Из коридора донеслись голоса: резкий, командный и тихий детский. Татьяна прислушалась.
— Ты меня позоришь, — говорила Вера Дмитриевна, старший воспитатель соседнего корпуса. — Почему никогда не делаешь, как тебе говорят?
Пятилетняя Лиза Соколова стояла, вжав голову в плечи, теребя ленту на платье.
— Я хочу остаться у Марии Петровны, — прошептала девочка, не поднимая глаз.
— Меня не интересует, что тебе нравится, — отрезала бабушка. — С завтрашнего дня ты в группе Ольги Николаевны.
Лиза подняла глаза — полные непролитых слез. В них Татьяна увидела тот же страх, что когда-то видела в глазах своего сына.
— Я не хочу, — голос девочки сорвался.
Вера Дмитриевна схватила ее за плечо.
— Хватит истерик. Не забывай, кто ты.
— Вера Дмитриевна, — Татьяна шагнула в коридор, — может, не стоит переводить ребенка, если она привыкла к своей группе?
Старший воспитатель медленно повернула голову. Ее очки отразили свет, скрыв глаза.
— Татьяна Сергеевна, когда мне понадобится совет нянечки по воспитанию моей внучки, я непременно обращусь к вам. А пока — занимайтесь своими обязанностями.
Десять лет назад Татьяна отступила бы. Но годы с мужем-тираном изменили ее.
— Ребенок расстроен, — сказала она. — И я беспокоюсь.
Вера Дмитриевна изобразила улыбку.
— Ваша забота неуместна. Идем, Лиза.
Девочка, уходя, обернулась. Она сжимала старую тряпичную куклу с оторванной пуговицей-глазом.
В комнате отдыха Татьяна встретила Зою, воспитательницу ясельной группы.
— Опять наша императрица командует? — Зоя кивнула в сторону окна.
— Переводит девочку в другую группу. Что с ними такое? Ребенок затравленный.
Зоя понизила голос:
— Дочка у Веры Дмитриевны погибла два года назад. Разбилась. А ее муж, Лизин отец, через полгода женился на другой.
— Полгода — не так мало для траура.
— Она считает, что мужик должен был до старости незабудки на могилу носить. Из-за этого поругались. Теперь он ходит к Лизе как по расписанию, под контролем.
Татьяна вспомнила, как Лиза вздрагивала при резких звуках. Как старательно улыбалась, когда ее спрашивали, все ли хорошо.
— У Веры Дмитриевны был единственный ребенок, — продолжала Зоя. — Вырастила одна, муж рано умер. Может, поэтому так держится за Лизу. Но это за гранью.
— Она с ней жестко.
— «Жестко» — не то слово, — Зоя покрутила пальцем у виска. — Она шепчет ей про то, что она не похожа на их семью. Я слышала: «Ты смотришь не нашими глазами». Ребенку пяти лет!
Татьяна вспомнила, как стояла перед зеркалом с синяком и обещала себе, что сын никогда больше не увидит, как его отец поднимает на нее руку. Три года, прежде чем решилась уйти. Три года, стоившие Косте нервного тика и ночных кошмаров.
— У этой женщины неладно с головой.
Зоя пожала плечами:
— Возможно. Но на работе безупречна. Документы в порядке, дети аккуратные, родители не жалуются. Начальство обожает.
«Как и моего бывшего все обожали», — подумала Татьяна. — «Душа компании. А дома — монстр».
Прошла неделя. Татьяна столкнулась с Лизой в пустом коридоре. Девочка сидела на подоконнике, баюкая потрепанную куклу.
— Почему ты не с ребятами?
Девочка вздрогнула.
— Я забыла куртку в шкафчике.
Явно заученное оправдание. Татьяна заметила мокрые следы на щеках.
— Кто тебя обидел?
Лиза зажала рот ладошкой.
— Можешь сказать. Я никому не расскажу.
Девочка оглянулась.
— Бабушка говорит, что я не такая, как мама.
— В каком смысле?
— Говорит, что папа мне не мой папа.
Татьяна похолодела.
— Твой папа — это твой папа. И он тебя любит.
— Но бабушка...
Глаза Лизы расширились. Она смотрела за плечо Татьяны.
— Что это тут происходит? — произнесла Вера Дмитриевна.
— Лиза, почему ты не на прогулке?
— Я забыла куртку.
— Неправда. Твоя куртка на тебе. — Она посмотрела на Татьяну. — Вы задерживаете ребенка от занятий?
— Нет, я просто...
— Лиза, иди на площадку. Быстро!
Девочка спрыгнула с подоконника и убежала, прижимая куклу.
— Татьяна Сергеевна, я предупреждала вас.
— Я разговаривала с ребенком.
— Нет, вы вмешиваетесь в мою семью. Вам своих проблем мало? Как там ваш сын? Все еще прогуливает школу?
Такие, как Вера Дмитриевна, знают, куда бить.
— Мой сын не имеет отношения к разговору.
— Сначала разберитесь с собственным ребенком, а потом лезьте к чужим.
Раньше Татьяна отступила бы. Но образ Лизы, застывшей от страха при виде бабушки, стоял перед глазами.
— Я понимаю ваше горе. Потерять ребенка — страшно. Но Лиза не виновата. И не заслуживает такого обращения.
Лицо Веры Дмитриевны окаменело.
— Вы ничего не знаете ни о моем горе, ни о моей дочери. А ваши попытки психоанализа могут дорого обойтись. — Она посмотрела на часы. — Кажется, ваша смена еще не закончилась? Полы в столовой сами себя не помоют.
Татьяну зацепило: «Вы ничего не знаете о моей дочери».
Что же случилось в той семье?
В пятницу у Лизы поднялась температура.
— Что с малышкой? — спросила Татьяна у медсестры.
— Тридцать восемь и пять. Бабушке позвонили, ждем.
Лиза сидела на кушетке, обхватив себя руками. Она даже не обернулась, когда Татьяна вошла.
— Как ты себя чувствуешь?
Лиза подняла покрасневшие глаза:
— Бабушка сказала, что это потому, что я плохая. Что я специально заболела, чтобы не пойти к зубному врачу.
Татьяна досчитала до пяти.
— Никто не болеет специально. И ты не плохая.
— Бабушка говорит, что я не похожа на маму. Она показывала фотографии. Мама красивая, а я нет.
— Это неправда...
— Она говорит, что я похожа на какого-то Григория. А папа — не мой папа. Поэтому он и ушел от нас.
Дверь распахнулась. Вошел мужчина в деловом костюме.
— Лизонька! Что случилось?
— Папа! — Девочка потянулась к нему, но замерла, увидев за его спиной бабушку.
— Андрей, почему ты здесь? Я сказала, что сама заберу ее.
Мужчина выпрямился. В его позе читалась решимость.
— Мне позвонили из сада. Лиза болеет — я приехал.
— И куда ты ее повезешь? К своей новой жене?
Андрей вздохнул:
— Не начинай при ребенке. Давай просто заберем Лизу.
— Мы с Лизой поедем домой. У нас есть занятия на вечер.
— Она больна. Какие занятия?
— Не указывай мне, как воспитывать внучку!
Татьяна видела, как Лиза сжалась, закрывая уши руками.
— Ребенку нужен покой. Температура высокая.
Вера Дмитриевна бросила на нее злой взгляд.
— Мы уходим. Собирайся, — приказала она внучке.
Андрей шагнул к дочери:
— Может, я завтра заеду? Книжку тебе привезу?
Лиза кивнула, взглянув на бабушку.
— Посмотрим, — отрезала та. — Если температуры не будет.
Когда они ушли, Андрей остался стоять посреди изолятора.
— Всегда так? — спросила Татьяна.
Он повернулся:
— Простите?
— Она всегда так обращается с Лизой? И с вами?
Андрей провел рукой по волосам:
— Вы кто? Новый психолог?
— Нет. Татьяна Сергеевна, работаю здесь. Мне не все равно.
Он долго смотрел на нее, решая, стоит ли доверять.
— Раньше было лучше. Пока Лена была жива. Теща всегда была строгой. Но после смерти дочери...
— Она говорит Лизе странные вещи. Про какого-то Григория.
Лицо Андрея исказилось:
— Господи... Она и вам это сказала? Я не должен говорить с вами о семейных делах, но мне некуда деваться. Помогите ей. Пожалуйста.
— Кому?
— Лизе. Вера Дмитриевна одержима. После смерти дочери она говорит, что Лиза — не моя. Что Лена мне изменяла. Что Лиза похожа на какого-то мужика из их прошлого. Я делал тест ДНК, показывал результаты. Она твердит, что я подделал.
— Почему вы не заберете дочь?
— Пытался. Трижды. Суд оставил ее с бабушкой. У меня тогда проблемы были с работой, пил немного... А Вера Дмитриевна — уважаемый человек, педагог со стажем. Я сломался после смерти жены. Не сразу собрался. А когда встретил Свету, когда снова захотел жить... Теща возненавидела. Сказала, что я предатель.
— И вы уступили?
— Я пытался бороться. Но она манипулирует мной через Лизу. Говорит, если буду настаивать на опеке, вообще не увижу дочь. А если буду по струнке ходить, позволит видеться три раза в неделю.
Татьяна знала этот затравленный взгляд. Сама смотрелась такими глазами в зеркало, прежде чем увезла сына от мужа.
— Вы сказали про тест. У вас остались результаты?
— Да. Всегда с собой. Никогда не знаешь, когда теща потребует доказательств.
Татьяна задумалась:
— Вы готовы бороться за дочь?
Андрей впервые поднял голову, и в его взгляде она увидела решимость:
— Больше чем за что-либо в жизни.
Вечером Татьяна позвонила школьной подруге Марине из органов опеки.
— Ты понимаешь, во что ввязываешься? — спросила Марина. — Если эта Вера Дмитриевна влиятельная фигура, тебе достанется первой.
— Знаю. Но не могу стоять в стороне. Я уже раз промолчала, когда видела, как травят ребенка. И чуть не потеряла сына.
Она вспомнила, как Костя прятался от отца под кроватью. Как просил маму «не злить папу».
— Мне нужны конкретные факты, а не ощущения. То, что бабушка невестку не любит — не повод лишать опеки.
— У отца есть результаты ДНК-теста. Он готов обратиться в суд. Но нужны доказательства психологического давления.
— Собирай их. Но аккуратно.
Лиза вернулась в сад через три дня — бледная, с потрескавшимися губами.
Воспитательница Ольга Николаевна махнула ей:
— Садись, Соколова. Мы уже десять минут как начали.
Лиза молча села за дальний стол.
За обедом Ольга Николаевна остановила дежурную:
— Маша, пусть сегодня дежурит Соколова. А то болеет вечно, от обязанностей увиливает.
— Я не увили... — начала Лиза, но осеклась.
Татьяна заметила, как дрожат руки девочки, когда она берет поднос. Как она покачнулась. Татьяна успела подхватить падающий поднос.
— После болезни трудно сразу начинать.
— После какой болезни? — фыркнула Ольга Николаевна. — Симулянтка она. Мне ее бабушка все рассказала.
Татьяна закончила раздачу обеда, вышла в коридор и набрала номер заведующей.
— Наталья Павловна. Нам нужно поговорить. О Лизе Соколовой.
— У вас есть доказательства? — спросила заведующая.
— Пока только наблюдения. Но вызовите психолога. Пусть поговорит с девочкой.
Заведующая постукивала ручкой по столу:
— Вы понимаете, что говорите о Вере Дмитриевне? Двадцать лет безупречной работы, грамоты...
— Я понимаю. Но иногда те, кто безупречны на работе, совсем другие дома. Поверьте, я знаю.
Наталья Павловна внимательно посмотрела на нее. Что-то в тоне Татьяны заставило ее отложить ручку.
— Из-за мужа вы так долго не повышали квалификацию?
Татьяна кивнула.
— Хорошо. Я попрошу психолога провести плановую беседу со всеми детьми.
Через неделю Лиза не пришла на прогулку. Татьяна нашла ее в туалете — девочка сидела на полу, обхватив колени, и раскачивалась.
— Что случилось?
Девочка подняла пустые глаза:
— Я плохая. Я не хочу быть плохой.
— Ты хорошая. Самая хорошая девочка.
— Нет. Бабушка сказала, что папа уедет далеко-далеко. Потому что я не его. Она сказала, что мой настоящий папа — плохой человек, который обидел маму. Я не хочу, чтобы мой папа уехал...
Татьяна достала телефон и включила запись.
— Расскажи все, что говорит бабушка.
И Лиза рассказала. О том, как бабушка грозила детским домом, если Лиза будет плакать. О том, как заставляла стоять на горохе за непослушание. О том, что папа не настоящий. О том, что мама умерла, чтобы не видеть, какая Лиза некрасивая.
— С записью ничего нельзя сделать, — сказала Марина. — Это не доказательство в суде.
— Но психолог уже составил заключение. Признаки психологического насилия налицо.
— Чего ты хочешь от меня?
— Помоги отцу правильно составить заявление. Он боится снова проиграть.
Марина кивнула:
— Хорошо. Но это будет грязная борьба. Тебе достанется первой.
— Я знаю. Но я уже не та испуганная женщина, которая боялась тени собственного мужа.
У кабинета заведующей Татьяну ждала Вера Дмитриевна.
— Вот и наша правозащитница. Довольны собой?
— Вера Дмитриевна...
— Вы разрушаете мою семью! Подговариваете этого алкаша против меня!
— Ваш зять не пьет уже два года. И я никого не подговариваю. Я рассказала о том, что видела сама.
— Лжете! Лиза счастлива со мной! Я дала ей все!
— Кроме любви.
На мгновение лицо Веры Дмитриевны исказилось от боли.
— Что вы знаете о любви? О настоящей любви? Я защищаю внучку от правды — что ее мать путалась с кем попало! Что этот «отец» — никакой ей не отец!
— У него есть результаты ДНК-теста.
— Подделка! Я знаю правду! Я вижу, как она смотрит — чужими глазами! Глазами своего настоящего папаши! Он разрушил нашу семью тогда, я не позволю и сейчас!
Дверь кабинета открылась. На пороге стояла заведующая. За ее спиной — Андрей и женщина с папкой в руках.
— Вера Дмитриевна, пройдите в кабинет. У нас серьезный разговор.
Два месяца спустя Татьяна вела сына Костю через парк на выставку роботов.
— Мам, смотри, это же наша Лизка! — воскликнул Костя.
На детской площадке стояли Андрей и молодая женщина. Они смотрели, как Лиза строит замок из песка с другой девочкой.
Лиза подняла голову и улыбнулась, увидев Татьяну. Она подбежала к ним:
— Тетя Таня! Я вас везде искала!
— Как ты, Лизонька?
— Хорошо! Я теперь живу с папой и Светой. У меня своя комната! И мне можно плакать, когда грустно.
— Это замечательно.
— А еще я хожу к доктору, который разговаривает. Он говорит, что у меня в голове грустное застряло, но мы его выпустим.
— Психотерапевт, — пояснил подошедший Андрей. — Как ваши дела? На работе не слишком трудно?
Татьяна знала, о чем он. После скандала Вера Дмитриевна пыталась добиться ее увольнения. Она еще не сдалась, хотя суд передал опеку над Лизой отцу.
— Справляюсь. Не впервой.
Лиза обняла ее:
— Спасибо, что верили мне.
— Всегда буду верить, малышка.
Дома Татьяна получила сообщение от Андрея:
«Сегодня Лиза впервые рассказала психологу про бабушку. И не плакала. Она сказала, что теперь знает — ее никто не заберет. Спасибо вам».
Татьяна улыбнулась и взяла сына за руку. Тот удивился — в его возрасте уже не держат маму за руку. Но, увидев ее лицо, молча сжал ладонь.
Иногда счастье — это просто знать, что ты не один. И что кто-то достаточно силен, чтобы защитить тебя, когда ты еще не можешь защитить себя сам.
НАШ - ТЕЛЕГРАМ-КАНАЛ.