— И что, теперь я должна её слушаться? — донёсся до меня возмущённый голос двенадцатилетней Маши. — Сразу скажу: я не встаю рано по утрам, не собираюсь печь особые блины и никому не отдам свою новую футболку из шкафа!
— Маша… — тихо начал Сергей, мой новоиспечённый муж, видимо, пытаясь успокоить дочь. — Не надо так. Ольга хорошая, у нас теперь семья. И никто тебе ничего не навязывает.
Я затаила дыхание в коридоре, сжимая ручку чемодана. Только вчера мы с Сергеем расписались, а сегодня я впервые в жизни переступала порог новой квартиры, осознавая, что теперь это наш общий дом. «Она меня терпеть не может», — подумала я, и сердце противно сжалось.
— Хорошая… — Голос Машины звучал холодно. — Все вы поначалу хорошие.
Я сделала вид, что не услышала этих слов, но внутри уже бушевала тревога. «Главное — не сдаваться, — шептала я себе, — я смогу стать ей не врагом, а подругой».
Собравшись с духом, я вошла в комнату, где Маша рассматривала меня прищурившись, а Сергей растерянно потирал виски.
— Привет, — сказала я как можно дружелюбнее. — Ну что, с переездом нас?
— Ага, — коротко ответила Маша, и дальше уставилась в телефон.
Бой с тенью начался.
Меня зовут Ольга, мне тридцать восемь лет, и до встречи с Сергеем я много лет была «свободной девушкой». Родители даже шутили, что я всем удобна и интересна, только никто не зовёт меня замуж. Но на самом деле я просто не встречала «своего» человека.
С Сергеем мы познакомились в спортзале, и меня сразу зацепили его спокойствие и доброта. Он был серьёзен, старался не говорить о личной жизни, но вскоре я узнала, что год назад он развёлся: бывшая жена неожиданно уехала строить карьеру в другой город, а дочка Маша то жила с ней, то возвращалась к отцу — большая путаница.
Когда мы с Сергеем начали встречаться, Маша относилась ко мне крайне настороженно, хотя тогда я заходила к ним только на чай или пересекалась с девочкой в дверях. Она то закрывалась у себя в комнате, то бросала холодное «Здравствуйте» и быстро исчезала в своей комнате. Подросток, обиженный на весь мир, — это непростая «комбинация».
Зная, что Сергей хочет серьёзных отношений и мечтает о полноценной семье, я решилась. Мы поженились тихо, без пышного торжества, и через неделю после росписи я перевезла вещи в их квартиру. Теперь нас трое, и я официально стала мачехой для Маши. Само слово «мачеха» всегда казалось мне каким-то жёстким, будто из русских сказок. Но я была полна решимости показать, что мачеха — это не обязательно злая колдунья с колючим взглядом.
Первый день в роли новой хозяйки дома выдался напряжённым. Сергей убежал на работу: у него был аврал в офисе, и мы с Машей остались одни. Я старалась начать утро позитивно: испекла блинчики, нарезала фрукты, заварила ароматный чай с жасмином.
— Ты любишь блинчики? — спросила я, когда Маша вышла на кухню в спортивных штанах и растянутой футболке.
— Вообще-то я по утрам ем хлопья, — буркнула она. — А блины уже давно не ем… калорийно.
Я решила не обижаться и просто отодвинула её тарелку к краю стола. Но в голове крутилась мысль: «Как понять, что ей нравится, а что нет?» Ведь, похоже, она будет реагировать на любое моё действие в штыки.
Весь день Маша просидела у себя в комнате, изредка выходя в коридор попить воды. Я несколько раз заходила, чтобы предложить помощь с уроками или спросить, не хочет ли она вместе сходить в магазин. Но каждый раз слышала в ответ: «Нет, спасибо».
К вечеру ситуация особо не улучшилась. Сергей вернулся поздно, на бегу перекусил бутербродами и, вздохнув, извинился передо мной:
— Прости, дорогая, я был занят, ничего не успел. Как вы тут с Машей?
— Отлично, — услышала я насмешливый голос из комнаты. — Мы подружились на всю жизнь.
Её сарказм был как нож по сердцу, но я лишь пожала плечами:
— Всё нормально, — тихо ответила я.
Так закончился мой первый день в роли мачехи, и я мысленно готовилась к долгому пути, чтобы растопить этот «ледниковый период».
Прошёл примерно месяц, в течение которого я то и дело терпела Машины холодные взгляды и насмешки. Она отказывалась от моей помощи в уборке, готовке и даже не хотела советов по выбору одежды. Но я не сдавалась: я понимала, что она боится новой привязанности, боится снова разочароваться.
Как-то в субботу, увидев, что у Маши совсем нет настроения, я предложила Сергею устроить «генеральную уборку» в весёлом формате:
— Давай включим музыку, переставим вещи в комнате, а потом втроём закажем пиццу и посмотрим комедию?
Сергей с радостью согласился:
— Маш, что скажешь? Это же твоя любимая пицца с двумя видами сыра.
— Ну, пиццу я люблю, — осторожно протянула она. — Но от вашей музыки 90-х у меня уши вянут. Только если я включу свой плейлист.
— Договорились, — весело сказала я.
Через час квартира наполнилась громкими подростковыми треками. Сергей периодически посмеивался над слишком «современными» ритмами, а я старалась не показывать, что немного «не понимаю» эту музыку. Лишь шутливо подмигивала:
— Когда-то наши родители крутили «Ласковый май», а мы ворчали, что это устарело. Теперь наш черёд терпеть.
В какой-то момент, схватив коробку с фотоальбомами, я бросилась в гостиную, чтобы расчистить полки. Там я нашла несколько детских рисунков Маши и книжек. На одном из листочков детской рукой было торопливо выведено: «Мама — лучшая в мире». Я невольно вздохнула.
— О, это мои старые каракули, — вдруг раздался голос Маши у меня за спиной. — Наверное, выбрось их.
— Ты уверена? — переспросила я. — Здесь нарисованы такие милые зверушки.
— Да ну, всё равно детский сад, — хмыкнула она.
— Я бы оставила, — мягко сказала я.
Маша ничего не ответила. Она только посмотрела на меня так, будто не ожидала, что я буду бережно относиться к её прошлому. Но промолчала и пошла на кухню.
Когда мы закончили уборку, Сергей с облегчением потянулся на диване:
— Теперь у нас в квартире свежо и красиво! И я заслужил кусочек пиццы с двойным сыром!
— Ну, один кусочек… а то вдруг на тренировке будет тяжело? — поддразнила я его.
— Оль, я и так хожу туда только ради тебя, — со вздохом отшутился он. — Маша, ты нас поддержишь?
— Может, поддержу, а может, у подруги поем, — фыркнула она, снова уткнувшись в телефон.
Я почувствовала, как Сергей опустил плечи. Он явно хотел провести вечер в семейном кругу, но дочь не спешила налаживать с нами «близкие» отношения. Я улыбнулась:
— Ничего, давай хотя бы посидим вдвоём, если Маша решит уйти.
— А от меня-то вы чего хотите? Я только за пиццей не побегу, — пожала плечами Маша.
— Я сама схожу, — сказала я. — Мне нужно зайти в магазин за йогуртом, заодно заберу заказ.
Сергей с надеждой посмотрел на дочь, но она делала вид, что не замечает его.
Вечером, съев по паре кусков пиццы, Маша приосанилась:
— Оль, а можно мне здесь, в гостиной, фильм посмотреть? Я подключу колонку, чтобы звук был погромче?
— Конечно, — кивнула я.
— А вы с папой тогда идите в спальню, чтобы не мешать, — неожиданно огрызнулась она.
Я уже хотела возразить, но Сергей подмигнул мне, мол, «пусть делает, что хочет». И мы, притворившись «выселенными», ушли на кухню и закрыли дверь, тихонько смеясь:
— Зато она хоть сказала это без саркастического шипения, — заметил Сергей. — Тоже прогресс.
— Ну да, прогресс, — покачала я головой. — Кажется, она вообще не против проводить время дома.
Но до настоящего примирения было ещё далеко.
Чувствуя, что нужно как-то сблизиться, я придумала «пижамную вечеринку» с участием моей племянницы Ани. Ей четырнадцать, мы с ней часто балуемся косметическими штучками, печём кексы. И я подумала: «Если рядом будет другая девочка, Маша сможет немного расслабиться».
— Маша, хочешь в пятницу устроить вечер красоты? Я позову свою племянницу — она весёлая, вы быстро найдёте общий язык. Маски для лица, маникюр, фильмы. Хоть раз проведём время по-девичьи.
Я ждала отказа, но Маша немного задумалась:
— Аня старше меня всего на пару лет?
— Да, ей четырнадцать, — подтвердила я.
— Ладно, — сказала Маша с видом «готовой на всё жертвы». — Только предупреждаю: я не ем кексы, я люблю чизкейки без сахара.
— Приму к сведению, — улыбнулась я.
В пятницу я заранее накрыла в гостиной на низком столике: поставила разные тарелки с фруктами, печеньем, соусами. Для Маши я испекла диетический чизкейк с горьким шоколадом — прочитала на кулинарном форуме, как сделать вариант «без сахара». А для нас с Аней — шоколадные капкейки. Я же не святая, могу позволить себе немного сладкого!
Когда Аня пришла, Маша выглянула из комнаты и неожиданно приветливо сказала:
— Привет, заходи. Пойдём, покажу, какая у меня косметика. Может, у тебя есть что-нибудь прикольное.
«Вот это да», — подумала я, пряча радостную улыбку. Девчонки заперлись в Машиной комнате и минут тридцать что-то бурно обсуждали, в основном хихикая. Вскоре они выскочили оттуда уже в «пижамном» прикиде: Маша в плюшевых штанах с сердечками, Аня в длинной футболке с котиками. Я, чтобы поддержать атмосферу, тоже переоделась в удобные мягкие штаны и толстовку.
— Ну что, какие у нас планы? — спросила я. — Можно делать маски для лица, красить ногти или сразу смотреть фильм?
— Давайте сначала поедим, — робко предложила Маша. — Я голодная, а папа ушёл с утра, никто меня не покормил, — она как будто жаловалась, но уже без своей обычной колкости.
— Ох, небось для пущего драматизма, — шутливо прищурилась я. — Ладно, девочки, раз уж моя участь — вас «кормить», прошу к столу.
Мы расселись на полу вокруг низкого столика, включили на ноутбуке какой-то подростковый сериал, и в течение сорока минут в доме царила совершенно иная атмосфера: смех, беззаботные обсуждения модных тиктокеров, попытки накрасить друг другу ногти так, чтобы лак не растёкся.
— Слушай, — обратилась Аня к Маше, — а давай я уложу тебе волосы щипцами, чтобы сделать лёгкие волны?
— Мне они не идут, — отмахнулась Маша, но Аня не отставала.
— Ольга, поддержите меня, она же будет классно выглядеть!
Я пожала плечами:
— Маша, решать тебе. Но мне кажется, это будет очень мило.
Маша вздохнула:
— Ну ладно, давайте. Но если я буду как одуванчик — это ваша вина.
В итоге у неё получились аккуратные волнистые пряди, и, похоже, она сама наслаждалась этим моментом, потому что смотрела в зеркало с явным интересом.
Сериал закончился, и мы решили надеть вторую маску для лица — тканевую, с симпатичными ушками панды. Аня сфотографировала нас на телефон, и мы все расхохотались, когда увидели себя на экране.
— Какие красавицы, — торжественно провозгласила я. — Даже не знаю, кто из нас выглядит самым главным зверем.
— Это точно не я, — заметила Маша. — Я вообще-то добрая панда.
Мы ещё минут десять хихикали над нелепыми рожицами. И я вдруг подумала: «Вот так, за один вечер что-то сдвинулось с места. Сколько времени я старалась, а оказалось, нужно было всего лишь дать ей почувствовать себя девочкой в компании другой девочки…»
Когда Аня собралась уходить, Маша проводила её до двери и спросила:
— А ты ещё придёшь ко мне как-нибудь? Может, поболтаем?
— Конечно, — улыбнулась Аня.
Как только дверь за племянницей закрылась, Маша вернулась в гостиную, где я уже собирала кружки и пустые тарелки.
— Оль, — негромко позвала она (раньше она упорно не называла меня по имени). — Спасибо за вечер. Было весело.
— И тебе спасибо. Я рада, что тебе понравилось, — ответила я, стараясь скрыть дрожь в голосе.
— А ещё… — она слегка нахмурилась, словно боялась показаться сентиментальной. — Я хочу, чтобы у нас не было «войны». Но… просто я привыкла, что все уходят. Даже мама. Не знаю, смогу ли я…
Она замолчала, и я подошла ближе, положила руку ей на плечо:
— Я никуда не уйду. И папа никуда не уйдёт. Давай просто верить в это, хорошо?
В её глазах блеснула слеза, но она быстро вытерла лицо рукавом и пролепетала:
— Сентиментальные мы, бабы…
Мы оба улыбнулись. Я поняла, что ледяная стена рушится.
Со временем Маша совсем перестала держаться особняком. Конечно, мгновенного перехода в «идеальные» отношения не произошло: она всё ещё могла уколоть сарказмом, у неё могло быть плохое настроение. Но я видела прогресс: она советовалась со мной по поводу выбора одежды, мы обсуждали сериал, однажды даже вместе пошли в магазин выбирать подарок Сергею на день рождения.
Однажды вечером я застала Машу в коридоре, она рылась в старой коробке и достала куклу-пупса.
— Это мама мне подарила, я тогда любила с ним играть. Смешно, что я вообще помню, как кормила его с ложечки… — сказала она без тени грусти, но с лёгкой ностальгией.
— А почему он в коробке? — спросила я. — Может, ты хочешь сохранить его на память?
— Раньше я хотела выбросить его, но теперь думаю… пусть будет. Напоминание о том, что когда-то у меня тоже было счастливое детство.
Я улыбнулась:
— У тебя и сейчас счастливое детство — просто другое. И я надеюсь, что буду частью твоих воспоминаний.
Маша взглянула на меня:
— Ты уже часть этого. Хоть ты и любишь надоедливо печь блинчики по утрам.
Я не удержалась от смеха:
— Ладно, учту, что буду печь их раз в неделю.
Маша фыркнула, но это уже был тёплый смешок.
Прошло ещё несколько месяцев. Однажды Маша вернулась с олимпиады по литературе уставшая, но воодушевлённая:
— Пап, Оль, я так старалась! Не знаю, какое место заняла, но вряд ли первое.
— Но ведь главное — участие, — подбодрил её Сергей.
— Да, — кивнула она. — И преподавательница сказала, что никогда не видела, чтобы я так горела темой рассказа.
Я смотрела на эту девочку с горящими глазами и думала: «Вот она, моя падчерица, которая стала мне почти дочерью».
В тот вечер, когда мы сидели на кухне и ели приготовленную мной запеканку, Маша вдруг сказала:
— Мам… э-э-э… Оль… спасибо, что всегда меня поддерживаешь.
Она смутилась и покраснела. Сергей чуть не поперхнулся от неожиданности, а я почувствовала, как к горлу подступает комок, а глаза увлажняются.
— Я правда рада за тебя, — тихо сказала я. — И… спасибо тебе за то, что ты меня принимаешь.
Маша кивнула, словно деловито подтверждая: «Ну ладно, так и быть, принимаю». Но на её лице сияла улыбка.
В тот миг я поняла: та чужая «тётя», которую Маша когда-то с ненавистью называла «хорошая, ага», постепенно стала ей ближе и роднее. Я пришла в их семью как мачеха, а стала мамой. И пусть она ещё не решалась произносить это слово вслух до конца, я уже знала: в её сердце я заняла место, которое никто не займёт.
НАШ ЮМОРИСТИЧЕСКИЙ - ТЕЛЕГРАМ-КАНАЛ.