Цитата, которую я вынесла в заголовок, как нельзя лучше передает мои чувства после прочтения “Петербургских трущоб”. Перед началом романа читателю предлагают ознакомиться с предисловием автора, в котором Всеволод Крестовский предупреждает о характере своего повествования, призванного вскрыть все язвы и нарывы общества и показать всю глубину духовного нравственного падения человека. Так что не ждите легкого и развлекательного романа. Это будет тяжело.
Поначалу мне было очень трудно втянуться в чтение. Крестовский пишет превосходно, очень эстетично и с чувством, толком, расстановкой, но не могу не отметить кажущуюся тяжеловесность слога. Такое впечатление во многом обеспечивается обилием жаргонных и иностранных слов, особенностями эпохи и наличием пространных описаний зданий и помещений, на которые не скупится автор. Но, приноровившись к этим особенностям, я стала получать настоящее удовольствие от изящного и остроумного слога писателя.
Всеволоду Крестовскому удалось создать полноценный и всеобъемлющий портрет своей эпохи, со всеми ее отличительными чертами и насущными проблемами. Более того, он одинаково замечательно справился и с изображением высшего света, и с картинами самого дна общества, состоящего из нищих, воров, проституток и мошенников. Так что роман пестрит множеством ярких и запоминающихся образов, каждый из которых как нельзя лучше характеризует той или иной слой общества.
Также не могу не упомянуть тонкий психологизм автора, которым отмечен каждый созданный им образ героя. И положительные, и отрицательные персонажи с равной степенью интересны и многогранны, здесь нет однозначного черно-белого взгляда на людей, который наводит скуку своим морализаторским духом. Как и мой любимый Достоевский, Всеволод Крестовский умеет подмечать всю противоречивую широту человеческой натуры.
В злодее цивилизованном и утонченном несравненно труднее отыскать признаки сердца и совести, чем в злодее грубом, простом и необразованном.
Бывают мгновения, когда в душе падшего человека вдруг ни с того ни с сего закопошится какой-то червяк, засосет, загложет, забеспокоится. Этот червяк в подобные мгновения как будто высасывает всю дрянь, весь гной, всю накипь из души человеческой, как будто он очищает ее, возвращая к той счастливой, почти детской поре, когда она еще была чиста и человечна. Этот червяк называется совестью. Он копошится иногда и в душе самого закоренелого злодея.
Кроме того, писатель умело показывает взаимосвязь между поступками и действиями персонажа в настоящем и его воспитанием, детскими годами, отношениями с родителями, особенностями характера. И это очень интересно с точки зрения психологии и изучения человеческой натуры.
После прочтения первого тома “Петербургские трущобы” показались мне намного легче по своему эмоциональному воздействию, нежели, например, “Яма” Куприна или “На дне Горького”. Но второй том развеял эти ложные иллюзии: роман оказался беспощадно реалистичным и оставил ощущение тоскливой безнадежности.
Реалистичность - одна из главных черт повествования Крестовского. Каждая сцена, разворачивающаяся перед внутренним взором читателя, происходит будто бы у тебя на глазах и пробуждает в тебе самые сложные и противоречивые чувства и эмоции.
Вот, например, ты бродишь по холодным, темным и неприветливым улицам Петербурга вместе с Иваном Вересовым, терзаемым непереносимым чувством голода. Потом ты разделяешь с ним чувство вины и стыда за пришедшую в голову мысль о воровстве. Потом она перестает казаться такой кощунственной. Потом твою душу раздирают тревога и страх: вдруг поймают на горячем? А в конце остается всепоглощающее чувство голода и отчаяния, горького и безысходного…
Правда, однажды это чувство глубокой реалистичности и жизненности было прервано приключением в лучших традициях Эдгара По. Я так до сих пор и не поняла, что это такое было и зачем. Ладно, будем считать это попыткой автора немного скрасить печальное повествование и развлечь читателя.
Финал истории - еще одно подтверждение реалистичности истории, рассказанной автором. Как и в настоящей жизни, далеко не всегда, не везде и не для всех торжествует справедливость. Иногда зло остается безнаказанным, а жертва людского произвола гибнет и остается неотмщенной.
Кстати, если вы, так же как и я, болезненно реагируете на любую несправедливость, то запаситесь терпением: ее на этих страницах очень, очень много.
Один из самых важных вопросов, которые задает Всеволод Крестовский на страницах своего романа, - кто виноват? Чья вина в том, что существуют эти самые трущобы, где процветают порок, грязь и духовная нищета? Ответ прост и очевиден - само общество.
Какая жизнь коловращается в этих грязных чердаках и подвалах? Отчего эти голод и холод, эта нищета разъедающая, в самом центре промышленного богатого и элегантного города, рядом с палатами и самодовольно сытыми физиономиями? Как доходят люди до этого позора, порока, разврата и преступления? Как они нисходят на степень животного, скота, до притупления всего человеческого, всех не только нравственных чувств, но даже иногда физических ощущений страданий и боли? Отчего все это так совершается? Какие причины приводят человека к такой жизни? Сам ли он или другое что виной всего этого? Обвинить легко, очень легко — гораздо легче, чем вдуматься и вникнуть в причину вины, разыскать предшествовавшие "подготовительные и предрасполагающие» обстоятельства. Но вот в том-то и вопрос: как взглянуть на падшего человека: один ли он сам по себе виноват и причинен в своем безобразии и несчастии? А если не один, то виноват ли еще, наконец, при его невежественности относительно самых первичных нравственных оснований, при его грубой неразвитости, при той ужасающей нас обстановке, которою он окружен безысходно, часто с первой минуты своего рождения на свет? Если же все это так, то не тяготеет ли часть этой вины на каждом из нас, на всем обществе нашем, столь щедром на филантропические возгласы, обеты и теории.
“Петербургские трущобы” оставили неизгладимый след в моем сердце. Очень тоскливый, печальный и полный черного безнадежного отчаяния и безысходности. И я бесконечно влюблена в этот роман - он как сама жизнь во всей ее голой неприглядности. Такие книги обязательно нужны нам - для развеивания иллюзий и воспитания в людях чувства милосердия и сострадания.