— Анечка, ты где там пропала? — раздался звонкий голос Лены из глубины коридора. — Я тут уже жду чай с лимоном и бутерброды минут пять!
Молодая женщина стояла возле плиты, держа в руках разделочную доску с нарезанным хлебом. Её звали Аня, и она никак не могла отогнать мысль: «А почему я вообще должна готовить эти бутерброды, если Лена и так целый день бездельничает?» Но, прикусив губу, она решила промолчать.
— Лена, может быть, ты сама сделаешь? — предложила Аня устало.
— Не поняла… — Лена с вызовом посмотрела на неё, прислонившись к дверному косяку. — Я только приехала, устала с дороги. Разве это не очевидно?
Аня вздохнула. Отказать впрямую всё ещё не хватало духа, но внутри что-то начинало закипать: ещё немного — и эта привычка Лены требовать обслуживания рухнет на пол вместе с сервизом.
Аня была замужем за Михаилом вот уже пять лет. Они с ним жили в городе, но нередко наведывались к его родителям в загородный дом. Тамара Сергеевна и Борис Иванович, свекровь и свёкор Ани, были людьми дружелюбными и гостеприимными, но с одним «нюансом» — их дочь Лена появлялась внезапно, словно яркая комета, и исчезала столь же стремительно, стоит ей только заскучать.
На этот раз Лена вернулась из столичного вояжа. Ей «душно в мегаполисе», «надоело снимать квартиру», «произошли какие-то недоразумения с работой» — точные причины путались в бесконечных монологах самой Лены. Она влетела в родительский дом с чемоданом на колёсиках, громко объявив, что «остановится тут на время, пока не утрясётся дело с бизнесом». Как выяснилось, «время» могло растянуться на несколько месяцев, а может, и на год.
Семья была не против приёма гостьи, но с первой же минуты стало ясно: Лена считает этот дом своей территорией, а всех остальных — прислугой, обязанной выполнять её распоряжения. И если к родителям она проявляла ещё какую-то осторожность, то к Ане — вообще никакой. Ведь для Лены Аня была «младшей» и «пришлой», пусть даже супругой родного брата.
Уже неделю Лена капризничала, требуя от Ани и завтрак в постель, и подвезти в город «по делам», и между делом — выстирать её блузки, купить уходовую косметику, да ещё сделать массаж плеч «на скорую руку». В первый вечер Аня решила, что уставшую родственницу можно и побаловать — кто из нас не бывает вымотан дорогой? Но потом у Лены затянулся целый «отпуск» за чужой счёт. Каждый день она вставала не раньше девяти, роняла фразу вроде «Аня, сделай, будь добра…», и так продолжалось до позднего вечера, когда Лена отправлялась к подружкам, а возвращалась с горой пакетов, подкидывая очередную порцию забот «младшей».
Муж Ани, Миша, наблюдал за этим с неохотной снисходительностью:
— Ну потерпи немножко, — говорил он, обнимая жену за плечи. — Лена, конечно, женщина специфическая, но ведь она моя сестра. Разве мы можем её выставить?
Аня хотела возразить, что никто не просит выставлять Лену на улицу, а вот поставить её на место не помешало бы. Но каждый раз, видя виноватое лицо мужа, она решила чуть-чуть отсрочить конфликт. Всё-таки скандал — последнее, о чём мечтала Аня в родительском доме мужа. К тому же свекровь и свёкор были людьми немолодыми. Их расстраивать из-за пустяков Аня тоже не хотела. Словно стараясь успокоить себя, она думала: «Может, Лена скоро уедет обратно в город, и тогда все вздохнут с облегчением…» Однако в глубине души понимала: Лена не собирается никуда уезжать в ближайшие дни.
На носу была суббота. Миша уезжал по делам и возвращался только к вечеру. Свекровь и свёкор уже с утра уехали на рынок — нужны были саженцы для грядок, а заодно свекровь надеялась купить что-нибудь вкусное к чаю, потому что Ане не хотелось бегать по магазинам без машины. Лена же осталась в доме вместе с Аней, и именно в этот день «капля» вдруг переполнила «чашу».
После завтрака (который, как всегда, готовила Аня) Лена взяла чашку кофе, прошла в гостиную и включила громкую музыку. По дому разносилась танцевальная мелодия, и Аня не удержалась от лёгкой улыбки: в Лене было что-то детское и задорное, когда та пританцовывала на месте, выбирая трек. Но на этом её «милое» поведение закончилось. Через пару минут Лена выкрикнула:
— Аня, а принеси мне фрукты! Хочется что-нибудь лёгкое пожевать с кофе!
Аня мельком взглянула в холодильник: фрукты почти закончились, остался один жёлтый яблоко и несколько слив. Она положила их в миску и отнесла Лене. Родственница нахмурилась:
— А бананов нет? Или персиков?
— Нет, Лена, — ответила Аня. — Всё, что было, уже съели. Можем потом сходить в магазин, купим.
— Какой ещё магазин? Я собралась сейчас сериал смотреть — мне некогда. Лучше бы ты сама сходила.
Аня пару секунд раздумывала, не бросить ли фразу наподобие: «Может, тебе ещё ножки помыть?» Но сдержалась. Она пошла на кухню, решив вымыть посуду и заодно проветрить голову от назревающих колких мыслей. Едва она включила воду, как в кухню вошла Лена и громко вздохнула:
— Ты тут надолго? Я хотела себе гренки пожарить, но придётся ждать, пока ты освободишь раковину… — проговорила она тоном упрёка.
— Я быстро, — пробормотала Аня, стараясь не проявлять раздражения.
— Ладно, давай вместе тогда, а то я вдруг передумала — пусть лучше ты сама пожаришь. — Лена мило улыбнулась, будто не в ней кроется вся эта наглость.
Когда Аня поняла, что «гренки пожаришь ты сама» — это опять просьба без вопросительной интонации, она не выдержала. Отложила тарелку, вытерла руки, повернулась к Лене и негромко, но довольно жёстко сказала:
— Знаешь, Лена, в вашем доме у меня, конечно, много дел, но я ведь не нанималась личным поваром. Может, ты и сама приготовишь себе завтрак?
— Ты… ты что? — Лена отпрянула, будто её облили холодной водой. — Да кто дал тебе право так со мной разговаривать?
Аня почувствовала, как внутри всё дрожит. Слова, которые она до этого сдерживала, рвались наружу:
— Лена, послушай. Я здесь гостья не меньшая, чем ты. Да, это дом твоих родителей, но это не значит, что я автоматически должна тебе прислуживать. Я готова помочь, если ты устала или тебе нехорошо, но я не могу делать за тебя всё, ежедневно и без перерыва.
Она говорила тихо, но в голосе слышался явный вызов. Лена вскипела:
— Аня, не забывайся! Я — старшая сестра твоего мужа! И младшим в семье положено уважать старших!
С этими словами она схватила с подоконника какую-то открытку и начала размахивать ею, будто это весомый аргумент. Аня чуть не рассмеялась от абсурдности ситуации — Лена действительно была уверена, что старшинство даёт право командовать, причём почти без границ.
— Уважать — не значит обслуживать, — выдавила из себя Аня с горькой усмешкой. — Это разные вещи.
Лена прикусила губу, похоже, не находя достойного возражения. Она была не готова к тому, что «тихая» и «нежная» Аня позволит себе такую дерзость.
— Хорошо… посмотрим, — Лена яростно повернулась на каблуках и ушла обратно в гостиную, грохнув дверью.
На миг наступила напряжённая тишина. Аня села на табуретку, прикрыв глаза. Её сердце колотилось так, будто она пробежала стометровку. Но в глубине души появилась лёгкая, странная радость: она наконец-то сказала Лене всё, что думала! И никто не умер, ничего ужасного не произошло. Более того, Аня почувствовала, что её самооценка резко подскочила: у неё есть право ставить личные границы.
Днём Лена почти не покидала гостиную. Она громко включила сериал, затем стала звонить кому-то, рассуждая о шопинге и своих планах в столице. Короткие перекуры у неё проходили на террасе: там она ходила кругами, громко рассказывая по телефону, что «жить в родительском доме невыносимо, когда кругом злобная невестка». Похоже, она хотела, чтобы Аня слышала каждое слово. Однако Аня обрела удивительное спокойствие: она варила борщ на обед, помыла полы, убрала в общей ванной — всё для себя и свекрови со свёкром, но никак не ради капризов Лены.
Ближе к обеду Лена снова появилась на кухне.
— А у нас что, обед? — Она заглянула в кастрюлю. — О, борщ! А ты сможешь положить мне в тарелку и вынести в гостиную? Я хочу досмотреть серию.
На этот раз Аня только улыбнулась:
— Борщ в кастрюле, ложки и тарелки на столе. Я помою руки и сама себе налью — может, составишь мне компанию за кухонным столом? Так вкуснее.
Лена смешалась, а затем непонимающе нахмурилась, взяла пустую тарелку и направилась к кастрюле. Опешив от того, что ей даже не предложили помощь, она сама налила борщ. Какое-то время Лена стояла, словно размышляя, не заявить ли ей что-то обидное. Но Аня не смотрела на неё вызывающе: она просто спокойно намыливала руки у раковины, не избегая взгляда, но и не провоцируя спор. Лена прошипела:
— Посмотрим, что об этом скажет мама!
И с этими словами выплыла из кухни с тарелкой в руках.
После обеда напряжение лишь возросло. Лена передвигалась по дому, периодически косясь на Аню взглядом, полным недовольства. Но Аня старалась оставаться невозмутимой. Она понимала: ещё несколько таких «стычек», и взорвётся либо Лена, либо она сама.
Внезапный конфликт из-за одежды
Разгар дня. Аня решила заняться стиркой. Она сложила вещи свои, Миши, свекрови и свёкра — всё, что было в корзине для белья. Машинка гудела, и в этот момент в прачечную ввалилась Лена с охапкой одежды:
— А вот ещё мои кофточки. В стиральную машинку брось тоже, если место найдётся.
Аня бросила взгляд на полный барабан: места нет вообще. Но Лена уже сунула свои кофточки прямо поверх. Одна серая блузка упала на пол.
— Лена, к сожалению, машина полная, — спокойно объяснила Аня. — Я могу поставить второй цикл, но не могу гарантировать, что успею вовремя, у меня ещё свои дела.
— Разве у тебя есть дела поважнее, чем постирать мою одежду? — Лена фыркнула, будто услышала самую нелепую шутку.
— У меня есть много неотложных дел, — ответила Аня. — Если хочешь, можешь запустить стирку сама. Тут всё просто: выбираешь режим, нажимаешь «старт». Температура вот на этом регуляторе.
Она показала, где какая кнопка, но Лена только наморщила лоб:
— Ничего не понимаю в этих кнопках и циферках! — почти выкрикнула она. — Да и вообще… что за безобразие! Мне что, на старости лет учиться пользоваться стиральной машиной?
Аня прищурилась:
— Лена, а тебе всего-то тридцать с небольшим. Если это «старость», то что говорить о наших родителях?
Лена покраснела, что-то пробормотала и убежала, треснув дверью. Внутри у Ани возникла улыбка: да, очередной акт спектакля, причём напряжённый. Но она не могла не заметить, что её собственная уверенность выросла до такой степени, что она спокойно «выдерживает удар».
Во второй половине дня вернулись свекровь и свёкор — с покупками и хорошим настроением. Они принесли несколько пакетиков с рассадой, пару тортов для чая и радостно делились с Аней впечатлениями от поездки. Тамара Сергеевна, нахмурив брови, всё же заметила, что дочь ходит по дому, словно «пороховая бочка», избегая разговора со всеми, кроме телефона.
— Дочка, у тебя всё в порядке? — осторожно спросила свекровь, когда Лена зашла в кухню.
— Да прекрасно! — Лена картинно откинула волосы назад. — Просто здесь какие-то… порядки новые завелись. Невестка отказывается помогать, борщ сама себе наливаю, бельё стирать надо самой… Вы в курсе вообще?
Тамара Сергеевна перевела взгляд на Аню. Аня стояла рядом с чайником и, чуть смутившись, пожала плечами:
— Я перестала быть бесплатной прислугой, мам. Прости, если это звучит грубо, но, кажется, Лена злоупотребляла моим терпением.
Борис Иванович, прислушавшись к разговору, приподнял брови:
— Так в чём дело? — обратился он к дочери. — Почему ты считаешь, что тебе должны всё делать?
Лена покраснела, но не унималась:
— Аня должна проявлять уважение к старшим членам семьи! Это естественно!
— Уважение проявлять должна, — серьёзно ответила свекровь. — Но не раболепие. Что за глупость? Тут никто, даже я, не жду, что меня будут обслуживать. Ты ведь не инвалид и не больная. Могла бы сама иногда что-то сделать, помочь. Это твой родной дом, в конце концов.
Лена вся сжалась. Ей явно не нравилось, что родители не встают на её сторону. Она испытывала настоящую досаду, ведь рассчитывала, что «старшие» будут её защитниками. Но вышло иначе.
— Да если бы я знала, что тут меня так встречать станут, я бы вообще не приезжала… — пробормотала Лена. — Мне это не нужно. Поеду к подруге в город!
Тамара Сергеевна тяжело вздохнула, а Борис Иванович лишь сжал губы, сдерживая сердитое слово. Аня почувствовала укол совести: неужели она перегнула палку? Но тут же осознала, что поступила верно. Если Лена не понимает слова «пожалуйста» и «спасибо», нужно учиться говорить ей «нет».
— Это твоё решение, — тихо сказала Аня, оборачиваясь к Лене. — Если ты захочешь остаться, я не против. Но больше я не буду выполнять все твои пожелания по первому требованию.
Лена молча сжала ручку своей сумочки. Почти минуту в кухне стояла напряжённая тишина, пока Тамара Сергеевна не предложила:
— Лена, останься сегодня, переночуешь, а завтра разберёмся. Без криков и обид. Правда? Давай поужинаем все вместе, как нормальная семья.
Лена кивнула, но было видно, что она внутренне кипит.
Ужин прошёл более-менее мирно, хотя Лена то и дело демонстративно показывала своё недовольство: она сдвигала брови, отодвигала тарелку и не скрывала тяжёлых вздохов. Аня сидела рядом с Мишей, который вернулся как раз к ужину, и украдкой делилась с ним шутливыми комментариями. Миша еле сдерживал смешок, когда слышал, как сестра бормочет что-то под нос в духе «Ну вот, теперь мне ещё и салат самой забирать». Пару раз Аня громко и явно нарочито спрашивала мужа: «Миша, не дать ли тебе салат? Хочешь, я тебе подам тарелку?», показывая, что она вообще-то не «ленивая», а просто прекратила выполнять прихоти Лены.
Под конец ужина Лена встала из-за стола и объявила, что с утра собирается уехать. «Так будет лучше для всех», — добавила она. Родители устало кивнули: спорить не стали, потому что видели, что Лена настроена решительно, а заставлять оставаться человека, который не хочет быть здесь, — сомнительная радость.
Ранним утром Лена действительно уехала, громко хлопнув дверью автомобиля. Она не стала ждать, пока проснутся родители или Аня, хотя Миша вышел в прихожую, чтобы попрощаться. Лена только отмахнулась: «Передай им, что если надо, я позвоню», — и ушла, волоча чемодан за собой.
Когда Аня проснулась, Лены уже не было, а в доме царила тишина. Свекровь и свёкор сидели на кухне, пили кофе. Тамара Сергеевна сказала с грустной улыбкой:
— Уехала твоя «повелительница», Аня. Надеюсь, у неё всё образуется.
— И я тоже надеюсь, — вздохнула Аня, присаживаясь к столу. — Честно, я не хотела её обижать. Просто не могла больше терпеть…
Борис Иванович одобрительно кивнул:
— Знаешь, в семье может быть всякое, но главное — сохранять уважение к себе и к другим. Если кто-то перестаёт уважать — необходимо напоминать.
В этот момент в кухню заглянул Миша, уже одетый для отъезда на работу. Он чмокнул Аню в макушку и тихо спросил:
— Как ты? Сильно нервничаешь из-за вчерашнего?
— Уже нет, — улыбнулась она. — Мне легко. Как будто гора с плеч свалилась.
— Это чувствуется, — Миша с нежностью сжал её руку. — Я горжусь тобой.
К середине дня дом наполнился привычными звуками мирных будней: свекровь погрузилась в заботы о рассаде, свёкор что-то ремонтировал во дворе, Аня помогала готовить обед и параллельно обсуждала с Мишей планы на выходные. Никто не читал морали о том, как «надо вести себя» и «кого обслуживать». Дом будто ожил, сбросив тяжёлый груз показных требований и вечных упрёков.
«Иногда, чтобы сохранить мир в душе, приходится отстаивать личные границы. И уважение к другим людям начинается с уважения к себе».
Аня чувствовала: теперь она точно знает, где её границы и как их правильно обозначать. Это не означает, что она перестала помогать тем, кто в этом нуждается. Просто она научилась различать искреннюю просьбу о помощи и манипулятивное требование. И в глубине души она надеялась, что когда-нибудь и Лена это поймёт: настоящая близость не выстраивается на иерархии, она растёт из взаимоуважения и тепла, которые люди дарят друг другу.
НАШ ЮМОРИСТИЧЕСКИЙ - ТЕЛЕГРАМ-КАНАЛ.