— Опять ты, Вить, с этими носками, — пробормотала Алина, отворачиваясь от брата, который стоял в коридоре маминого дома с целым пакетом грязного белья. — Мама, ну скажи ему, что это уже перебор!
— Перебор? — отозвался Витя, поднимая брови и уже оправдываясь: — Я как раз хотел спросить, не поможешь ли ты мне постирать. Раз уж ты здесь, а мама, как обычно, занята чем-то на кухне…
— То есть ты предлагаешь мне заняться этим, да? И где твоя ответственность, взрослый человек? — вспылила сестра, совершенно не желая опять брать на себя функции «второй мамы».
— Извините, что отвлекаю, — услышали они вдруг спокойный, но заметно жёсткий голос Тамары. Она появилась на пороге, держа в руках корзину со свежими овощами. — Вы точно не путаете, чей это дом и кто в нём хозяйка?
Алина и Витя обернулись. На лице матери застыло сложное выражение: лёгкая улыбка и одновременно какая-то решимость, которой они от неё не ожидали. Привычным жестом Тамара откинула с лица короткую прядь и пристально посмотрела на обоих взрослых детей.
— Ну… мы ж ничего такого не делаем, — пробормотал Витя. — Просто я зашёл постирать, а Алина тоже тут.
— Мама, ты же говорила, что тебе нетрудно помочь с хозяйственными мелочами, — начала оправдываться Алина. — А я…
— Я много чего говорила, — прервала её Тамара, аккуратно поставив корзину на табурет. — Но неужели вам и правда кажется, что это моё призвание — быть вашей бесплатной домработницей?
Она редко говорила подобное. Но в этот раз в голосе звучали металлические нотки, и дети синхронно замолчали. Что-то в её осанке и взгляде указывало: с терпением покончено.
Тамаре было 55. Работая много лет учителем начальных классов, она видела сотни характеров и научилась понимать детей как никто другой. Но оказалось, что со своими собственными взрослыми потомками бывает сложнее всего. После школы она то и дело ездила к ним в город: то помочь Вите с выбором дивана («мама, ну ты ж разбираешься, у тебя вкус»), то присмотреть за котом Алины, пока та уезжала на море.
Поначалу Тамара только радовалась возможности бывать ближе к сыну и дочери. Да и в жизни после развода с мужем не так уж много оставалось больших забот — дом её в пригороде выглядел ухоженно, соседи любили ласковую учительницу, подруги тоже были, но многие разъехались. Дети, казалось, заполняли собой пустое пространство в её сердце. Когда они просили о помощи, она чувствовала себя нужной.
Однако со временем что-то стало «скрипеть». Алина и Витя всё чаще воспринимали материнское участие как нечто само собой разумеющееся. Их детские «спасибо, мамочка!» переросли в короткое: «Ну мам, ты ж можешь?»
Например, когда Витя покупал машину, он настоял, чтобы Тамара дала ему часть накопленных ею на ремонт средств. И сделала это не как одолжение, а «ведь ты же всё равно хотела куда-то вкладывать деньги». Алина привыкла, что мама держит в холодильнике её любимый сыр и всегда готова поделиться, если у самой закончились продукты.
— В конце концов, какая тебе разница? — могла воскликнуть Алина. — Ты всё равно закупаешь всё в деревенском магазине. У тебя там дешевле! Привези мне тоже…
Мелочей становилось всё больше и больше. Но Тамара закрывала глаза: «Ну, они ведь мои дети», — убеждала она себя, оправдывая каждый новый запрос.
Однажды она оказалась в ситуации, когда собственные заботы некому было разделить. Тамаре нужно было срочно подлечить зубы, а в районной стоматологии запись растянулась на месяц вперёд. Она позвонила сыну, надеясь, что он сможет отвезти её к платному специалисту в город: «Витенька, в понедельник сможешь со мной съездить?» Но Витя только отмахнулся: «Ма, вообще-то у меня работа, и я отпроситься не могу. Такси возьми, чего проще?»
Сказал и положил трубку. А Тамара вдруг уронила телефон и ощутила, как внутри шевельнулся ком обиды. «Ну да, легко сказать — такси. А кто платить будет, у меня пенсия не резиновая…» И в тот день она впервые всерьёз подумала: «А не слишком ли много я на себя взвалила, и не слишком ли мало отдачи получаю?»
Тем вечером, когда она сидела у окна, припоминая все мелкие и не очень мелкие случаи, ей было горько и обидно. Но вместе с обидой рождалась твёрдая решимость что-то менять.
Вся решимость «перезрела» в ней ровно в тот момент, когда Алина и Витя начали препираться в её присутствии по поводу стирки. Они говорили о доме и вещах так, будто «мамина помощь» прописана у них где-то в жизненном контракте. Тамара поняла: нужно действовать более радикально — иначе дети никогда не изменятся.
Поздним вечером, когда Алина собралась уходить, а Витя ещё бренчал ключами от маминой машины, Тамара вышла в гостиную и произнесла:
— Дети, у меня есть новость. Я уезжаю на неделю — по личным вопросам. Прошу не беспокоить меня звонками, если нет чего-то чрезвычайного. Мне… нужно подумать о жизни, дел много.
— Куда это ты? — насторожилась Алина. — Ну, допустим, поедешь… А я планировала, что ты мне поможешь договориться со швеёй. У меня там платье на переделке…
— А я как раз хотел попросить, — подхватил Витя, не давая сестре закончить. — Нужно подвезти кое-какие запчасти для машины из соседнего района. На твоей-то старенькой «Ниве» можно ехать по любым дорогам!
Тамара только вздохнула:
— И вот именно поэтому я на неделю исчезаю. Потому что вы не замечаете ничего, кроме своих хотелок.
Она не стала вдаваться в подробности, что на самом деле собирается провести время у соседа по даче — Ивана Петровича. Он давно звал её: «Приезжай, у меня тишина, свежий воздух, соседи — только кукушка да лесные птички.» Тамара представила, как будет гулять по утреннему саду, пить чай с мятой на залитой солнцем террасе и… просто наслаждаться покоем, не слушая бесконечных просьб.
Алина хмыкнула, поджав губы:
— Ладно, мам, только давай без обид. Неделю — это не так уж много. Но ведь ты же вернёшься?
— Не сомневайся. — Тамара кивнула и бросила короткий взгляд на Витю. — А тебе придётся запчасти везти самому. Или просить кого-то, кому ты интересен не только как источник домашних проблем.
Витя хотел возразить, но вид у матери был слишком серьёзным. Он только растерянно пожал плечами. А потом, когда она ушла к себе в комнату, прошептал сестре:
— Чего это с ней?
— Да я сама не понимаю. Ничего, перебесится, как обычно, и всё.
Неожиданные сюрпризы
Тамара собрала маленький чемодан, оставила чистое бельё на верёвке в ванной, забрала из холодильника всё скоропортящееся, мысленно улыбнувшись: «Пусть попробуют прожить без моей заботы». Потом вышла из дома и уехала на такси (автомобиль она предусмотрительно оставила во дворе, чтобы Витя не подумал, что может спокойно пользоваться её машиной).
Уже вскоре она оказалась в деревне у Ивана Петровича. Места там были живописные: дом стоял на берегу небольшого пруда, берёзовая роща на горизонте, чистый воздух. Тамара вдохнула полной грудью и почувствовала, как напряжение уходит. Решение «пропасть» на неделю казалось ей и страшным, и одновременно приятным бунтом.
— Да, я, похоже, сбежала от них, — тихо говорила она себе, сидя на скамеечке. — Но ведь иначе они не поймут…
В это время в пригородном доме царила настоящая паника. Первым прибежал Витя. Он рассчитывал, что мать сегодня приготовит обед (ведь выходной), а заодно поможет ему с перезаключением какого-то городского договора, — там были непонятные формальности, которые мама обычно «решала по телефону».
— Мама? Ма-ам? — негромко позвал он, переступая порог. К его удивлению, в прихожей не лежала привычная кошёлка с овощами, да и из кухни не тянуло никакими пирожками. — Странно… Может, в магазин вышла?
Проверив все комнаты, он понял, что мать действительно исчезла, причём основательно. На столе лежала записка: «Прошу не беспокоить. Буду через неделю. Продукты не оставляю, при необходимости покупай сам. Ключи от машины ищи у себя. Люблю вас, но хочу отдыха. Мама.»
— Ничего себе… — пробормотал он, складывая записку.
Ещё через час нагрянула Алина. В руках у неё был пакет с её собственными старыми вещами: она подсознательно собралась всё это снова оставить у мамы — «ну мало ли, а вдруг пригодится». Войдя в дом и увидев Витю, она сразу нахмурилась:
— Где мама? Я только что звонила ей, она не отвечает. — И, не дожидаясь ответа, прошла на кухню. — Ничего нет! Холодильник пустой, даже молока не осталось…
— Это называется «Мама устала», — с иронией произнёс Витя, помахав ей запиской. — Похоже, тебе придётся самой себе продукты покупать.
— Да я уже покупаю, просто… мама обычно даёт мне всегда молоко, творог, говорила же, что в деревне всё свежее… — пробормотала Алина, явно не веря, что мать вот так взяла и пропала.
Они обменялись угрюмыми взглядами. Стало как-то не по себе, ведь обычно их ждал тёплый дом, готовая еда, а главное — человек, который всегда рад их видеть и выслушать. Непривычно и обидно вдруг остаться «за бортом маминой заботы».
Первый волшебный урок
На следующий день Витя понял, что все проблемы, которые он без конца сваливал на мать, никуда не делись, а решать их надо. Его приятель обещал помочь с доставкой автозапчастей, но вдруг уехал в командировку. Витя с горечью осознал, что теперь придётся самому связываться с магазином, оформлять доставку и разбираться с бумагами.
— Как там мама обычно это делала? — он судорожно листал телефонные контакты, искал телефон продавца, старые сообщения от матери. — Вот это да, я даже не знаю, в каком порядке всё подписывается…
Но выбора нет. В ходе процесса он обнаружил, что никаких сверхсложных действий делать не нужно — просто позвонить, договориться, заплатить за товар. «И почему я не мог сделать это раньше сам?» — недоумённо подумал он.
В это же время Алина столкнулась с бытовыми «радостями». У неё в квартире застопорился унитаз: вода начала плохо уходить, запах появился неприятный. Обычно при малейших подобных сбоях она сразу звонила маме и ждала, что та найдёт знакомого сантехника или сама приедет и всё отрегулирует. Но теперь у неё не было выбора. Кое-как договорившись с соседями и сантехником из ЖЭКа, Алина буквально на полдня осталась без воды. За это время она успела оценить, насколько сложно существовать без привычных удобств.
— Вчера ещё мама говорила, что собиралась кое-что купить мне для ванной… — пробормотала Алина, сидя на краю дивана в своей гостиной и с тоской смотря на неработающий унитаз. — А теперь придётся самой бежать в магазин.
Несмотря на раздражение, она вдруг ощутила странное чувство: «Может, это даже правильно, что она нас так бросила? Пора и нам повзрослеть…»
Лёгкая ирония ситуации
На третий день «маминого исчезновения» в доме Тамары пересеклись Алина и Витя, каждый по своей надобности. У Вити кончился стиральный порошок, который он обычно «занимал» у мамы. Алина хотела найти какую-нибудь тёплую кофту — она помнила, что оставляла пару вещей на всякий случай в мамином шкафу.
— Что, тоже решила порыться в маминых закромах? — с лёгкой насмешкой спросил брат, заметив сестру в спальне.
— Ну да… — пожала плечами Алина. — У меня свитерок был, помнишь тот, с длинными рукавами? Холодно стало, а покупать не хочется…
Витя только вздохнул.
— А порошок не видел? Может, мама где-то оставила?
— Слушай, Вить, мы себя не слишком ли жалко выглядим? — вдруг сказала Алина, встрепенувшись. — Вечно шарим по её шкафам, холодильнику, надеемся, что она нам что-то припасла. Как дети малые.
— Да уж… Надо мне было давно купить свой порошок. Да и тебе не мешало бы прикупить свитер. Ты ж недавно кричала, что выходишь на работу, делаешь карьеру…
Она усмехнулась, вдруг по-детски тронув его за плечо:
— А помнишь, как в детстве мама всегда нас баловала сладостями, готовила тортики? А мы потом ещё носились счастливо по всему двору…
— Ага. — Витя тоже смягчился. — Она всегда делала, что мы хотим, никогда не говорила, что ей тяжело…
Они оба замолчали, погружённые в воспоминания. Видимо, только теперь пришло понимание: мамина доброта не бесконечна, и они давно перестали благодарить её за всё хорошее, считая это нормой.
Тамарина жизнь без хлопот
В то время как дети учились самостоятельности, Тамара отлично проводила время у Ивана Петровича. Он был не то чтобы «кавалером», но давно питал к ней уважение и лёгкую симпатию. С утра они шли на пруд ловить рыбу, днём пололи грядки, по вечерам пили чай под огромным дубом, болтая о жизни.
— И чего я раньше не приезжала? — удивлялась Тамара, потягивая свежий травяной отвар. — Ведь мне так нужен был отдых.
Иван Петрович рассказывал забавные деревенские истории, местные сплетни, порой вставлял шуточки про «городских, что без картошки жить не умеют». Тамара смеялась от души, впервые за долгое время чувствуя лёгкость. Она проверяла телефон лишь раз в день, и каждый раз видела от детей то пропущенные звонки, то короткие сообщения: «Мама, ты как?», «Вернись, пора бы уже», «Тут всё сложно…» Но отвечать не спешила. Ей самой было важно довести эту «воспитательную акцию» до конца.
— Не хочу, чтобы подумали, что я передумала и вернулась по первому зову, — призналась она Ивану Петровичу. — Пусть научатся сами.
На пятый день Алина впервые в жизни сходила в супермаркет с чётким списком продуктов и потратила деньги, которые обычно старалась сэкономить на том, что «мама всё равно купит и угостит». Она чувствовала себя парадоксально взрослой и в то же время несколько виноватой: «Неужели я и впрямь была такой безрассудной, что всё надеялась на маму?»
Витя, оставшись без маминой «дежурной» машины, договорился с приятелями, арендовал прицеп и всё-таки привёз из соседнего района нужные ему запчасти. К его удивлению, всё прошло гладко, хоть и пришлось повозиться с документами, оплатить бензин, побегать по разным офисам. Усталый, но гордый собой, он вечером позвонил сестре.
— Слушай, Алиша, может, соберёмся и наведём в мамином доме порядок? Она ведь всё равно приедет, а там где-то посуда немытая осталась… да и, по правде, я там разбросал свои вещи.
— Да, отличная идея, — согласилась Алина, чувствуя, что и ей хочется что-то сделать приятное для мамы. — Может, ещё и продукты купим, чтобы она не возвращалась в пустой холодильник?
— Точно, — оживился Витя. — И давай напечём чего-нибудь. Мама всегда так старалась для нас…
Они оба почувствовали, что это будет верным шагом к нормальным, уважительным отношениям — без вечных претензий и требований.
И вот на седьмой день, ближе к вечеру, когда Тамара с лёгким сердцем решила вернуться домой, она увидела на крыльце аккуратно подметённое пространство, в прихожей — выглаженный коврик, а в воздухе стоял приятный аромат выпечки.
— Мам! — услышала она радостный вопль сына. Через секунду Витя уже появился из кухни в фартуке, на котором красовалась смешная надпись: «Главный повар года». — Ты вернулась? И вовремя, я тут как раз пытался испечь манник. Не суди строго…
Из комнаты выглянула Алина в перчатках для уборки. На щеках у неё был лёгкий румянец, а на губах — виноватая улыбка.
— Мама, мы ужасно соскучились. Прости, что сразу не поняли всю серьёзность.
Тамара поставила сумку в угол и осмотрелась: во всём доме царил порядок. Даже кухонный стол сверкал чистотой, а рядом стояла ваза с цветами.
— И это вы всё сами? — недоверчиво спросила она.
— Ну да, — пожал плечами Витя, слегка смутившись. — Я теперь умею включать стиральную машину, если что. А это, признаюсь, оказалось проще, чем я думал…
— А я познакомилась с сантехником из нашего ЖЭКа, мама, прикинь? Теперь, если что, я сама могу справиться, — улыбнулась Алина.
Они стояли перед Тамарой как двое раскаявшихся маленьких ребят, хотя давно уже были взрослыми. В сердце матери что-то сжалось от нежности. Глядя на них, на наведённую чистоту и этот трогательный манник, пусть даже чуть подгоревший по краям, она поняла, что её план сработал.
— Вот теперь, — сказала она мягко, — я действительно рада вас видеть. И, конечно, готова помогать, когда нужно. Но вы поняли самое главное?
Алина и Витя переглянулись:
— Мы поняли, что нельзя так бездумно пользоваться твоим временем и трудом, — проговорил Витя, неловко потирая руки.
— И что ты, помимо того что мама, ещё и просто человек, у которого есть личные желания, право на отдых и собственная жизнь, — добавила Алина.
— Значит, урок удался, — кивнула Тамара, широко улыбаясь. — Мне совсем не жалко для вас ни сил, ни времени, но я хочу, чтобы всё было взаимно. Любая помощь — это проявление любви, а не обязанность без благодарности.
Вечер они провели за кухонным столом: ели манник, пили чай и смеялись. Конечно, выпечка Вити по вкусу и близко не стояла с мамиными фирменными пирогами, но дети всё равно шутили, что это лучший манник в их жизни. И сама Тамара, попивая горячий чай, чувствовала в душе тёплый прилив. Может, им всем действительно нужна была эта маленькая встряска, чтобы семья стала крепче и осознаннее.
За прошедшую неделю между ними выросло новое понимание — и каждый ощутил, как хорошо, когда в семье есть место не только для привычных ролей, но и для искренней заботы и благодарности. Алина теперь не стеснялась решать свои мелкие проблемы сама. Витя, наконец, взялся на практике осваивать быт — от ремонта машины до готовки, ведь понял, что это не так уж и трудно. Да и Тамара научилась говорить «нет», если просьбы детей становились слишком навязчивыми.
За ужином в их следующий совместный выходной Витя поднял чашку с чаем, глядя на маму:
«Предлагаю тост за то, что мы — семья. И что отныне мы не просто используем друг друга, а действительно поддерживаем. Спасибо, мама, что ты у нас есть. И прости, что не ценили раньше.»
Слёзы выступили у Тамары на глазах, но это были слёзы радости. Она украткой промокнула их салфеткой и улыбнулась:
— Ничего, дети. Главное, что теперь всё будет иначе.
В комнате стало удивительно уютно, как будто кто-то включил невидимую лампу тепла и взаимопонимания. Конфликт разрешился не по шаблону, а по-настоящему. Тамара чувствовала себя сильной и спокойной, а её взрослые дети — повзрослевшими ещё на одну важную жизненную ступень.
«Иногда, чтобы семья проснулась и начала ценить друг друга, нужен решительный шаг. Ведь любовь — это ответственность и уважение с обеих сторон. А мать тоже имеет право на личный простор и отдых.»
НАШ ЮМОРИСТИЧЕСКИЙ - ТЕЛЕГРАМ-КАНАЛ.