Ирина сидела у себя на работе в районной типографии, за стареньким столом с наклеенными детскими стикерами и лениво перебирала увесистую стопку готовых макетов. За окном накрапывал дождь — мелкий, монотонный, словно тоже устал от осенней хмари. На стене тикали часы, у которых стрелка иногда подрагивала, но Ирина давно привыкла к их мелким сбоям.
– Странно... когда дойдёт до полноценной поломки? – машинально подумала она, бросая взгляд на часы. И тут телефон в нагрудном кармане завибрировал. Высветилось знакомое имя. Сестра. Марина.
Ирина закрыла глаза на мгновение, пытаясь предугадать, о чём пойдёт речь. Сестра редко звонила первой. Обычно звонки были либо радостные (когда что-то нужно одолжить), либо наигранно-сочувственные (когда Ирина сама попадала в беду). Она решила ответить:
– Марина, привет. Что-то случилось?
– Ир, привет... – голос сестры звучал сдавленно, как будто она заранее ждала отказа. – Мне очень нужна помощь. У нас с мужем... в общем, квартиру не сдают в срок, там застройщик затягивает. Мы с детьми зависли ни тут ни там. Мама говорит, что твоя квартира пустая: может, пустишь нас пожить? Так, на пару месяцев...
Сердце Ирины ёкнуло. Ей 41, живёт одна, и да, у неё есть та самая родительская двушка, которую она унаследовала после смерти отца. Квартира хоть и панельная, но аккуратная. И главное — Ирина потратила кучу времени, денег и нервов, чтобы сделать недавно ремонт: новые обои, немного мебели обновлено, кухню практически всю переоснастила. Зачем было тогда столько сил?
Но в голове уже звучал голос матери: «Ирочка, ты у нас сильная, а у Марины ипотека! Дети... Дети — это ведь святое. У тебя же нет семьи, тебе легче, помоги!». Ирина уже знала, что именно скажет мама.
– На пару месяцев? – уточнила она, стараясь сохранить спокойный, ровный голос.
– Ну, максимум на три, – Марина подтвердила быстро. – Ир, мы аккуратные. Ничего не испортим, правда. Дети у нас спокойные, ну и муж, конечно, поможет, если что.
– Ладно, – Ирина вздохнула так, что стало слышно даже в телефонной трубке. – Но я прошу... прошу осторожней с ремонтом. У меня там ламинат на кухне, бережней, хорошо?
– Конечно! – радостно воскликнула сестра, будто сбросила тяжёлый груз.
В тот же вечер они встретились в родительской квартире. Мама тоже пришла, чтобы «проконтролировать всё по-семейному». Марина с мужем и двумя детьми сгрузили пару чемоданов в коридоре. Дети шумно носились, раскрывая коробки с игрушками.
– Ира, ну ты молодец, – мама посмотрела на неё с улыбкой, в которой читалось и облегчение, и привычная снисходительность. – Всегда сестру выручаешь. Зато Марине полегче будет, а то у неё... семья.
– А у меня что? – машинально подумала Ирина. Вслух же лишь кивнула. – Ну, располагайтесь. Надеюсь, всё пройдёт без осложнений.
Мать вздохнула, будто хотела добавить: «А что тут может случиться?» — но в итоге промолчала.
Полтора месяца всё было тихо. Марина по мессенджеру присылала фото довольных детей: «Спасибо! Делаем всё аккуратно». Ирина успокаивалась, старалась перекрывать внутреннее недоверие работой. Мама периодически напоминала о «дочернем долге перед младшей», но тихонечко, без нажима. Ирина думала: «Может, впервые всё пойдёт гладко».
Пока не позвонила соседка тётя Галя.
– Ирочка, ты что ж не приехала?! У тебя потоп в квартире был! Залило соседей снизу, они все возмущённые. Я сама к твоей сестре заходила, там вода вёдрами черпали...
– К-какой потоп? – Ирина похолодела. – Когда?!
– Да вот позавчера ещё. Я думала, ты уже всё знаешь.
Ирина ощутила, как её охватывает паника. Позавчера?! Почему никто не позвонил?! Она бросила всё и понеслась на место, сердце стучало в висках. Добравшись, услышала запах сырости ещё на лестничной площадке. А внутри... кухня выглядела так, будто её затопило целым цунами. Ламинат вздулся холмами, фасады мебели в разводах, штукатурка в углу отслаивалась. А в центре комнаты ведро, куда методично капала вода с потолка. Глухое «кап... кап...» било по нервам сильнее криков.
– Это... – тихо сказала Ирина, сглатывая ком в горле, – как это произошло?
Марина сидела на табуретке, сгорбившись, глаза красные от слёз. Рядом стоял её муж — с нахмуренным и даже раздражённым видом.
– Мы вышли в магазин, – заговорила Марина, – на пятнадцать минут всего. Дети остались, решили включить воду, игрались со смесителем, видимо, повернули что-то не туда, и... по всей кухне хлынуло. Возвращаемся — кошмар.
– Вот-вот, – поддержал муж, скрестив руки. – И кстати, трубы тут явно некачественные оказались. Нормальные бы держали напор, а тут всё сорвало. Так что это не наша вина. Пусть Ира сама разбирается.
Ирина почувствовала, как лицо заливает горячая волна. Значит, «не наша вина»? Да, конечно, дети не нарочно, но вы же взрослые, вы их оставили без присмотра! И она только хотела что-то сказать, когда вдруг поняла: всё, поздно. Сестра уже собиралась уехать.
– Мы больше не можем тут жить, – сказала Марина, вставая. – Запах, плесень, вон оно всё. У нас и так кризис с ипотекой... придётся к знакомым на время. Извини, Ир...
– Извини?! – прошептала Ирина, чувствуя, как внутри всё переворачивается. – И кто всё это будет восстанавливать?
– Ну точно не мы, – муж фыркнул. – Не хочешь проблем — делай ремонт получше.
Через полчаса ключи уже лежали на подоконнике, а Ирина стояла одна, глядя на пролитую катастрофу. С потолка ещё капало, под ногами чвакали мокрые доски ламината. Она прикусила губу до рези. Так обидно, что слёзы словно застряли в горле.
Специалист оценил ущерб в 600 тысяч рублей: нужна частичная замена полов, потолок повело, плесень в утеплителе. Ирина всерьёз впала в отчаяние. Где взять такие деньги, если и без того был кредит на ремонт? В глубине души теплилась надежда: Сестра ведь поймёт... хоть что-то выплатит. Она позвонила Марине:
– Марин, я не прошу всю сумму! Но... должна же быть компенсация. Хоть половину, четверть, не знаю. Вы же отвечаете за детей.
– Ир, – сестра говорила ровно, но холодно. – Ты себе вообще представляешь, что такое семья с ипотекой? У нас каждый рубль расписан, нам самим едва хватает. Нет, мы ничего платить не будем. И знаешь, если б у тебя водопровод был «по ГОСТу», ничего бы не прорвало.
Ирина почувствовала, как ей не хватает воздуха. Снова она крайняя... И тут же последовал звонок от мамы:
– Да что ж ты затеяла? Это же родная сестра! Хочешь через суд с неё деньги выбить? Некрасиво!
– Мам, – Ирина говорила тихо, чтобы не сорваться, – но ведь я не могу оставить это так. У меня нет таких средств, а Марина...
– Марина в тяжелейшей ситуации, у неё двое детей! А ты, как обычно, одна, справишься. Неужели тебе важно эти деньги от семьи тянуть?! Ай, стыд-то какой...
Ирина закрыла глаза, представив, как мать ещё раз повторит заученную фразу: «У неё дети, у тебя нет». И настала точка кипения.
– Мама, – сказала она, – я иду к юристу. Мне жаль, что всё так. Но больше я не хочу оставаться в роли бесплатной жилетки.
– Ах так?! – голос матери задрожал, как будто от возмущения. – Ну если подашь в суд, можешь вычеркнуть нас из своей жизни.
– Может, и вычеркну, – ответила Ирина, и сама удивилась своей холодной твёрдости.
Она отбросила телефон в сторону и впервые ощутила странное чувство облегчения. Больше не буду слушать эти вечные «ты должна».
В суде Марина с мужем стояли, угрюмо опустив глаза. Мама сидела рядом, иногда шёпотом бросая что-то вроде: «Ира, одумайся, ты позоришь семью». Сама Ирина, почувствовав, как пальцы дрожат при перелистывании бумаг, старалась дышать глубже. Она видела, что сестре неловко, но та упорно держала дистанцию, свалив всю вину на «некачественные трубы» и «непредвиденную ситуацию». Про детей, оставленных без присмотра, старательно умалчивала.
Судья, выслушав все доводы, постановил взыскать с Марины и её мужа часть суммы. Пусть и не полные 600 тысяч, но хоть что-то. Когда Марина выходила из зала, она мельком взглянула на Ирину: в её глазах читались и обида, и злость, и... какая-то растерянность. Муж громко сказал:
– Вот, теперь мы враги. Счастлива?
Ирина не ответила. Она устало прикрыла глаза, задумавшись: «Почему моя близость с семьёй сводится к денежным долгам и упрёкам?»
Мама прошла мимо, даже не взглянув. Ирина чуть заметно кивнула ей вслед. Да, она сделала выбор. И эта сцена — лишь логичное завершение многолетней несправедливости.
Через несколько недель Ирина вернулась в квартиру. В кухне ещё шёл ремонт: запах свежей краски, вскрытые доски пола. Рабочие бурчали что-то про «сырость и грибок», но уже видно было, что ситуация поправима. В смежной комнате Ирина поставила раскладной столик — временная кухня. На нём стакан с чаем остывал, испуская слабый аромат жасмина.
– Да, я одна, – прошептала она, глядя на слегка шелушащуюся стену. – Но теперь я действительно могу постоять за себя.
Где-то снаружи замурлыкал автомобильный двигатель, подъехавший к подъезду. На подоконник прыгнул дворовый кот, опасливо заглянул внутрь. Ирина протянула к нему руку, но кот только фыркнул и спрыгнул обратно. Ну и ладно, подумала она, невольно улыбнувшись. У каждой живой души есть право выбирать, кому доверять.
Она взяла из кармана телефон — пропущенные звонки. Мама не звонила, сестра тоже. Ирина сделала глубокий вдох: ни страха, ни вины не ощутила. Привычной удушающей тяжести не было. Наоборот, появилось лёгкое, почти радостное чувство. Ей придётся потратить время и деньги на новый ремонт, зато теперь уже только в её интересах. Никто больше не будет навязывать: «Ты же для семьи».
– Наконец-то, – тихо сказала Ирина. – Я живу для себя.
Она отставила чашку и принялась аккуратно сметать мелкие осколки штукатурки в совок. Теперь работа в этой квартире идёт по её правилам — как и вся её дальнейшая жизнь.