Стоя в телефонной будке, Юрий Аристархович слушал длинные гудки. Он набирал уже не в первый раз и немного сердился. Этой секретарши никогда нет на месте. Еще ни разу профессор не дозванивался с первого раза. Мужчина недоумевал, почему Дмитрий, который обычно строг с подчиненными, не может приструнить собственную секретаршу.
Наконец в трубке раздался томный, слегка запыхавшийся голос.
— Алло, приемная...
— Соедините меня с Дмитрием Романовичем, пожалуйста.
— Хорошо, сейчас.
Девушка уже не спрашивала, кто звонит и по какому вопросу. Научилась таки узнавать голос Юрия Аристарховича за бесчисленное количество раз, когда он звонил из Геленджика.
Дмитрий просил держать его в курсе дела. Порывался выехать сам, но профессор сказал, что это не требуется. Ника уверенно идёт на поправку.
— Слушаю, — раздался в трубке уверенный баритон Дмитрия.
— Здравствуйте, мы в городе, — сказал Юрий Аристархович.
— Дети сейчас с вами?
— Нет. Я отвёз их на дачу, а сам звоню из таксофона.
— Зря, конечно. В любом случае, нам с вами нужно поговорить. Не по телефону, лично. Скажите мне где вы сейчас находитесь, и я подъеду.
Юрий Аристархович вышел из телефонной будки немного волнуюсь. Чувствовал, что разговор предстоит нелёгкий. Дмитрий принимал такое живое участие в судьбе Ники. Возможно... Да что там возможно, скорее всего, этот молодой сильный мужчина хочет забрать девочку себе. И кто знает, как будет лучше на самом деле!
С Дмитрием Ника будет жить в роскоши. В материальном плане она будет более чем обеспечена. А в духовном? Сможет ли Дмитрий развивать её талант? Будет ли у него время этим заниматься? И вообще, профессор чувствовал — Дмитрий что-то недоговаривает относительно девочки. Есть там какая-то тайна.
Профессор размышлял об этом, глядя, как неподалеку паркуется дорогой автомобиль Димы. Он уже поспешил к машине, но Дмитрий вышел ему навстречу. Протянул руку.
— Разговор у нас с вами предстоит длительный, а я еще не обедал. Может, посидим где-нибудь?
— Тут за углом есть хорошая столовая.
— Столовая? — насмешливо приподнял бровь Дима. — Давненько я в столовых не бывал. Не траванемся?
— Не переживайте, там вполне прилично кормят.
Через десять минут Дмитрий наворачивал пельмени, удивлённо поглядывая на профессора.
— И правда, пельмени очень даже ничего...
— Дима, давайте уже поговорим о деле. Мы же не есть сюда пришли. Я немного волнуюсь. Почему вы сказали, что я зря увёз детей на дачу?
— Вижу, что волнуетесь, — хмыкнул Дмитрий. — Поговорить можно, только я же ем. Как там у вас, у культурных? Неприлично разговаривать с набитым ртом? Ещё решите, что я — быдло с улицы, а мне теперь тоже нужно становиться культурным, должность обязывает.
— Дима, перестаньте ерничать.
— Ну, хорошо, — отложил вилку Дмитрий. — О деле, так о деле. Вы зря увезли детей на дачу, потому, что пацана нужно вернуть в детский дом. Там сейчас каждый день проверки, шерстят по полной. Я, конечно, позаботился, чтобы проверяющие закрыли глаза на отсутствие двух воспитанников. Только зачем? С Никой-то все понятно, а парня надо возвращать.
— А что вам понятно с Никой? Вы знаете о моем желании удочерить девочку, но сами-то передо мной карты не раскрыли. Дима, простите, что напоминаю, но в вашей жизни произошла трагедия — вы потеряли жену. Любому другому человеку, на вашем месте, стало бы не до какой-то детдомовской девочки, а вы, даже самый тяжелый момент, во время похорон, подумали о ней. Нашли людей мне в помощь, постоянно были на связи, оказывали содействие. Дима, вы хотите забрать Веронику? Вновь думаете над ее удочерением?
Юрий Аристархович затаил дыхание, ожидая ответа, а Дмитрий отвечать не спешил. Отвернулся, смотрел на витрины столовой, водил глазами по выпечке на металлических, натертых до блеска подносах. Он думал.
Вздохнул, наконец, приняв решение.
— Хорошо, я расскажу вам. Расскажу с самого начала, как познакомился со своей женой. Вы будете единственным человеком, кто это знает. Только не перебивайте и не спрашивайте, какое отношение к Нике имеет моя жена. Вы все поймете.
Дмитрий рассказывал о Юле надрывным голосом, временами прерываясь. Видно было, что тяжело ему, что слишком свежа рана. Как-то незаметно его рассказ переместился в детский дом. Первое знакомство с Никой, укус на руке и желание удочерить девочку. И вот момент, когда Дима читает личное дело Вероники и понимает, чья она дочка.
— Я виноват в смерти Юли. Я не должен был так на нее наезжать. Ведь это я, я ее убил!
Дмитрий, впервые за время своего монолога, посмотрел в глаза Юрию Аристарховичу. Посмотрел с надеждой, будто только этот человек может снять с его плеч груз вины.
— Дима, вы действовали на эмоциях, как любой нормальный человек. Вашей вины в случившемся нет. Я, конечно, не был знаком с вашей женой, но мне кажется, что она сама себя винила, подсознательно. Она съедала себя изнутри за свой поступок. Потому, что не может один скандал вылиться в столь ужасное действие.
—Юля оставила записку. Вот.
Нервным движением Дмитрий достал из кармана бумажку, которую всегда носил с собой. На одной стороне отказная от Вероники, на другой предсмертная записка.
Юрий Аристархович прочитал, понимающе кивнул.
— Глупо мне теперь надеяться на удочерение Ники. Конечно же, вы имеете на это больше прав.
— А вот и не глупо. Вы даже не представляете, как я хочу забрать девочку! Но, вы внимательно прочитали записку Юли? Она просит позаботиться о Нике. Это значит, я должен сделать так, как будет лучше ребёнку, понимаете? Я же не дурак и прекрасно знаю, что с вами Нике будет лучше. Я могу дать ей только деньги, но я это и так сделаю, оставаясь просто хорошим знакомым. А девочке нужны вы. В качестве наставника, отца, во всех смыслах. Вы один и будете жить только ею. Хотя, конечно, это может стать проблемой, что вы одинокий. Я помогу. Придется кое с кем перетереть...
— Спасибо, Дима.
Юрий Аристархович отвернулся, чтобы Дмитрий не видел, как заблестели его глаза. Что-то он стал слишком чувствительным, а ведь еще не старый человек! Не глядя на Дмитрия, он сказал:
— Вы очень благородны.
Дима расхохотался.
— Вот как-как, но благородным меня еще никто не называл.
— И напрасно! — кипятился профессор. — Вы благородны, и ваше решение об этом говорит. Чтобы унять чувство вины перед погибшей женой логичнее было бы забрать Нику. Но вы думаете в первую очередь о ребёнке, и вы правы. Я буду жить ею, её интересами. Да что там говорить, — профессор нервно рассмеялся, — я уже это делаю. У Ники талант не только в рисовании, у неё талант цеплять сердца людей, и она прочно меня зацепила. О родном сыне я столько не думаю, сколько о ней. И что касается Саши Павлова. Ну, мальчика, что сбежал из детдома вместе с Никой. Его я хочу забрать тоже.
— В смысле, забрать? Вы что, и пацана хотите усыновить? — Дмитрий посмотрел на профессора с неодобрением. — Не стоит этого делать. Я бы не хотел, чтобы он жил с Никой. Вы не справитесь, профессор. У мальчишки уже сложившийся тип поведения. Он сбегает, ворует, попрошайничает. Вы не сможете с ним совладать.
— А я попытаюсь, — настаивал Юрий Аристархович. — Вы не общались с Сашей, вы его не знаете. Он не такой законченный мерзавец, каким вы его представляете. В мальчике очень много хорошего. Еще не поздно направить его по нужному пути, сделать так, чтобы хорошее в нем победило. Саша пустился в бега из-за Ники. Он ее спасал, заботился о девочке, как мог.
— Ну, не знаю, — хмурился Дмитрий. — Мне кажется, это будет большой ошибкой. Не обижайтесь, но вы слишком мягкий человек, для того, чтобы совладать с таким, как этот детдомовец. Опять же, с Никой я вам помогу, тут проблем не будет, но чтобы забрать двух детей одинокому мужчине нужно очень постараться.
— Вот поэтому я уже связался со своей женой и попросил ее срочно прилететь. Чему вы удивляетесь, Дима? Я не рассказывал вам, что мы с женой не оформляли развод? Она забрала сына и уехала в Германию, но мы все еще состоим в браке. Она приедет, и я попрошу мне помочь. Думаю, Люда не откажет, мы расстались не врагами. У нас растет общий сын, мы созваниваемся, общаемся.
Дмитрий был убежден в том, что Юрий Аристархович совершает ошибку, но переубедить профессора не смог.
Сколько таких Саш повидал Диму на своем веку! Он сам когда-то был почти таким же Сашей!
Если профессор уверен, пусть забирает детей. Дима не собирался оставаться в стороне. В любой момент можно вмешаться, если увидит, что этот Саша дурно влияет на Нику!
Сашке не сиделось на даче Юрия Аристарховича. Неспокойно было на душе подростка. Он всё время ждал, что вот-вот за ним придут и вернут в детский дом, а так не хотелось разлучаться с Никой. Она все еще слаба после болезни. Девочка исхудала, пока лежала в больнице чужого курортного города, и Саше хотелось ее накормить.
Профессор привез детей на дачу вечером, а утром, перед тем как уехал в город, успел сварить куриный суп. В холодильнике лежала ароматно пахнущая палка колбасы. Сашка жмурился, когда доставал ее. Отрезал себе тонюсенький кусочек и рубанул еще один, толстый, для Ники.
— Юрий Аристархович сказал, что тебе нужно есть. Я погрел суп.
Сашка пододвигал к Нике тарелку, подкладывал колбасу. Девочка, не окрепшей еще, слабой рукой подносила ложку ко рту.
— Саш, ну не могу. Аппетита нет. Не хочу я, попозже...
— Ешь я сказал! Надо. Попей хотя бы бульона. Тебе еще пить таблетки, а их нужно принимать только после еды.
Нике было смешно смотреть на Сашку. Обросший, с длинными, спадающими на лицо волосами он походил на кудахтающую наседку.
Хотелось продлить эти моменты, сделать их бесконечными. На уютной кухне Юрия Аристарховича не было духоты, в раскрытое окно задувал легкий ветерок. За окном шелестела листвой высокая яблоня. Было хорошо, хорошо на сердце. Хотелось верить, что неприятности позади.
Но ведь это не так! Сколько верёвочке не виться, как говорится, а в детдом предстоит вернуться! Поэтому Ника наслаждалась моментами счастья, с нотками грусти.
Сашка не открыл девочке, что профессор хочет её удочерить. Юрий Аристархович попросил молчать, и подросток молчал. Надеялся только на одно — лишь бы не сорвалось, лишь бы у странного дядьки получилось! А он, Сашка, что? Он привычный! Вернётся в детдом, но будет убегать, чтобы навещать Веронику.
Занятый попытками покормить девочку, Саша не услышал, как вернулся хозяин дачи. Юрий Аристархович вошёл на кухню, и подросток вздрогнул. Его взгляд выражал испуг, но Юрий Аристархович этого не заметил. Мужчина смотрел на полную тарелку супа перед Вероникой.
— А кто это у нас тут отказывается есть? Я все слышал, пока заходил. Ник, ну что ты, как маленькая? Помнишь, что доктор сказал при выписке? Тебе нужно хорошо питаться, чтобы быстрее набраться сил!
Дети молчали, и вдруг профессор осознал, как напряженно они на него смотрят. Что Ника, что Сашка замерли и глядят, не моргая. Более откровенная и не привыкшая юлить девочка озвучила их сомнения.
— Дядя Юра, а нам сегодня нужно вернуться в детский дом, или можно еще побыть у вас?
— Вот оно что, — заулыбался профессор. — А я-то думаю, чего вы так смотрите на меня! Вам не нужно возвращаться в детский дом. Вас не ищут. Ник, ты же помнишь дядю Диму? У тебя в альбоме много его портретов. Так вот, он имеет влияние и позаботился о том, чтобы вас пока не искали. И вообще, у меня есть к вам серьезный разговор. Саша, Ника, как вы смотрите на то, чтобы остаться со мной навсегда? Я хочу попробовать вас усыновить.
— В смысле, вас? — вскрикнул Сашка. — Вы же говорили только о Нике.
— Говорил, — кивнул мужчина. — Но я познакомился с тобой поближе и понял, что ты тоже неплохой мальчик. Так, как вы на это смотрите?
Сашка замер с открытым ртом. У него не было слов. Ника тоже не отвечала. Девочке было некогда. Она пододвинула к себе тарелку и быстро ела суп. Внезапно проснулся просто волчий аппетит. Осознание того, что не надо бояться возвращения в детский дом, что они могут остаться здесь, с дядей Юрой, пробудило в Нике жажду жизни.