Что всему этому предшествовало? Ему тридцать восьмой год. Уже стал плешиветь. Даже на портретах видно. Тащит на себе всю семью и двух незамужних сестер жены. Долги растут. Вдохновение не приходит. Откуда ему взяться? Какой-то французик ухлестывает за женой. Ах, ты так! Тогда дуэль!
Пуля Дантеса попадает в пистолет Пушкина. Поэт не успевает ничего сообразить, как теряет сознание. Очнулся. Нет, не гипс и не перелом! Это из фильма. Он об этом фильме и представления не имеет. Ему важно другое – живой! Это потом он поймет, что выжить на дуэли – вовсе не утешение.
Мойка, 12. Его последний адрес в северной столице. А почему столько народа? И что за женщина им что-то объясняет? Гид? Да он слова-то такого не слыхивал! На воздух!
А что там? Нева, одетая в гранит. Нет, здесь ничего не изменилось. Почти. Разве что ездят туда и сюда какие-то странные приспособления. В них – люди. Еще бы, а как им еще ездить-то? Спрашиваешь прохожих – как называются? Автомобили. А век-то какой? Бог ты мой! Двадцать первый. Это куда же меня, беднягу, занесло?!
А что если махнуть на Невский?! Ведь рукой подать. Сказано – сделано. И там же – все так, и все не так. Вот кондитерская Вольфа и Беранже. Отсюда на дуэль отправлялся. Надо зайти по старой памяти…
У входа встретил себя. Не настоящего, понятное дело. А то впору и с ума спрыгнуть. Горло что ли промочить? Ого, цены! А у меня за душой ни копейки. Ладно, господа, прошу прощения! За сим откланяюсь.
Что ж, Аничков дворец на месте. Исаакий достроили. Казанский – да что с ним сделается? А что тогда не так?
Люди не так одеты. Транспорт какой-то не такой. Витрины – чудо! Но там еще разбираться надо – на каком языке.
А во мне что не так? Фрак, сюртук. А почему народ оглядывается? И до слуха доносится: «Пушкин, Пушкин!» А барышням что потребно? Автограф? А что это такое? Ах, книгу подписать! Это всегда пожалуйста! Вот ведь – целая очередь выстроилась. Прямо на Невском. Небось, Бенкендорф и его компания не дремлют, быстро государю донесут – Пушкин опять что-то не то сделал.
А что за веревки висят над нами? Как? Провода? А зачем они? Обеспечивают связь. Так, а что за лодки на быстрой скорости под нами, на Мойке? Прогулочные катера? А они зачем? Экскурсии по городу, по ркам и каналам? Ничего не понимаю. Отказываюсь понимать.
Черт побери, меня узнают все, а я не узнаю никого! Что произошло? Что за время такое? Я ведь поэт. Больше ничего не умею. Журнал не расходится. «История Петра» не продвигается. Не моё время, не моё! Пора обратно! А как?
На Мойку! На диван, где умер. Кто меня не пускает? Я Пушкин! Я здесь живу? Жил? Не мешайте, Христом Богом молю!
Лег. Отпустило. Вот она – Черная речка. Выстрел. Не промахнулся француз. Какая жуткая боль… А остальное вам, думаю, известно. Всё, что выше, - лишь плод фантазии. Посмертной.