Что самое странное в предательстве? Не боль. Не обида. А звук. Точнее, его отсутствие.
Я это поняла в тот момент, когда входная дверь захлопнулась за Максом ровно три недели назад. Щелчок замка — и тишина. Такая оглушительная, что в ушах звенит. Ни скрипа его любимого компьютерного кресла, ни звяканья чашки о столешницу, ни шороха страниц той книги, которую он так и не дочитал.
Я сижу на кухне, обхватив руками чашку с кофе. Странно, но даже запах кофе изменился, когда он ушёл. Раньше по утрам квартира наполнялась ароматом свежезаваренного кофе — Макс всегда варил его первым. Теперь я пью растворимый. Зачем стараться, если готовишь только для себя?
— Ну и ладно — говорю я вслух, и собственный голос кажется чужим в этой тишине. — Ну и ладно.
Телефон вибрирует — сообщение от Кати:
«Как ты? Может, приеду вечером?»
Катя. Моя спасательная шлюпка в этом океане одиночества. Единственная, кто не начинает разговор фразой:
«Ну вы же столько лет были вместе, неужели нельзя простить?»
Можно, наверное. Только вот зачем?
«Приезжай», — отвечаю я и откладываю телефон.
Встаю, иду в душ. Вода ударяет по плечам, смывая остатки сна и тревожные мысли. Я уже научилась не плакать каждый раз, когда случайно натыкаюсь на его одеколон на полке или забытую футболку в шкафу. Прогресс.
Звонок в дверь застает меня в момент, когда я заканчиваю сушить волосы. Странно. Катя обещала вечером, а сейчас только... я смотрю на часы... половина двенадцатого.
Ещё один звонок, настойчивый. Накидываю халат, иду открывать.
На пороге стоит он. Макс. В той самой куртке, в которой ушёл. Только теперь она помята, а на лице трехдневная щетина.
— Привет, — говорит он, и я замечаю, что его глаза — красные. То ли от недосыпа, то ли... неважно.
— Что тебе нужно? — мой голос звучит на удивление спокойно.
— Я... — он запинается. — Мне нужно кое-что забрать.
Конечно. Вещи. Документы. Что-то важное для его новой жизни с ней.
Я молча отступаю в сторону, пропуская его в квартиру. Он проходит мимо, и я чувствую запах — чужой, женский парфюм. Тошнотворно сладкий.
— Я быстро, — бросает он, направляясь в спальню.
Я остаюсь стоять в коридоре, скрестив руки на груди. Через открытую дверь вижу, как он открывает шкаф, достает коробку с верхней полки — ту самую, серую, с документами и какими-то памятными мелочами. Он перебирает содержимое, что-то ищет.
— Где альбом? — спрашивает он, поворачиваясь ко мне.
— Какой именно? — интересуюсь я, хотя прекрасно понимаю, о чём он.
— Тот... с нашей свадьбы.
Что-то внутри меня обрывается.
— Зачем он тебе?
Макс опускает глаза.
— Там есть фотография моей бабушки. Единственная, где она улыбается. Я хотел... — он замолкает.
Я молча иду к книжному шкафу, достаю альбом в белой обложке. Открываю на нужной странице — фотография его бабушки в уголке, рядом с групповым снимком гостей.
— Держи, — протягиваю ему. — Можешь забрать фото.
Наши пальцы соприкасаются, когда он берёт альбом. Я отдергиваю руку, словно обожглась.
— Спасибо, — говорит он, аккуратно отделяя фотографию. — Я рад, что ты в порядке.
В порядке? Серьезно?!
Я смотрю на него, и внезапно меня накрывает волна ярости — такой сильной, что перед глазами темнеет.
— В порядке? — мой голос дрожит. — Ты думаешь, я в порядке, Макс? После того, как я вернулась из командировки и обнаружила на столе записку? «Прости, я встретил другую». Восемь лет брака — и записка на кухонном столе?!
Он отшатывается, словно от удара.
— Лена, я...
— Знаешь, что меня добило? — перебиваю его. — Не то, что ты ушёл. А то, что ты даже не потрудился вернуть ключи. Словно оставил запасной выход на случай, если там не сложится.
Его лицо меняется — секундное замешательство, потом... что это? Вина? Стыд?
— Я не думал...
— Именно, Макс. Ты не думал.
Он стоит, опустив плечи, сжимая в руках фотографию бабушки.
— Я верну ключи, — тихо говорит он, доставая связку из кармана.
Отделяет ключ от нашей — моей — квартиры и кладёт его на комод.
— Прости.
Это слово повисает между нами — тяжелое, бесполезное.
— Тебе пора — говорю я.
Он кивает, убирает фотографию во внутренний карман куртки и идёт к выходу. На пороге останавливается, поворачивается, словно хочет что-то сказать... но передумывает.
Дверь закрывается. Щелчок замка — и снова тишина.
Я возвращаюсь на кухню, сажусь за стол. Смотрю на телефон — сообщение от Кати:
«Буду в семь с пиццей. Держись, подруга».
Улыбаюсь. Слабо, но искренне.
Телефон снова вибрирует. Незнакомый номер:
«Лена, это Анна. Нам нужно поговорить. О Максе».
Анна. Та самая, другая…
«Нам не о чем говорить», — печатаю я, но не отправляю. Стираю. Думаю.
А потом приходит еще одно сообщение: «Он не знает, что я пишу тебе. Но ты должна знать правду. Не все так, как кажется».
Что это? Попытка загладить вину? Женская солидарность? Или...
«О какой правде идет речь?» — отправляю я, и замираю, глядя на экран.
Три точки появляются и исчезают, появляются снова. Она печатает, стирает, думает...
«Лучше при встрече. Это касается не только вас с Максом. Могу приехать сегодня».
Я смотрю на сообщение, и внутри разрастается странное чувство — смесь страха, любопытства и... надежды? Нет, не надежды. Просто желания наконец понять.
«В шесть, в кафе...», — пишу я.
«Буду», — мгновенно приходит ответ.
Я откладываю телефон и смотрю в окно. За стеклом — обычный день, моросит дождь. Мир не остановился, когда Макс ушёл. Он продолжает двигаться. И я, кажется, тоже.
Кафе полупустое — будний день, не сезон для посиделок. Я выбираю столик в дальнем углу, заказываю чай. Жду.
Она пришла минута в минуту. Я узнаю её сразу, хотя никогда не видела. Стройная блондинка с короткой стрижкой, в сером пальто. На мгновение меня накрывает волна ненависти. Вот она, та, что разрушила мою жизнь. Но когда она подходит ближе, я вижу её лицо. Бледное, осунувшееся, с тёмными кругами под глазами.
— Лена? — она протягивает руку. — Я Анна.
Я пожимаю её руку — холодную, с дрожащими пальцами.
— Присаживайтесь, — говорю официально. — О чём вы хотели поговорить?
Она садится напротив, заказывает кофе. Смотрит на меня изучающе.
— Вы очень красивая, — неожиданно говорит она. — Фотографии не передают...
— Какие фотографии? — напрягаюсь я.
— В телефоне Макса, — она отводит взгляд. — Простите, я...
— Давайте без светских бесед, — перебиваю её. — Что за правда, о которой я должна знать?
Анна делает глубокий вдох.
— Макс не просто так ушёл от вас, — начинает она. — Его шантажируют.
Я недоверчиво смотрю на неё.
— Шантажируют? Чем, простите?
— Тем, что может навредить вам.
Официант приносит кофе. Она благодарит кивком, обхватывает чашку ладонями, словно пытаясь согреться.
— Я не понимаю — говорю я.
— Я работаю... работала с Максом в одном проекте. Мы архитекторы, вы знаете. Полгода назад нам поручили реконструкцию старого здания в центре. Исторический объект, большие деньги. В процессе работы мы обнаружили, что заказчик планирует нарушить все возможные нормы безопасности. Подделать экспертизы, дать взятки где нужно.
Она делает паузу, отпивает кофе.
— Макс отказался участвовать в этом. Хотел выйти из проекта, заявить в соответствующие органы. Но тут... — она замолкает.
— Что? — подталкиваю я.
— Его предупредили, что, если он не подпишет все нужные документы, с вами может случиться... несчастный случай.
Я чувствую, как холодеет внутри.
— Это звучит как дешевый триллер — говорю недоверчиво.
— Я знаю, — она невесело усмехается.
— Я сама не верила, пока... — она достает телефон, что-то ищет, протягивает мне.
На экране — фотография. Я на улице, возле офиса. Следующая — я выхожу из магазина. Ещё одна — захожу в подъезд. Даты проставлены — последние дни перед тем, как Макс ушёл.
— За вами следили, — тихо говорит Анна. — И Макс получал эти фотографии с недвусмысленными намёками.
— И что, вместо того чтобы рассказать мне, обратиться в полицию, он решил... уйти к вам? — мой голос дрожит от возмущения.
— Он решил, что, если оборвёт все контакты с вами, сделает вид, что вы ему безразличны, угроза исчезнет. А документы... он тянул как мог, искал доказательства махинаций.
— А вы в этой истории?
— Я его коллега, — она смотрит мне прямо в глаза. — Между нами ничего нет и не было. Он живёт в моей гостевой комнате, потому что считает, что за его квартирой могут следить.
Я смотрю на неё. Пытаюсь понять — правда или изощренная ложь?
— Почему он сам не рассказал мне всё это?
— Он боялся, что вы, не поверите. Или хуже — поверите и начнёте предпринимать какие-то действия. Это могло быть опасно.
— А ключи? — вспоминаю я. — Почему он хранил ключи от нашей квартиры?
Анна опускает глаза.
— Он проверял, нет ли в вашей квартире прослушки или скрытых камер. Приходил, когда вас не было дома.
— Почему вы рассказываете мне это сейчас?
— Потому что ситуация изменилась, — она понижает голос. — У нас есть доказательства. Макс собрал документы, записал разговоры. Но этих людей... их покрывают на высоком уровне. Мы не знаем, кому можно доверять.
— И что теперь?
— Макс собирается передать все материалы журналистам. Завтра. Но перед этим... — она колеблется. — Он хочет, чтобы вы уехали из города. На всякий случай.
— Он сам не мог мне это сказать? — злость снова поднимается во мне.
— Он думал, вы не захотите с ним разговаривать. И боялся, что за ним могут следить. За мной не следят.
Я откидываюсь на спинку стула, пытаясь осмыслить услышанное. Это слишком... кинематографично. Слишком невероятно. И в то же время... это многое объясняет.
— У вас есть эти доказательства с собой? — спрашиваю я.
Она качает головой.
— У Макса. Он хранит их в надёжном месте.
— И как я узнаю, что всё это правда?
Анна достает из сумки конверт, протягивает мне.
— Здесь письмо от Макса. И... кое-что ещё. Прочтите, когда будете одна.
Я беру конверт — плотный, запечатанный.
— Мне пора, — она встает, оставляя деньги за кофе. — Будьте осторожны, Лена. И... он очень любит вас. Правда.
Она уходит, а я остаюсь сидеть, сжимая в руках конверт. Внутри меня — буря эмоций. Недоверие, страх, надежда, растерянность.
Телефон вибрирует — сообщение от Кати:
«Я в пробке, буду позже. Как ты?»
Что я могу ответить? Что мой мир снова перевернулся?
«Нормально. Есть новости. Расскажу при встрече».
Расплачиваюсь за чай и выхожу из кафе. На улице уже стемнело, моросит дождь. Я сжимаю в руке конверт и думаю о том, что скрывается внутри. Правда? Ложь? Оправдание? Или что-то, что изменит всё, во что я верила последние три недели?
Решаю не ждать и открываю конверт прямо под фонарем. Внутри — сложенный лист бумаги и маленький предмет, завернутый в тонкую ткань. Разворачиваю записку:
«Лена, прости меня за всё. Я не мог рассказать тебе правду, боялся за тебя. Теперь у меня есть все доказательства, и завтра эта история закончится. Уезжай к маме на дачу, я свяжусь с тобой, когда всё будет безопасно. Я люблю тебя и никогда не переставал любить. М.»
Разворачиваю ткань. Внутри — маленький серебряный ключик. Наш талисман, который Макс носил на цепочке с того дня, как мы въехали в нашу квартиру. Он никогда не снимал его.
И в этот момент я понимаю — всё, что рассказала Анна, может быть правдой. Потому что этот ключ для Макса важнее любых слов и клятв.
Сжимаю ключ в ладони и достаю телефон. Звоню маме.
— Мам, привет. Слушай, я хочу приехать на дачу на выходные. Да, уже завтра. Нет, ничего не случилось. Просто... нужно проветрить голову.
Заканчиваю разговор и набираю Катю:
«Изменение планов. Поговорим завтра. Мне нужно срочно кое-куда съездить».
Ловлю такси. Еду домой — собрать вещи, подумать. Дождь усиливается, барабанит по крыше машины. А в моей голове стучит одна мысль: значит, всё это время я ошибалась? Выходит, Макс не предавал меня, а защищал?
Смотрю на серебряный ключик в своей ладони. Символ дома, который мы строили вместе. Символ доверия…
И где-то глубоко внутри зарождается надежда — хрупкая, как первый весенний цветок. Надежда на то, что не всё потеряно. Что история нашей любви ещё не закончена.
Такси останавливается у моего дома. Я выхожу под дождь, не раскрывая зонта. Пусть холодные капли смывают три недели боли и разочарования.
Завтра я уеду на дачу. И буду ждать. Новую главу нашей истории — какой бы она ни оказалась.
Я стояла под дождём, сжимая в руке серебряный ключик, и вдруг осознала: мне нужно увидеть его. Не завтра не после того, как он передаст документы журналистам, а сейчас.
Достаю телефон, набираю номер. Гудки. Два. Три.
— Алло? — его голос, глухой, настороженный.
— Макс.
Тишина. Потом резкий вдох:
— Лена? Что случилось?
— Я встречалась с Анной.
Ещё пауза. Дольше, тяжелее.
— Я… не хотел, чтобы ты узнала вот так.
— А как ты хотел? Чтобы я просто уехала, даже не понимая, что происходит?
— Я хотел защитить тебя.
Капли дождя стекают по щекам, и я не могу понять — это дождь или слёзы.
— Где ты? — спрашиваю.
Он колеблется.
— Лена, сейчас не время…
— Где ты, Макс?
Тишина. Потом:
— В парке. У старой беседки.
Я знала это место. Там, где он сделал мне предложение.
— Жди меня.
***
Такси мчит по мокрым улицам, город мелькает за окном размытыми огнями. Сердце колотится так, будто пытается вырваться из груди.
Беседка. Пустая. Я замираю на ступеньках, оглядываюсь.
— Макс?
Из тени выходит фигура. Он. В той же помятой куртке.
— Ты не должна была приезжать, — говорит он.
— Я должна была.
Мы стоим в метре друг от друга, и между нами — три недели молчания, непонимания, боли.
— Ты правда веришь, что я могла просто уехать, даже не попытавшись понять?
Он сжимает кулаки, опускает глаза.
— Я не знал, как сказать. Эти люди… они не шутят.
— А теперь?
— Теперь у меня есть всё, чтобы их остановить. Завтра материалы уйдут в СМИ. Но пока… пока я не могу быть уверен, что они не попытаются нанести удар в ответ.
Я делаю шаг вперёд.
— И поэтому ты решил просто… исчезнуть из моей жизни?
Он поднимает на меня глаза, и в них — вся боль этих недель.
— Я не исчез. Я всегда был рядом. Проверял твою квартиру, следил, чтобы с тобой всё было в порядке.
— А если бы что-то случилось?
— Тогда я бы пришёл. Даже если бы пришлось разнести весь этот город в щепки.
Дождь стихает, остаётся только тихий шелест листьев.
Мы стоим так, словно, между нами, паутина невысказанных слов, и первый шаг должен быть осторожным, чтобы не порвать её.
— Я не уеду, — говорю я твёрдо.
— Лена…
— Нет. Если завтра всё закончится, то я хочу быть рядом. Не в другом городе, не в домике у мамы, а здесь. С тобой.
Он закрывает глаза, будто борется с собой.
— Я не могу рисковать тобой.
— Это мой выбор.
Тишина. Потом он делает шаг вперёд, осторожно берёт меня за руку. Его пальцы тёплые, несмотря на дождь.
— Хорошо. Тогда завтра мы закончим это... Вместе.
Я киваю.
И в этот момент, среди ночи, под почти уже стихшим дождём, что-то внутри меня наконец отпускает.
Неважно, что будет завтра. Важно, что мы снова — вместе.
А значит, всё остальное мы переживём.
Рекомендую:
Подписывайтесь, чтобы не пропустить следующие публикации.
