Предлагаю в прекрасное воскресное утро (06.04.25) почитать на досуге за чашкой кофе (чая или другого горячительного напитка...) короткий отрывок из моей четвёртой книги о приключениях гв. пр-ка Кантемирова в ГСВГ…
Знатоков оперативной работы спецслужб (Особого отдела и КГБ...) прошу обратить внимание на то, что здесь читаем художественный рассказ, а не отчёт о секретной службе, которая на первый взгляд как будто не видна…
Рассказанная история о начальнике вещевого склада гв.67МСП (гарнизон Грима, середина 80-ых) основана на реальных событиях. Товарищ Тоцкий в самом деле смог вернуться в ГДР по незаконной визе после отбытия по замене к новому месту службы.
Я его встретил в Лейпциге и помог поселиться в гостинице. А затем прятал у себя в домике на стрельбище Помсен, пока Толик не решил сгонять в Манинген к ст. лейтенанту Арутюнову в гости, где прапорщика приняли товарищи из Особого отдела…
«…Вопрос «Взяли Толика или нет?» так и остался открытым, и Кантемиров не мог определить дальнейшую позицию в разговоре с офицерами различных служб. Начальник штаба в двух словах доложил командиру полка о возникшей ситуации с заменщиком, прапорщиком Тоцким. Григорьев уселся назад в кресло и с укором взглянул на начальника стрельбища:
– Что скажешь?
– Товарищ подполковник, да мы с друзьями отвальную Тоцкого здесь же на Помсене отмечали! Всё прошло гладко…
В голове начальника особого отдела мелькнула непроверенная информация о недавней поездке двух голых прапорщиков на немецком мопеде «Симсон» по советскому полигону. Майор Яшкин сам не верил в услышанную историю, слишком походившую на очередную прапорщицкую байку. Но на всякий случай контрразведчик быстро спросил:
– Это когда вы тут голыми на немецком мопеде развлекались?
– Откуда знаете, товарищ майор? – От неожиданности опешил прапорщик.
– Служба у меня такая! – Особист полка многозначительно посмотрел на коллегу в штатском. Капитан КГБ кивком подтвердил мнение товарища по секретному цеху.
– Так, Кантемиров… – Подполковник Григорьев подошёл вплотную к прапорщику. – Понимаешь, в чём дело? Я, командир полка, уже боюсь тебе, начальнику стрельбища, вопросы задавать! С каждым ответом я узнаю такое, что мне и в страшном сне не привидится. Голые прапорщики на немецком мопеде… Выкладывай всё по порядку!
– Товарищ подполковник, да не было ничего плохого! На мопеде приехали прапорщики с отдельного батальона. Мопед «Симсон» купленный был у немцев в магазине, с документами всё в порядке. Двое из наших решили просвежиться после бани, обмотались простынями и поехали в сторону танковой директрисы. Когда проезжали мимо Центральной вышки, дали газу, простыни слетели в грязь. Прапорщики вернулись без простыней в одних кроссовках. Всё!
Офицеры (один в штатском...) разом посмотрели в огромные окна Центральной вышки и представили двух пьяных и голых прапорщиков, проезжающих мимо на немецком мопеде. Первым начал ржать командир полка, за ним все остальные. Вот так и рождались легенды ГСВГ…
А начальнику стрельбища стало совсем не смешно. Прапорщик остался на месте и всё не мог понять, взяли Толяна или ещё нет? И что известно преследователям7 Майор Яшкин отсмеялся, посмотрел на прапорщика, покачал головой и задал конкретный вопрос:
– А теперь, Кантемиров, также честно расскажи, где Тоцкого прячешь?
– Почему я его должен прятать? Он же давно в Союзе! Да я его сам лично проводил на вокзал и на поезд посадил. С чемоданами помог...
– Проводил, а потом встретил, – произнёс капитан Путилов и задумчиво добавил: – Или в Гере, или в Лейпциге…
Этими словами «или в Гере, или в Лейпциге…» сотрудник КГБ дал подсказку прапорщику. Во-первых, Толяна ещё не взяли. Во-вторых, у офицеров нет полной информации о нелегале. А в третьих, на этот момент Тимур и сам не знал, где прячется Тоцкий. Подполковник Григорьев сурово взглянул на прапорщика:
– Где Тоцкий?
– Не могу знать!
Комендант гарнизона вплотную подошёл к начальнику стрельбища:
– Кантемиров, а если мы сейчас у тебя поищем и чего-нибудь такого, криминального найдём?
В голове Тимура сразу возникла картина с цинковой коробкой из-под патронов, набитой деньгами и валютой, спрятанная под силовым кабелем полигона с жизнеутверждающей табличкой: «Не влезай – убьёт!».
Прапорщик вежливо улыбнулся старшему офицеру:
– Товарищ подполковник, а у вас ордер на обыск имеется?
С другой стороны приблизился особист полка:
– Ты ещё адвоката потребуй!
– И потребую! А потом жалобу Генеральному прокурору отправлю. Через немецкую почту заказным письмом. Обязательно дойдёт...
Старшие офицеры переглянулись и разом посмотрели на капитана КГБ. У всех на памяти сохранился невероятный случай в соседнем гарнизоне города Гера, где старший сержант сверхсрочной службы из полковой канцелярии и по совместительству переводчик штаба, познакомился с приличной немкой, и возникла у них большая и чистая любовь...
И прекрасно понимая, что за связи с немками офицеров гарнизона отправляли в 24 часа служить в Союз, а прапорщиков и сверчков очень быстро увольняли из рядов Вооруженных Сил, интеллигентный молодой человек, не долго думая, как верный комсомолец, взял и написал письмо самому Генеральному секретарю КПСС товарищу Горбачёву М.С.
Написал подробно: и про свою любовь, и сколько офицеров и прапорщиков пострадали в последнее время из-за таких же нежных чувств. И в письме точно указал должности, звания и фамилии всех военнослужащих, понёсших несправедливое наказание от произвола командиров.
Штабной переводчик добавил, что решил жениться на своей возлюбленной во чтобы то не стало... И, более того, они ждут ребёнка! Заказное письмо было мудро отправлено через немецкий почтамт.
И что интересно, письмо непостижимым образом всё же дошло до адресата!Михаил Сергеевич лично наложил резолюцию твёрдой рукой: «Браку не препятствовать!» и отправил письмо назад в штаб ГСВГ.
Что тут началось! Не менее трёх автомобилей «Волга» выехали из штаба группы войск в Вюнсдорфе в сторону штаба армии, где к ним присоединились ещё пару представительских автомобилей (чёрных Волги...) и несколько УАЗов.
Около штаба полка всем места не хватило, автомобили заняли часть плаца. Старший сержант сверхсрочной службы сильно удивился неожиданному вниманию со стороны звёздных отцов-командиров.
Генералы в свою очередь, называя сверхсрочника поочередно или «сынком», или «долбо…м» (очень нехорошим человеком) начали вправлять мозги непутёвому подчинённому. В итоге жениться разрешили, но из Советской Армии быстренько уволили…
Что можно ожидать от прапорщика, студента юридического факультета ЛГУ – сейчас никто из присутствующих не знал! Ещё год назад с бурым прапором даже говорить бы не стали. На третий год перестройки служить командирам воинских частей и сотрудникам спецслужб становилось всё сложней и сложней... Командир мотострелкового полка вздохнул:
– Прапорщик, ты знаешь, сколько мне до замены осталось?
– Два месяца, товарищ подполковник.
– Это хорошо, что ты следишь за сроком службы командира. А вот скажи мне, сколько прапорщиков служит в нашем полку?
Кантемиров задумался:
– Не могу знать. Много!
– Так вот, прапорщик, ты можешь, ядрён-батон, прослужить оставшиеся два месяца нормально? Настоящим образом, как все прапорщики части?
– Постараюсь!
Подполковник Григорьев встал посреди вышки:
– А скажи-ка мне вот что, любезный – твои бойцы смогут без тебя кабель заменить на пятом и шестом направлении?
– Так точно, смогут! Ничего сложно, старший оператор всё разрулит. Главное, кабель найти.
– А вот теперь, прапорщик, слушай меня внимательно. Я объявляю тебе трое суток ареста!
– За что?
– Прапорщик, ты как стоишь перед командиром полка? Застегнись! Смирно! За нарушение формы одежды. Иди и готовь бойцов для смены кабеля.
– Есть трое суток ареста… – Кантемиров задумчиво махнул ладонью к фуражке.
Тут в воспитательную беседу командира полка с подчинённым вмешался комендант гарнизона:
– Владимир Викторович, надеюсь, Вы не будете возражать, если я от своего имени добавлю нашему товарищу прапорщику ещё пару суток?
– Солидарен, как никогда, Петр Филиппович!
Подполковник Кузнецов ласково взглянул на начальника стрельбища:
– Всё понял?
– От Вас-то за что?
– За неуставную причёску. Кантемиров, тебя хоть раз в жизни целый подполковник стриг?
– Никак нет.
– Тогда гордись! Сегодня тебе будет оказана высокая честь. Вот теперь иди и готовься к новой жизни с новой модельной стрижкой.
Начальник стрельбища вздохнул и обратился к командиру полка:
– Товарищ подполковник, разрешите собрать личный состав по громкоговорителю вышки?
– Валяй!
Прапорщик подошёл к пульту, включил громкую связь и через микрофон дал команду:
– Полигонная команда, срочно собраться у казармы! – Затем повернулся к командиру полка. – Разрешите идти?
– Кантемиров, ты сейчас в ФРГ не сбежишь?
– Никак нет! Я Родину люблю.
– Ну, тогда жди нас около казармы.
Офицеры взглядом проводили начальника войскового стрельбища Помсен. Командир полка переглянулся с комендантом, и оба подполковника вопросительно посмотрели на сотрудников спецслужб. Капитан КГБ задумчиво смотрел на удаляющуюся спину прапорщика, затем повернулся и сказал:
– Пока Кантемирова сажать не будем! Сейчас только он владеет информацией по Тоцкому, и скорее всего, прячет друга где-то у себя. – Путилов вздохнул и обратился к командиру полка: – Владимир Викторович, попрошу пока отставить наказание до лучших времен. У нас тоже на носу московская проверка…
Офицерам мотострелкового полка и коменданту гарнизона стало понятно – насколько важно контрразведчикам найти нелегала Тоцкого именно сегодня и затем по-тихому сплавить коллегам в Союз до начала московской проверки.
Если бы особисты и комитетчики с самого начала вели оперативно-розыскное дело по незаконному пересечению бывшим начальником вещевого склада нескольких государственных границ с контрабандой, то сейчас с удовольствием пожинали бы плоды успешно проведенной секретной операции.
Глядишь, тогда и награды посыпались бы от вышестоящих московских коллег, а при совсем удачном раскладе – и звёзды на погоны. А прапорщик пошёл бы под наш самый гуманный суд в мире…
Сегодня получается так, что обе оперативные службы, особый отдел и КГБ, просто прошляпили нелегальное прибытие Тоцкого в Германию. И, скорее всего, с контрабандой. Ведь для какой-то цели ушлый вещевик вернулся на германскую землю? А за это москвичи точно по погону не погладят…
Звёзд, конечно, не лишишься, но выговор с занесением в личное дело практически обеспечен. И это «практически» на сегодняшний момент времени зависит вот от этого борзого прапорюги, медленно удаляющегося от Центральной вышки стрельбища.
Прапорщик шёл спокойным шагом. А куда было спешить? На гауптвахту всегда успеем… Надо собраться с мыслями и вновь ответить на два вечных вопроса: «Кто виноват?» и «Что делать?»
Виноватым себя прапорщик не считал. Если бы Толика вычислили и взяли на стрельбище, то они бы вдвоём уже парились на губе. И в разных камерах. Где-то Тоцкий прокололся… Вот только где и как? И где он сейчас?
Кантемиров сразу догадался, что его оставили на свободе только с единственной целью – выйти через него на нарушителя государственных границ. Из фильмов и книг шпионов Тимур понимал, что дела у нелегала совсем плохи, раз о нём практически всё известно особистам и комитетчикам.
И задержание Тоцкого – это лишь вопрос времени. С ним или без него Толика всё равно найдут. С особистами полка прапорщик сталкивался постоянно, а с сотрудником госбезопасности в единственном числе боксёр пока встречался только в спортзале ГДО.
Взять того же майора Яшкина: всегда дружелюбный такой, интеллект мощнейший, вилять хвостом и кормить баснями бесполезно. Начальника стрельбища влёт раскрутил с баней и мопедом, даже вопрос осмыслить не успел.
Прапорщика всегда поражала память особиста, который любил стрелять и часто посещал полигон. Майор ни разу не ошибся с именем и фамилией солдат полигонной команды. И с юмором у этого «Ja, Ja…» ( производное от Якова Яшкина) тоже всё в порядке...
Кантемиров мог сравнить майора с другими представителями особых отделов других частей гарнизона. Взять того же особиста ближайшего к полигону ОТБ. Начальник стрельбища, да и многие офицеры и прапорщики батальона, считали этого капитана никчёмным человеком…
Когда практически все в батальоне, включая комбата, постоянно парились в повседневке, сапогах и портупее, этот контрразведчик всегда ходил вызывающе только в брюках об землю и нестриженый. Капитан оказался слаб духом и свою ущербность компенсировал должностью, не понимая, что между оперативной смекалкой и подлостью очень тонкая грань…
А майор Яшкин сегодня даже в ПШ переоделся для поездки на полигон и наверняка ещё постреляет сегодня в тире. В общем, если особиста ОТБ просто презирали и боялись, то особиста 67МСП все уважали и очень, очень остерегались.
И при всей, в общем и целом, двоякости своего положения контрразведчика в офицерском собрании мотострелкового полка, офицерская форма обязывала майора блюсти правила пехотного офицера, а статус ЧК обязывал исполнять свои специфические функции, и при этом жить в офицерской среде.
И в зависимости от решения им этой задачи для себя, начинали вырастать первые буковки в словах – либо ты Чекист, либо ты Сволочь. Яков Алексеевич сволочью точно не был, но знал и выполнял свою работу на все сто.
С Путиловым встречались только в спортзале, и прапорщик Кантемиров слышал и не раз от коменданта гарнизона о неподдельном интересе капитана госбезопасности к его персоне. И чего это вдруг? Молодой человек так и не пришёл к определённому выводу тактики и стратегии при разговоре с контрразведкой. Как пойдёт базар, так и продолжим...
Прапорщик Кантемиров поставил задачу старшему оператору по поводу замены кабеля и решил вернуться обратно…
Командир полка вместе со своим начальником штаба и комендантом уехали в город. Дел в воинской части полно и без залётных прапорщиков. Майор особого отдела вместе с капитаном КГБ остались одни на Центральной вышке и сверху наблюдали за приближающимся начальником стрельбища. Путилов спросил:
– Яков Алексеевич, вообще, как работается с прапорщиком?
– Нормально. Немецкий знает, с местными быстро в контакт входит. Особо не пьёт, не курит. И с отчётами проблем не было.
– Если Кантемирову предложить работу серьёзней?
– Сложно будет контролировать. Парень сам себе на уме, постоянно ветер в голове. Но, чего не отнять, прапорюга умный и сообразительный, всё на лету схватывает. Вот только учёба в ЛГУ не прибавляет ему лояльности.
– Яков Алексеевич, так я и сам этот же факультет заканчивал в своё время.
– Иди ты!
– Серьёзно. В 1975 году.
– Виктор Викторович, когда это было? Их сейчас другому учат. Даже предмет «История КПСС» отменили. Прапорщик сам хвастался…
– Товарищ майор, куда мы катимся?
– Да хрен его знает, товарищ капитан. Ладно! Прапорщик на подходе. Раскалываем, как договорились?
– Обязательно!
Волчары контрразведки почуяли оперативной азарт и по-хозяйски расселись в зале Центральной вышки. Добыча, громко топая по металлической лестнице, поднималась навстречу судьбе…
Тимур так задумался, что чуть не открыл дверь вышки ногой по привычке, но вовремя остановился и деликатно стукнул по дереву. В ответ раздался голос особиста полка:
– Заходи, заходи, Кантемиров! Не стесняйся…
Молодой человек вошёл и вначале увидел майора Яшкина, восседающего на кресле за пультом. Капитан КГБ скромно сидел у окна на стуле. И кто из них теперь главный?
Для прапорщика уже был приготовлен стул у противоположного окна, аккурат напротив солнечной стороны в это время дня. Виктор Викторович улыбнулся:
– Присаживайся.
Прапорщик взял стул, переставил ближе к пульту в тень и улыбнулся в ответ:
– Спасибо. Мы же здесь все свои?
Особист полка с интересом взглянул на прапорщика:
– Вот сейчас, Кантемиров, и выясним: кто здесь свой, а кто чужой?
Разговор подхватил комитетчик:
– Тимур, долго говорить не будем. Некогда! Если ты сегодня не находишь Тоцкого, мы завтра начнём задавать вопросы гражданке Потаповой Дарье Михайловне о последней поездке с тобой в Лейпциг, а наши немецкие коллеги поговорят с гражданкой ГДР, подругой прапорщика. И поверь на слово, по нашей просьбе Штази быстро разговорят соотечественницу.
Удар ниже пояса... Откуда они могли знать и про Дашу с Симоной? Или пока только предполагают? По имени пока только Дарью назвали. Да кто в гарнизоне не знает об их отношениях?
Судачат на каждом углу. По возникшей паузе и по лицу прапорщика контрразведчики поняли, что со своим предложением попали в точку. Вернее – по яйцам. Кантемиров вздохнул:
– По вашей просьбе девчат пытать будут?
– Прапорщик, а ты не борзей! – С ходу подключился особист. – Для тебя всё смех…ёчки, а твою подругу запросто отправят в Союз. Не в 24 часа, конечно. Всё же папа – генерал, командующий армией. Дарья Михайловна поедет в отпуск и вдруг не сможет вернуться в ГДР. И добросовестно продолжит учительствовать в Союзе Советских Социалистических Республик. Вот и всё! И всё будет очень просто…
Прапорщик знал, что майор Яшкин никогда не подчинялся командиру полка: ни по субординации, ни по должности… Никак... Особист даже не стоял в штате части, но обязательно находил свою фамилию в ведомости на выдачу денежного довольствия.
Подполковник Григорьев и майор Яшкин с уважением относились друг к другу. И о многих нештатных ситуациях в части командир полка узнавал одним из первых. Ситуёвины разруливались быстро и оперативно.
Начальник стрельбища не знал, что могут сделать особисты с дочерью командарма, если у генерала в друзьях ходит сам начальник Особого отдела гвардейской 1 Танковой Армии. Да и знать не хотел…
Кантемиров пожалел, что впутал Дарью в авантюру Толика. Да и сам впутался! В жизни иногда приходилось учиться не только на чужих ошибках…
Горячую тему про любимых женщин с лёту подхватил капитан КГБ:
– А у подруги Тоцкого возникнут проблемы серьёзней. У неё же нет папы генерала? Мы уже в понедельник будем знать все её данные и место работы. Есть у нас кое-какая информация, только проверить осталось через немецких коллег. Жаль, сегодня не успеваем, а по выходным коллеги не работают. Орднунг!
И последний гвоздь в нелегальную жизнь бывшего начальника вещевого склада мотострелкового полка вбил действующий начальник особого отдела этой же части:
– Тимур, а вот граница твоему дружку перекрыта с сегодняшнего дня. Обратно в Союз только в нашем сопровождении. Могу лично удостоить Тоцкого такой чести. Пусть пакует чемоданы и едет со мной нормально в поезде, или пусть тёмной ночью пограничную реку переплывает.
Контрразведчики говорили профессионально, быстро и напористо. Молодой прапорщик переводил взгляд с одного офицера на другого и не успевал за потоком полученной информации и со своими выводами. Начальнику стрельбища явно не хватало паузы для принятия решения.
Кантемиров помотал головой:
– Подождите, товарищи офицеры! Мы же с вами так и не определились: кто из вас злой следователь, а кто добрый?
– Всё умничаешь, студент? – Путилов встал, подвинул свой стул ближе к оппоненту и уселся лицом к лицу. – И твоя судьба сейчас под вопросом. У тебя уже пять суток на лбу написано, и мы добавим столько же. А за это время сами разберёмся и с твоим другом, и с твоими подругами. А вот потом и за тебя возьмёмся плотно. С чувством, с толком и с расстановкой. Глядишь, за эти десять суток сплошных занятий по строевой подготовке на гауптвахте ты, прапорщик, поумнеешь и перестанешь нам тут борзоту демонстрировать.
– Прапорщик, а ты становишься популярным… – Майор Яшкин встал с кресла и оказался за спиной Тимура. Капитан Путилов поднял голову и заметил, как коллега подал знак о переходе ко второму акту дрезденского балета.
Контрразведчики синхронно показали молодому человеку кнут, теперь пришла очередь за пряником. Комитетчик улыбнулся начальнику стрельбища:
– Не говорите, товарищ майор! Все любят Кантемирова: и командир полка, и комендант гарнизона. Вот даже целый генерал-лейтенант не оставил без внимания нашего прапорщика. Но если взять в целом, Яков Алексеевич, Тимур по большому счёту нормальный советский гражданин. Родину любит и ни в какие ФРГ с Западным Берлином сбегать не собирается.
– Да и по службе вроде нареканий нет? И нам периодически помогает… – Подхватил эстафетную палочку особист полка. – Ремня бы ему, конечно, всыпать не мешало. Прямо здесь, на Центральной вышке! Но, может быть, прапорщик всё же серьёзней подумает о судьбе своих друзей и подруг. Да и о себе подумать не мешало бы… Чего молчишь, прапорщик?
– Думаю! О себе и о вас.
– Кантемиров, ты больше о себе думай и о дочке генеральской. О себе мы как-нибудь сами позаботимся. Неужели, подставишь подругу? – Майор вернулся на место и ногами подкатил кресло ближе к юному собесднику. – Не по-нашему это, не по-советски! Пять минут тебе, прапорщик, на раздумья. Ждём!
Тимур по очереди оглядел офицеров. Ни у Путилова, ни у Яшкина ни один мускул не дрогнул на лице. Оба матёрых контрразведчика смотрели на молодого человека спокойно и хорошо представляли, что творится сейчас в его голове.
Кантемиров встал и подошёл к окну вышки… Прапорщик не мог знать всех нюансов работы секретных спецслужб дрезденского гарнизона, и особо знать не хотел. Сейчас его больше волновала судьба Дарьи и немного дальнейшая жизнь Толика с Симоной.
О себе Тимур пока не думал. Да и некогда было. С самого начала афёры начальнику стрельбища была не по душе вся эта канитель с паспортом Тоцкого и нелегального возвращения в ГДР. Вписался в эту тему только ради своего товарища и его подруги.
Хотел как лучше, а получилось только хуже для всех. Ещё и Дашу втянул... Тимур тяжело вздохнул и повернулся к контрразведчикам:
– Если сегодня вечером сам приведу Тоцкого, я могу знать, что дальше с ним будет?
– Поторговаться решил с нами, прапорщик? – Капитан КГБ подошёл ближе, встал рядом и посмотрел в окно.
– Виктор Викторович, я сегодня своего друга сдам. Впервые в жизни! А меня с детства учили, что закладывать своих – это западло. Поэтому, считаю, что у меня есть право знать, что с Тоцким будет дальше? И с его подругой тоже…
Комитетчик посмотрел на армейского коллегу. Кто-то же должен быть «добрым следователем»? Майор улыбнулся прапорщику:
– Да ни хрена с ним не будет! Если сегодня сам придёт, поговорим по душам, пару бумаг подпишет, переночует в Доме советско-германской дружбы и завтра с утра со мной на поезд «Дрезден-Брест».
– Знаю я ваши бумаги…
– А ты чего хотел? Или потоскует до понедельника на гауптвахте вместе с тобой, потом ты «У Тельмана» останешься сутки догуливать, а дружка твоего в Потсдам, в следственный изолятор. А дальше пусть прокуратура разбирается! – Особист разозлился не на шутку и перестал быть «добрым следователем»
– Вот тогда и сами ловите Толяна. А я пойду кабель копать. Мне командир полка отсрочку дал до окончания проверки.
– Дурак ты, Тимур! – Путилов сморщился от слова «проверка» и, видя, что Кантемиров может сорваться с крючка, решил сам быть «хорошим человеком» и немного открыть карты. – Бумаги подпишет только для нашей отчётности. И по большому счёту прапорщик Тоцкий здесь на хрен никому не нужен. Ни тебе, прапорщик, ни нам. Вот скажи нам честно – ну, зачем Тоцкий вернулся в ГДР?
Тимур тяжело вздохнул, с секунду подумал и со всей искренностью ответил:
– Уже под замену влюбился наш Толик по уши. Совсем голову потерял… Блин!
Контрразведчики переглянулись. Ситуация проясняется и прапорщик вроде склонен к сотрудничеству. Путилов с Яшкиным были на самом деле нормальными мужиками, каждый воспитывал дочь и у каждого ждали второго пополнения в семье. Поэтому офицеры с пониманием отнеслись к слову «влюбился по уши».
Майор подошёл к окну и встал с другой стороны прапорщика:
– Так что получается – Тоцкий к своей бабе вернулся в Германию?
– Так и получилось! Жениться на ней собрался.
– А по нормальному не мог?
– А кто же его, военнослужащего, отпустит за границу? – Кантемиров отошёл от окна и по привычке хозяйственно уселся в кресло за пультом. – Тоцкий документы на вызов в Союз привёз подруге своей. И у неё ещё ребёнок есть. Сын.
– Сын от Тоцкого? – Повернулся от окна особист.
– Нет. Симона в разводе… – Прапорщик выдал имя подруги Толяна, осознал промах слишком поздно и слегка прикусил себе язык.
– Так говоришь, Симона? – Вернулся на стул комитетчик и предложил начальнику стрельбища: – Тимур, погуляй ещё раз минут пять на свежем воздухе. Только далеко не ходи, нам с товарищем поговорить надо.
Прапорщик кивнул, встал с кресла, вышел и сбежал вниз по лестнице… Капитан КГБ и майор Особого отдела посмотрели друг на друга и поняли, что в данный момент они думают об одном и том же. Первым на всю вышку высказался майор:
– Любовь-морковь, едрит её в одно место! Ладно бы деньги, или просто не нагулялся с немками, так нет же, этого прапора вдруг потянуло на высокие чувства к иностранной гражданке. Две границы пересёк из-за своей Симоны. А если они со своей любовью на Запад рванут?
– С ребёнком? – Скептически ухмыльнулся капитан и, немного прикинув что-то про себя, добавил: – Хотя, в принципе, могут. А сына потом заберут. Была у нас информация, что этот начальник вещевого склада частенько в Интершопе закупается. Валюта у него точно есть. Да и у вашего отличника боевой подготовки Кантемирова неправильные деньги тоже периодически появляются. И не только дойчмарки.
– И доллары? – Удивился особист.
Комитетчик только кивнул и задумчиво посмотрел с окна вышки на начальника войскового стрельбища. Прапорщик Кантемиров коротал время, развлекаясь тем, чем обычно пехота развлекалась, стоя рядом с Центральной вышкой войскового стрельбища Помсен – кидал на точность камешки гравия в дорожный знак «Проезд запрещён», установленный перед асфальтированной площадкой.
И судя по дыркам на этом металлическом знаке, пехота упражнялась на точность не только камешками. Особенно на ночной стрельбе. Этот знак меняли примерно раз в полгода. Майор Яшкин посмотрел в окно и ухмыльнулся:
– А этому хоть бы хрен! Оба под тяжкой статьёй ходят и в ус не дуют...
– Не скажи, коллега. Сейчас у прапорщика идёт усиленная работа мозга – сдавать нам своего друга, или дурачком прикинуться. И я уверен, что сейчас он больше о своей подруге думает, чем о Тоцком, – сообщил сотрудник в штатском и взглянул на майора. – Яков Алексееич, а ты представляешь, что с нами будет, если эти безумные влюблённые смогут на самом деле на Запад улизнуть?
– Тогда мы с тобой, Виктор Викторович, будем служить далеко на Востоке. Если вообще будем служить…
Офицеры окинули взглядом полигон и задумались о тяготах и лишениях своей секретной службы. О той самой, которая на первый взгляд как будто не видна…
Под окном, прапорщик, который честно жить никак не хотел, наловчился со своими маленькими снарядами, и гулкий звук попадания в металлический круг стал разноситься по полигону гораздо чаще и каждый раз эхом отдавался в головах контрразведчиков, побуждая офицеров к активным действиям.
Оба желали дослужить на дальних, но западных рубежах нашей необъятной Родины, и эта служба в Германии сейчас полностью зависела вот от этого метателя камешков за окном Центральной вышки войскового стрельбища Помсен. Майор быстро спросил:
– Коллега, за какой срок мы сможем сделать визу в Союз этой пока незнакомой Симоне? Надо им кинуть кость. Пусть на хрен женятся и делают что хотят, лишь бы сейчас этих любовников убрать из ГДР.
– Если у женщины нет никаких проблем со Штази, нужны сутки, чтобы только в Берлин смотаться. Документы проведём быстро по нашей линии.
– И это гут! Виктор Викторович…
– Можно просто, Виктор, – перебил комитетчик и добавил: – И давай уж, Алексееич, на ТЫ. В одной мы с тобой упряжке оказались из-за этих любителей красивой жизни. Чтобы их…
– Согласен! И про прапорщиков тоже… – Майор пожал руку капитану. – Виктор, думаю, будет лучше, если ты сам предложишь начальнику стрельбища выбор на тему: «Что такое хорошо, и что такое плохо». Ко мне прапорщик уже привык по нашей работе с ним. А твою контору все боятся.
– Да в последнее время уже не все. Особенно прибалты и Кавказ. Не знаю даже, что завтра будет. Страна шатается, Яша.
– И я опять солидарен с тобой, Витя. И давай пока глобальные темы оставим в сторону, и разберёмся с этим прапорюгой быстро и качественно. Как нас с тобой учили в своё время.
– Зови наглеца!
Тимур в самом деле впервые решал главный вопрос на настоящий момент своей жизни – сдавать контрразведчикам своего товарища или прикинуться валенком? До этого случая у парня такой вопрос даже бы не стоял в голове.
Сдавать своих – западло при любых обстоятельствах. А тут Дарья… Что делать?
Тимур уже понял, что никаких доказательств на него у офицеров нет. Только информация, что Толян в Дрездене. Всё! Прапорщик метнул следующий камешек: «Блин, говорил же ему сколько раз, не хрен здесь делать!»
Даже сейчас, размышляя о выходе из этой ситуации и бросая камешки в металлический круг, Тиму представлял себе по очереди в качестве мишени лица своего друга, особиста полка и Директора дома советско-германской дружбы. И что интересно, в лицо предполагаемого Толика метатель попадал чаще остальных.
Внутренне прапорщик, постоянно думая о Даше, уже сделал свой выбор. С балкона вышки раздался голос майора:
– Тимур, поднимайся к нам!
Обращение по имени и призыв «к нам» несколько успокоили парня. Начальник стрельбища быстро поднялся, зашёл в зал и по привычке вновь уселся в кресло за пультом. Оба контрразведчика стояли по разные стороны огромных окон вышки.
Кантемиров заинтересованно взглянул на офицеров – кто из них теперь будет «хорошим следователем», а кто «плохим»? Капитан Путилов перехватил взгляд прапорщика, улыбнулся совсем невесело и тихо сказал:
– Встать, прапорщик.
Если бы команду рявкнул майор, Тимур испугался бы меньше. Директор Дома советско-германской дружбы произнёс эту фразу совсем не по дружески, и сказал так, что прапорщик вмиг осознал, что игры в «плохих и хороших следователей» закончились.
Перед ним стояли два матёрых контрразведчика, у которых остался только один единственный вопрос – сломать этого бурого прапорщика до обеда или после? Кантемиров понимал, что лично на него у офицеров ничего нет, и по инерции продолжал борзеть:
– Ещё могу «упасть и отжаться»
– Успеешь ещё – «и упасть, и там пропасть, на дне колодца. Как в Бермудах, навсегда…» – за свои валютные операции.
– Виктор Викторович, какие операции, какой колодец?
– Сам же мне тут недавно в спортзале Высоцкого напевал.
– Теперь понял. Нет у меня никакой валюты, и никогда не было.
– Кантемиров, мы оба с тобой знаем, что есть и была.
– Тогда ищите.
– Пока не до тебя. А твоего Тоцкого мы гонять будем по всей ГДР, как вшивого по бане. И у него осталось максимум пару суток. Это без выходных.
– Тоцкий такой же мой, как и ваш – гражданин СССР.
– Прапорщик, тогда молись своему богу, чтобы этот гражданин не начал нам первым петь про тебя и валюту, когда мы его с подругой прижмём. И нам всё равно: кто из вас раньше запоёт – или ты, или Тоцкий, – совсем не по доброму ухмыльнулся комитетчик.
– На понт берёшь, начальник?
– Тимур, ты свои поселковские понятия себе же в жопу засунь. С тобой пока нормально разговаривают.
– Да конечно, нормальный и интересный у нас с вами, Виктор Викторович, разговор получается! Особенно про статью 88 Уголовного Кодекса РСФСР. А санкции, я и без вас знаю.
– Вот видишь, студент, какой ты грамотный? – Подключился к диалогу с другой стороны особист полка. – Поэтому быстро перестаём борзеть и тупить. Тимур, мы говорим с тобой нормально, и заметь, практически у тебя дома. А не тащим тебя в околоток – признания с тебя вытряхивать.
– А я ничего не знаю!
– А нам от тебя ничего и не надо. Нам надо быстро с Тоцким поговорить и всё. В его же интересах, и в интересах его невесты, как ты там сказал? Симоны.
– Ни хрена себе интересы – Толяна на губу, Симону в Штази?
– Не хами, прапорщик! Ты же в ЛГУ учишься, – немного иначе улыбнулся Директор Дома советско-германской дружбы и продолжил: – Тоцкий под сопровождением завтра уезжает в Союз. А его Симоне быстро оформляем документы и отправляем вслед.
– А вам какой резон так суетиться с ними?
– Прапорщик, а ты вспомни шумиху в этом году вокруг письма Горбачёву от сверхсрочника с соседнего гарнизона, – ответил начальник особого отдела мотострелкового полка. – Там тоже была большая и чистая любовь к немке, ядрён-батон! Вам всё своих баб не хватает? А вот нам такого повтора не надо. Отправим обоих тихо в Союз, и пусть там женятся – переженятся, как хотят, в различных позах.
Майор Яшкин ходил по залу и, размахивая руками, показывал, как будут жениться Толик с Симоной в Советском Союзе. Тимур задумался…
Всё же есть резон в словах контрразведчиков... Шухер с этим письмом Генсеку КПСС от сверчка-переводчика про свою женитьбу на немке и в самом деле поднялся знатный на всю группу войск.
Комитетчик внёс правильное направление в размышления прапорщика:
– Смотри, Тимур, поэтому мы сегодня и не определим твоего дружка на гауптвахту. Переночует спокойно у нас. Если придёт добровольно. А завтра Яков Алексеевич лично сопроводит Тоцкого до Бреста. Нам лишние глаза и уши тоже не нужны.
– Тогда у меня ещё один вопрос имеется.
– Не много ли у тебя вопросов, Кантемиров? – Майор остановился напротив прапорщика.
– Этот последний. Скажите, пожалуйста, товарищи офицеры, а кто Тоцкого заложил?
Контрразведчики переглянулись, и товарищ офицер КГБ ответил почти честно:
– Никто не закладывал. Любит твой дружок по магазинам бегать в центре Дрездена и по вокзалам ошиваться.
– Вот дурак! Говорил же ему…
– Прапорщик, хоть в чём-то, мы с тобой согласны. А по поводу его подруги Симоны – если у неё не было проблем с законом, документы оформим за день.
– Да какие проблемы, Виктор Викторович? Симона работает преподом русского в фахшуле, – начальник войскового стрельбища Помсен выдал следующую военную тайну. Выдал и не заметил…
Контрразведчики переглянулись. Вроде бы всё складывается? Разговорили на раз военнослужащего. Как малолетку... Как учили старшие товарищи... Вот тебе и вся прапорщицкая борзота.
Комитетчик совсем по-домашнему улыбнулся Тимуру:
– Так говоришь, русский язык преподаёт в техникуме? Совсем проблем не будет с документами. Отправим Симону на практику в Союз.
– А на работе её отпустят? – Забеспокоился прапорщик.
– Отпустят! Мы так попросим наших немецких друзей, что не только отпустят, но и всю учёбу с проездом оплатят.
– Не обманете, Виктор Викторович?
– Прапорщик, мне что – торжественную клятву тебе дать?
– Клятвы не надо. Будет достаточно и нормального офицерского слова. Вы же офицер?
– Даю слово офицера.
– Хорошо. Куда нам с Тоцким подойти сегодня вечером?
– Тимур, знаешь гаштет на Хауптштрассе неподалеку от Альбертплатц? Я там обычно после спортзала пивком балуюсь.
– Пиво после тренировки?
– А тебе, боксёр, рано ещё «Радебергерское» пить. Лучше минералкой восстанавливайся.
– Виктор Викторович, мы боксёры-прапорщики обычно после тренировок водку жрём. А потом ходим по ночному Дрездену и ищем приключений на свою жопу.
– Считай, что уже нашел! Ты, главное, Тоцкого приведи.
– Приведу. А вы, товарищи офицеры, главное, своё слово сдержите.
– А если не сдержим, вот что ты, прапорщик, нам сделаешь? – заинтересовался в оперативном запале особист полка.
– Не знаю. Но, мне будет интересно, что вы будете делать, если об этом узнают все в гарнизоне. – Кантемиров внимательно перевёл взгляд с одного контрразведчика на другого и вздохнул. – Я сегодня своего друга сдам. Вы меня и так к стенке поставили. Сами предложили условия, сами и выполняйте. Не выполните, мне то будет нечего терять. И если про меня узнает весь гарнизон, что я заложил своего товарища, тогда и про вас все услышат, что вы оба – козлы!
– Ладно, Тимур, не кипятись… – Директор Дома советско-германской дружбы обошёл прапорщика с другой стороны, знаком показал майору заканчивать этот разговор и встал у окна. – Не переживай. Мы уже сказали тебе, что прапорщик Тоцкий здесь никому не нужен. Всё будет нормально для всех.
– Договорились, – ответил начальник стрельбища и повернулся к Яшкину. – Товарищ майор, стрелять сегодня будете?
Начальник особого отдела мотострелкового полка с тоской обвёл взглядом мишенной поле:
– Из-за твоего дружка, прапорщик, сегодня не до стрельб. Дел много! В следующий раз…
Контрразведчики и начальник стрельбища спустились по лестнице и даже пожали друг другу руки. Кантемиров выдвинулся в сторону казармы полигонной команды…» (продолжим: https://dzen.ru/a/Z_j3iZ05vm1Bc-9d)
P.S. Напомню новым читателям о моих книгах, изданных в Электронном формате PDF. Всего 14 книг: 5 – о службе в ГСВГ и 9 – приключения главного героя (прапорщик Кантемиров) после службы.
Предлагаю желающим купить все книги разом (14 штук) за 1500 руб. Деньги скинете мне на карту, а я отправлю книги в нескольких письмах. Так быстрее и лучше доходят, выслал многим камрадам. Кому интересно, пишите мне на tagitus@yandex.ru
Или можно приобрести по одной штуке на платформе "Цифровая витрина". Находим по автору – Роман Тагиров. Первые пять по 199 руб. за штуку, остальные – по 249руб. (они больше по объему): https://www.cibum.ru/book/my
