— Ты тоже найди подработку, — бросил Антон, не отрываясь от телефона. Произнес это так буднично, словно говорил о погоде, а не о нашей семейной катастрофе. — Мне нужно помогать Кире. Ты же понимаешь.
Я застыла с чашкой в руке. За окном моросил дождь — типичный октябрьский вечер. Десять лет назад в такой же вечер мы познакомились. Пять лет назад — сыграли свадьбу.
— Помогать сестре? — переспросила я, глядя, как по стеклу стекают капли. — Антон, я только что потеряла работу. Может, сначала обсудим, как нам выкрутиться вдвоем?
— Марина, ты же знаешь ситуацию. — Он даже не поднял глаз от телефона. — Кира все еще восстанавливается после аварии. Прошло три года, но ей нужны дорогие препараты. У нее никого нет, кроме меня.
Это была правда. Сестра Антона попала в аварию три года назад. Серьезная травма позвоночника, долгая реабилитация. Два года назад она переехала к нам, потому что не могла позволить себе снимать жилье. Я не возражала. Семья есть семья.
Но сейчас все изменилось. Меня сократили. Агентство, где я работала дизайнером, закрылось. А денег хватит максимум на два месяца.
— Я понимаю, что Кира — твоя сестра, — осторожно начала я. — Но сейчас наша семья тоже в кризисе. Может, стоит пересмотреть расходы? Или попросить Киру найти хотя бы частичную занятость?
Антон резко поставил кружку на стол. Несколько капель кофе выплеснулись на светлую скатерть.
— Ты предлагаешь выставить мою сестру на улицу? Или заставить работать человека с травмой позвоночника?
— Я не это предлагаю, — покачала головой. — Но мы не можем тянуть все втроем на одну твою зарплату.
— Поэтому я и говорю, — его голос смягчился, но глаза остались холодными, — найди подработку. Временно. Пока не устроишься на постоянную работу.
В этот момент на кухню вошла Кира. За два года жизни с нами она почти восстановилась. Врачи говорили о чуде — от инвалидного кресла к почти нормальной ходьбе за такой срок.
— О чем спорите? — Кира подошла к холодильнику. На ней был новый спортивный костюм — подарок Антона на 27-й день рождения. Месяц назад.
— Да вот, — Антон улыбнулся сестре, — обсуждаем с Мариной, как нам жить дальше. Её сократили.
— Ой, — Кира сочувственно посмотрела на меня. — Какой ужас! Но ты же такая талантливая, быстро найдешь новую работу.
Я кивнула. Мы с Кирой никогда не были близки, но и открытой вражды между нами не было. Просто вежливое сосуществование под одной крышей.
— Спасибо за поддержку, — ответила я. — Но сейчас не лучшее время для поиска работы в дизайне. Половина моих коллег сидит без заказов.
— Может, стоит поискать что-то другое? — предложила Кира, доставая из холодильника йогурт. — Временно.
Тот самый йогурт, который я купила себе вчера. И который стоил как половина хлеба. Мелочь, но почему-то именно эта мелочь стала последней каплей.
— Именно об этом я и говорил Марине, — подхватил Антон. — Найти подработку.
Они смотрели на меня — брат и сестра, так похожие своими карими глазами и упрямыми подбородками. Воздух звенел от напряжения.
— Хорошо, — я встала из-за стола. — Я поищу подработку.
Через неделю я действительно нашла подработку. Репетитором по рисованию для детей. Платили немного, но это было лучше, чем ничего. Каждый день после безуспешных поисков основной работы я ехала в другой конец города, чтобы провести два-три занятия.
Домой возвращалась поздно, уставшая. Кира обычно смотрела сериалы в гостиной. Антон либо был на работе в ночную смену, либо сидел рядом с сестрой.
Однажды я вернулась раньше обычного — отменили занятие. В прихожей стояли чужие женские туфли. Дорогие, с красной подошвой. Из гостиной доносились голоса и смех.
— ...а потом он говорит: "Это не флешка, это мой ингалятор!" — Кира заливалась смехом. С ней смеялись еще несколько женских голосов.
Я прошла в комнату. Кира сидела на диване, вокруг нее — три девушки с бокалами вина. На столике — остатки пиццы и пустая бутылка.
— Марина! — Кира выглядела удивленной. — Ты сегодня рано.
— Отменили занятие, — я рассматривала гостей. — Не знала, что у нас компания.
— Это мои подруги. — Кира небрежно махнула рукой. — Мы решили немного расслабиться.
Одна из девушек — высокая блондинка в дорогом платье — протянула мне руку:
— Алиса. Мы с Кирой работаем вместе.
Я механически пожала руку:
— Работаете?
— Ну да, — Кира отвела взгляд. — Я же говорила тебе, что подрабатываю удаленно. Консультантом.
Нет, она не говорила. За два года совместной жизни ни разу не упомянула о работе. Только о реабилитации, лекарствах и процедурах.
— Рада познакомиться, — я чувствовала, как всё во мне кипит. Но вместо крика — только вымученная улыбка. — Не буду вам мешать.
В спальне я рухнула на кровать. Руки дрожали, к горлу подкатил ком. В голове крутились обрывки информации, складываясь в неприятную картину. Кира работает. Покупает дорогую обувь. Устраивает вечеринки с вином, пока я мотаюсь по чужим детям, пытаясь заработать на оплату квартиры, в которой живет и она тоже.
Меня захлестнула волна бессильной ярости. Хотелось кричать, бить посуду, швырять вещи об стену. Вместо этого я сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. Слезы катились по щекам, но я даже не пыталась их вытереть.
Антон вернулся поздно. Я ждала его, сидя на кухне с чашкой остывшего чая.
— Почему ты не сказал, что Кира работает? — спросила я, когда он вошел.
Он замер на пороге:
— Это недавно. Консультирует каких-то клиентов по телефону. Ничего серьезного.
— И зарабатывает на туфли Christian Louboutin? — Я скрестила руки на груди. — Это "ничего серьезного"?
— Слушай, — Антон устало потер глаза, — ей нужно восстанавливаться психологически. Пусть балует себя.
— За твой счет? — уточнила я.
— Какая разница? — огрызнулся он. — Мы семья.
— Мы с тобой — семья, — тихо поправила я. — А Кира — взрослая женщина, которая, оказывается, прекрасно зарабатывает.
— Ты ревнуешь, — он покачал головой. — Это мелочно, Марина.
Я смотрела на мужа и не узнавала его. Когда он успел стать таким? Или он всегда был таким, а я просто не замечала? В груди разливалась тяжесть, словно кто-то налил туда свинца. Десять лет отношений рассыпались на глазах, превращаясь в прах.
— Хорошо, — я встала из-за стола, судорожно стараясь сохранить остатки достоинства. — Ты прав. Я мелочная и ревнивая. Поговорим завтра.
Но назавтра разговора не получилось. Ни через день. Ни через неделю. Мы словно плыли на разных кораблях, видя друг друга только на горизонте.
Однажды после занятий ко мне подошла мама одного из учеников:
— Марина, мы с партнером открываем дизайн-студию. Нам нужен человек с вашим опытом и подходом к работе с клиентами. Не хотите присоединиться?
Я растерялась:
— Но вы же видели только, как я учу детей рисовать...
— Максим показал мне ваше портфолио, — улыбнулась женщина. — Вы очень талантливы. Подумайте над предложением.
Через неделю я приступила к работе в новой студии. Зарплата была выше, чем на прежнем месте. Я продолжала подрабатывать репетиторством по вечерам — решила откладывать эти деньги отдельно.
Дома я почти не бывала. Брак трещал по швам, но у меня не было сил его склеивать. Антон, казалось, тоже смирился с новым форматом отношений. Мы жили как соседи — вежливые, но чужие.
Спустя полгода в студии мне предложили долю в бизнесе. К тому времени на моем отдельном счету накопилась приличная сумма.
Вечером я рассказала об этом Антону:
— Мне предложили стать партнером. Это большая ответственность, но и возможности тоже.
Он оторвался от телефона:
— Правда? Поздравляю.
В его голосе не было искренней радости. Только вежливое признание факта.
— Спасибо, — я помолчала. — Я думаю согласиться.
— Конечно, соглашайся, — он снова уткнулся в телефон. — Только учти, что у Киры скоро курс реабилитации. Придется немного потерпеть с твоими поздними возвращениями.
Я моргнула:
— Антон, а сама Кира не может оплатить свой курс? Она же работает.
— Ты до сих пор об этом? — он поморщился. — Да, она подрабатывает, но этого недостаточно.
— Для туфель за тысячу долларов достаточно, а для реабилитации — нет?
— Опять начинаешь? — Антон повысил голос. — Может, хватит считать чужие деньги?
— Я не считаю чужие деньги, — покачала головой. — Я просто хочу понять, как мы дошли до того, что я мотаюсь по двум работам, пока твоя сестра покупает дизайнерскую обувь и устраивает вечеринки.
— А что не так? — в дверях появилась Кира. — У меня тяжелая психологическая травма после аварии. Мне нужна социализация и положительные эмоции. Врач сказал, что это важная часть восстановления.
Я глубоко вздохнула:
— Кира, я рада, что ты восстанавливаешься. Но почему за твои положительные эмоции должны платить мы с Антоном?
— Потому что мы семья, — отрезал Антон. — И мы поддерживаем друг друга.
— Семья, — медленно повторила я. — Знаешь, в семье поддержка должна быть взаимной.
Я встала и пошла в спальню. Достала чемодан и начала складывать вещи.
Антон появился в дверях:
— Что ты делаешь?
— То, что должна была сделать давно, — ответила я, не прерывая сборы. — Я ухожу, Антон.
— Из-за этого глупого спора? — он недоверчиво смотрел на меня. — Брось, Марина. Ты драматизируешь.
— Нет, — я застегнула чемодан. — Я просто поняла, что в этом доме я — не семья. Я — источник дохода и удобный фон для вас двоих.
— Это несправедливо, — он попытался взять меня за руку. — Давай поговорим спокойно.
— Мы разговариваем уже три года, — я мягко высвободилась. — С тех пор, как Кира переехала к нам. И все эти разговоры заканчиваются одинаково: моими уступками.
— И что ты предлагаешь? — в его голосе появились нотки паники. — Выгнать сестру? Оставить ее без поддержки?
— Я предлагаю честность, — я посмотрела ему в глаза. — Кира здорова настолько, что может работать, покупать дорогие вещи и развлекаться с подругами. Она может снимать жилье и платить за себя сама.
— Она не готова, — упрямо повторил Антон.
— Готова, — я покачала головой. — Просто вам обоим удобно держать все как есть. Ей — жить за чужой счет. Тебе — быть героем-спасителем.
Я взяла чемодан:
— Я сниму квартиру. За документами на развод приду через неделю.
Когда я закрывала за собой дверь, то не оглянулась. Впервые за долгое время я почувствовала себя по-настоящему свободной. И странно — не было ни боли, ни страха. Только ощущение, что сбросила с плеч непосильную ношу.
Это было три года назад. С тех пор многое изменилось. Студия выросла в прибыльный бизнес. У меня появился свой дом — небольшой, но уютный. И новые отношения с человеком, который видит во мне равного партнера.
Антон иногда звонит. Кира давно съехала от него, когда поняла, что денежный поток иссяк. Теперь она живет с каким-то бизнесменом вдвое старше себя. А Антон пытается склеить осколки своей жизни.
Иногда он спрашивает, не могли бы мы попробовать снова. Я всегда отвечаю одинаково:
— Нет, Антон. Быть удобной оказалось слишком дорого.
И кладу трубку, чувствуя не горечь, а облегчение. Тогда я молчала, когда меня вытирали о скатерть. Сейчас — умею говорить "нет". Даже тем, кого когда-то любила.
Три года назад женщина, которая боялась возразить мужу, исчезла. На её месте появилась другая — та, что знает свою цену и не позволяет торговаться. Потому что достоинство оказалось дороже, чем все дизайнерские туфли мира.