Оглавление
Воздух в конференц-зале подземного города Алтум был наполнен электричеством ожидания. Совет Города собирался для обсуждения важного открытия – возможности использования уникальных растений и кристаллов для улучшения условий жизни в Алтуме.
Эмма Валентайн, ведущий ботаник, стояла перед собравшимися, подготовившись к докладу о своих последних исследованиях. Рядом с ней находился Георгий Иванов, эксперт по радиационной геологии, гружённый картами и диаграммами. Глава и капитан разведывательного отряда Эфир, стоял с каменным лицом слегка отстранённо, его боевой взгляд скользил по залу, словно оценивая потенциальные риски.
- Уважаемые члены Совета, начала Эмма. - Последние экспедиции на поверхность принесли нам надежду. Мы обнаружили растения, которые не просто выживают в условиях высокой радиации, но и процветают. Они развили механизмы биологической защиты, что делает их потенциальными кандидатами для включения в наши продовольственные программы.
Георгий Иванов взял слово.
- Радиация, бич нашей эпохи, может стать ключом к будущему. Изучив геологическое строение поверхности и подземные своды, сделанные нашими шахтёрами, мы обнаружили удивительные кристаллы, обладающие свойствами, которые медленно, но верно заживляют раны. Нам предстоит провести тщательные исследования, но мы убеждены, что эти кристаллы смогут революционизировать нашу медицину.
В зале раздался шепот, когда члены Совета обменивались мнениями. Взгляды переключились на Главу Совета, Мудрость, который медленно поднялся со своего места. Глаза его были усталыми, и, хотя он боролся с легкой головной болью, никто не мог заметить признаков недомогания.
- Ваши открытия впечатляют,- сказал Мудрость. - Но как мы можем быть уверены в безопасности этих растений и кристаллов для нашего народа?
- Все исследованные образцы прошли первичные тесты. Негативных эффектов зафиксировано не было,- ответила Эмма.
Эфир, следивший за дискуссией, вступил в разговор:
- Мои люди готовы собрать больше образцов для дальнейшего изучения, если Совет посчитает это необходимым.
В зале начался живой диалог. Члены Совета высказывали свои опасения и надежды, взвешивая риски и выгоды открытий. Мудрость внимательно слушал, подавая видимость спокойствия. Внутри же его борьба продолжалась; его собственный ум пытался отгородиться от вторжения зараженных спорами мыслей Глицина, с которым у него была своя тайная война за контроль над собственной сознанием.
- Поговорим о рисках,- настаивала один из членов Совета. - Мы не можем забыть о катастрофе, которая привела нас сюда.
Мудрость кивнул в знак согласия, но добавил:
- Но мы также не можем стоять на месте. Прогресс требует рисков. Мы должны двигаться вперед, но с осторожностью.
Мудрость, вопреки своему недомоганию, умело управлял дебатами, находя баланс между ростом и безопасностью, все еще борясь с невидимым, но весомым давлением Глицина на его разум.
В конце собрания было принято решение продолжить исследования, но двигаться вплотную к началу обширных полевых испытаний только после получения убедительных результатов безопасности. Георгий и Эмма обменялись оптимистичными взглядами, в то время как Эфир уже начинал планировать следующую миссию на поверхность.
Свет в Зале Совета Алтума постепенно начинал мерцать, умирая в неровных толчках неуверенного питания. Тихо щёлкали выключатели - последние участники совещания, пытаясь как можно скорее покинуть зал, бросая взгляды на своего Главу.
Мудрость, Глава подземного мира, остался один. Его осанка, обычно гордая и непоколебимая, теперь была изогнута под бременем внутренней борьбы. Голова пронзалась острой болью, его чёткий разум застилал туманным вуалью таинственный яд — споры грибов, которые на протяжении нескольких дней искали пристанище в нём.
Идя по коридору на своём этаже, каждый шаг вызывал пульсации в черепе, словно там со злой настойчивостью ритмично бил молоток. Глицин, обладал способностью подчинить разум других через споры грибов, которыми он мог управлять. Он, несомненно, готовил что-то ужасное, и это «что-то» начинало захватывать и Мудрость.
Он вдруг остановился, опираясь о стену, поверхность которой была холодной, как лед. В его голове разгорался бурный диалог:
"- Мудрость, прислушайся, так легко будет сдаться,"- протянул манящий шепот Глицин. Имя Мудрости в его устах звучало как ласка.
- "Я не твоё орудие,"- решительно отрезал Мудрость в мыслях, пытаясь заткнуть протечки в своём разуме.
-"У нас одна цель, ты знаешь это. Защитить жизнь, избежать больше ужасов,"- в голосе Глицина было слышно притворное сочувствие, но в эхе этих слов проглядывала манипуляция.
Глицин действительно верил в благо своих поступков, даже если они подразумевали плетение коконов вокруг воли индивидуумов, превращение их в послушных марионеток. Мудрые, ценящие свободу мысли, видели в этом лишь новую форму тоталитаризма.
- "Ты ослабеваешь, Мудрость. Прими меня, и мы вместе сможем направить этот падающий мир."
Голос звучал со всех сторон, он пульсировал в груди, эхом отражался в его висках, словно призывал стать единым целым. В этот момент прошелестели споры, словно подтверждая присутствие Глицина в её окружении.
- "Мы не можем позволить, чтобы страх управлял нами,"- успокоил себя Мудрость, сжимая кулаки до боли в пальцах, стараясь изгнать интрузивные мысли.
В этом диалоге, войне за доминирование чужой воли, не было места слабости. Мудрость знал, что каждая уступка будет являться шагом к рабству под подземным тиранией Глицина.
Однако в тенетах соблазнов, что таятся в словах совращения, он чуть не поколебался. Чувство предательства, которое било его изнутри, и идея защиты своего народа через самопожертвование — это были аргументы, что волновали разум. Но он не поддался.
-"Есть другой путь,"- настойчиво заявиа Мудрость шагая по пустому коридору, который должен был быть символом упрямства человечества. Совет должен был взять судьбу свою и своего народа в свои руки, а не позволить щупальцам ужаса оплетать судьбы людей.
Он знал одно — борьба за свою волю была схваткой, из которой он должен выйти победителем, ради всего, что осталось от человечества в этом постапокалиптическом мире.
***
Ветхие стены подземного города Алтум источали прохладу, которая контрастировала с жаром лихорадки, разгоравшейся внутри Главы Медицины Глицина. Он сидел в собственном кабинете, окутанный полумраком, раздумывая над своим следующим шагом. Взгляд его блуждал по плесени, уютно устроившейся в углах помещения; он усмехнулся, узнав в ней родственное присутствие.
Как всё начиналось, казалось так давно, а забыть было невозможно; Глицин неуклонно вспоминал момент, когда всё изменилось. На его операционный стол было доставлено изуродованное тело. Его будто съедали изнутри. Радиация поглощала свою добычу, искажая до неузнаваемости свою жертву. Глицин, отгоняя прочь страх, сделал небольшой надрез и тут же отстранился назад. Рана, что была сделана секунду назад, начала исторгать странную темно-зеленую пыль. Споры. Они не прекращали сыпаться на пол, липнуть к мёртвому телу, кружиться вокруг Глицина. Глицин забыл осторожность, поглотившийся изучением; его респиратор оказался слегка приоткрыт и это был его конец, и начало одновременно.
Распознавая влияние спор на своем разуме, Глицин сначала был напуган, но со временем он понял, что это дает ему редчайшие возможности: понимать и общаться с инфекцией. Он почитал ее, как часть природы, которая научилась превозмогать человечную плоть и волю. Теперь, уже частично под ее управлением, он начал подчинять и других.
Перед ним лежал портрет Мудрости. Глава был умный, но болезнь, которую Глицин внедрил в его тело, не выбирала жертв по уровню интеллекта. Споры, казалось, любили вызов.
Глицин медленно сомкнул глаза и сосредоточился, настроив себя как инструмент, через который грибок мог играть. Он посылал тихие мыслительные волны, которые должны были донести до разума Мудрости сомнения, страхи, желания. Он не мог физически заставить Главу Совета действовать, но он мог травить его сомнениями и страхами, пока те не обратят его на свою сторону.
Но Мудрость являлся ожесточенным соперником. Даже в бреду он сопротивлялся, его рассудок цеплялся за осколки рациональности, как люди, потерпевшие кораблекрушение хватались за обломки судна. Глицин, теперь уже не полностью человек, чувствовал, как его силы утекают в этой тихой борьбе умов, но он не мог отступить.
Тихий стук в дверь, и медсестра вошла со свежими сведениями о Калебе. Глицин едва ли отметил ее присутствие, его внимание было целиком поглощено внутренним противостоянием с Мудростью. Он кивнул, показал, что принял информацию, и продолжил свой медитативный налет. Глицин знал, он должен выиграть у Главы, стать его хозяином, если он хочет, чтобы грибок прочно утвердился в этом жестком новом мире.