказался — против такой наглости даже стальной сейф бы не устоял.
Неделей раньше...
Юля стояла у прилавка с йогуртами, как вдруг взглядом зацепилась за знакомую фигуру — Тамара Алексеевна, бывшая свекровь, в развевающемся как парус пальто, вынырнула из-за тележки с овощами.
– Только бы не заметила… – шепнула себе Юля и спряталась за пирамиду с хурмой.
Но было поздно. Тамара Алексеевна уже направлялась к ней с лицом, на котором любезность смешалась с ехидцей.
– Как поживаешь, Юлечка? Надеюсь, не слишком убивалась после развода с моим Тёмочкой?
– Спасибо, всё хорошо, – натянуто улыбнулась Юля, уже жалея, что не надела шапку-невидимку.
– А у меня, знаешь, здоровье сразу окрепло, как только внучка родилась, – пробормотала та, поглаживая Юлю по плечу. – У Тёмы теперь новая жена. Леночка. Прелесть-девочка. И дочку родила – куколка!
Юля вжалась в себя. Хотелось исчезнуть, испариться. Но вместо этого она стояла и кивала, пока внутри нечто ломалось и скрипело.
А ведь жили душа в душу… Пять лет.
Развод был внезапный, как снег в апреле. Сначала фраза:
– Ты не можешь родить, а мне нужен наследник.
А потом – чемодан, дверь и многозначительное:
– Квартиру тебе оставлю. Будь счастлива.
Великодушный жест? Ну да. Особенно если учитывать, что ипотеку платила Юля, а Артем вносил разве что мусор выносил.
Сама Тамара Алексеевна не упускала случая подлить масла в огонь.
– Мне уже шестьдесят, а я всё без внуков! – жаловалась она сыну, театрально хватаясь за сердце. – Неужели я уйду в мир иной, так и не понянчив малыша?!
Недолго думая, мать решила пойти ва-банк и убедила сына, что смертельно больна. Надо, мол, исполнить её последнюю волю — внука подавай. Через месяц Артем подал на развод.
Юля молча согласилась. Сердцу не прикажешь — ушёл, значит, не любил.
Полгода тишины. А потом — бах! – встреча с Тамарой Алексеевной и новый виток драмы.
– Хотела тебя давно найти, Юлечка, – вздохнула бывшая свекровь. – Ты ведь всё ещё живешь в той самой квартире?
– Да.
– Ну вот и отлично! Пора освобождать. Тёма с Леночкой и малышкой теперь в моей квартире — орут, пищат, я жить не могу. А ты — одна. Тебе столько метров не к чему.
– Простите, что? – Юля чуть не поперхнулась. – Это моя квартира. Ипотека, напомню, была на мне. И никто из вас туда ни рубля не вложил!
– Не наглей! – прошипела свекровь. – Я давала два миллиона на первоначальный взнос! Где они?
– Не знаю, может, в вашей фантазии? – хмыкнула Юля.
На этом разговор закончился. Казалось бы.
Но не тут-то было.
Вечером. Дверной звонок.
На пороге — девушка в люксовом костюме, с маникюром цвета "гнев бургундского винодела".
– Я Лена. Жена Артема. Пришла посмотреть нашу квартиру.
– Прошу прощения, какую – вашу?
– Как какую? Та, в которой вы сейчас живете. Муж жил здесь пять лет, мама его деньги давала – так что по праву принадлежит и нам!
Юля сдержалась. Улыбнулась. Губы скривились красиво, но с угрозой.
– Скажите вашей Тамаре Алексеевне, что если где-то и были её деньги, то только в фантазиях её сына. Он ваши миллионы на “инвестиции” слил. А ипотека – моя. Бумаги показать?
Лена бледнела прямо на глазах. Слово за слово — и уже спешит к выходу, не желая окончательно ударить лицом в чужой коврик.
На следующий день в доме Тамары Алексеевны снова буря.
– Сынок, где два миллиона, что я давала тебе на квартиру?!
– Мам, я хотел приумножить… Ну, вложил. Но неудачно. Больше не спрашивай…
– Да ты… ты… болван! А я пошла трясти квартиру с Юльки! Позор какой… Старость — не радость, а глупость!
На следующее утро. Звонок.
– Юлечка… я вот… с тортом пришла. Загладить.
– Вы тоже пришли посмотреть “свою квартиру”? – Юля усмехнулась, но торт взяла. Всё-таки “Птичье молоко”.
– Я дура была, – призналась Тамара Алексеевна, переминаясь с ноги на ногу. – Артем всё слил, а я думала, ты нас обобрала. Про болезнь соврала… Я всё тогда придумала, чтобы вас развести. Глупо, знаю. Но я хотела внуков.
Юля выдохнула. Смотрела на женщину и впервые не чувствовала злости. Скорее усталость. И немного сочувствия.
– Знаете, я даже рада, что всё так сложилось, – сказала она, ставя торт на стол. – Видимо, любил он меня не настолько, чтобы бороться. А теперь у меня — тишина, свобода и оплаченная квартира. Жизнь, можно сказать, только начинается.
И правда — с этого дня началась не новая глава, а совсем другая история.