Когда-нибудь, когда не станет нас,
точнее – после нас, на нашем месте
возникнет тоже что-нибудь такое,
чему любой, кто знал нас, ужаснется.
Иосиф Бродский.
Это был подарок их общего друга на свадьбу – черно-белая фотография в стеклянной рамке. На снимке была изображена пустыня – скалистые горы на фоне безоблачного неба, а на переднем плане автобусная остановка.
«Остановка в пустыне», – кажется, так назывался сборник стихов Бродского, выпущенный американским издательством. Фотография тоже была сделана в Штатах, но кем и когда – этого даритель не знал, сам он никогда в Америке не был, и про то, откуда у него этот снимок, он Филиппу с Никой тоже ничего не сказал. Но подарок им понравился.
Они повесили «Остановку» в спальне, прямо напротив кровати и вечерами при янтарном свете ночника подолгу смотрели на нее – временами Нике даже начинало казаться, что на самом деле фотография цветная. Она ясно различала песчаный цвет далеких гор, залитых солнечными лучами, и даже чувствовала идущий от них жар. В самой остановке ей тоже чудилось что-то полуденное, бананово-лимонное, впрочем, эту иллюзию мог создавать приглушенный свет ночника – как-то Филипп признался, что видит и чувствует то же самое.
- Как думаешь, туда можно попасть? – однажды перед сном спросила Ника, кивнув на снимок.
- В Америку? – задремавший было Филипп встрепенулся, сдвинул на нос очки и близоруко уставился на стену. – Если визу дадут, думаю, что да. А поч…
- Да, нет, я про фотографию, – перебила его Ника. – По-твоему, эта остановка существует?
- Что за глупый вопрос, Кукусик? Кто-то же ее снял.
- Выходит, она реальна? – Ника на коленях подползла к краю кровати, чтобы получше разглядеть пейзаж так похожий на поверхность Луны. – Как и эта пустыня, да, Фил?
- Конечно, – Филипп никак не мог взять в толк, к чему клонит его жена и занервничал, что с ним всегда случалось, когда он чего-то недопонимал.
Но в этот момент Ника обернулась к нему с кокетливой улыбкой:
- Значит, мы можем попасть туда во сне, правда, Фил? Нет, ну скажи, я права или нет?
- Ну, разумеется, ты права, – мягко рассмеялся тот и похлопал место рядом с собой. – А сейчас давай-ка ложись и закрывай глазки, баю-бай.
- Вечно ты со мной как с маленькой, – надулась Ника. – А ведь я тебя серьезно спрашиваю.
- Кукусик, я серьезен как никогда, – Филипп притянул жену к себе. – Мы же где-то путешествуем в своих сновидениях, так почему бы нам не очутиться в пустыне? Тем более, я давно мечтал там побывать. Так что давай сейчас ляжем и во всех подробностях представим себе это место, как будто мы с тобой уже там.
- Давай! – с готовностью отозвалась Ника, забралась под одеяло и уютно устроилась под мужниным бочком.
Филипп обнял ее, снял очки, положил их на тумбочку, рядом с часами и выключил свет.
- Думаешь, у нас получится? – через какое-то время спросила Ника.
Муж в ответ что-то сонно пробормотал и повернулся на другой бок.
***
Прошел месяц. Как-то укладываясь спать, Ника полюбопытствовала у Филиппа, как у него дела, есть ли какие-то подвижки.
- Ты это о чем, Кукусик? – не понял он. – О работе?
(Филипп работал художником-иллюстратором).
- Об остановке в пустыне, – напомнила Ника. – Она тебе снилась? Ты был там?
- Нет, – честно признался муж и вдруг задумался. – Понимаешь, я никак не могу уловить момент засыпания, думаю-думаю о ней, а потом раз – и все, меня нет, заснул. А ты?
- А я была! – Ника мстительно сощурилась.
Она почему-то была уверена, что муж водит ее за нос, что на самом деле он даже и не пытался оказаться там, и вообще считает всю эту затею с перемещением в пространстве во снах чепухой. Это показалось ей обидным, она приготовилась защищаться, но к ее изумлению Филипп вовсе и не думал обвинять ее во лжи, напротив, он заинтересовался:
- Нет, правда, Кукусик? И как там? Я имею в виду, как тебе это удалось?
- Обыкновенно, – Ника напустила на себя равнодушный вид. – Захотела попасть и попала.
- Ну а что там происходило? – допытывался муж. – Ты с кем-нибудь разговаривала? На этой остановке кто-нибудь кроме тебя был?
- Нет, – помедлив, ответила Ника. – Никого. Я была одна.
- Ну рассказывай, рассказывай, – тормошил ее Филипп. – Как тебе пустыня? Какой там воздух, чем он пахнет? Что это вообще за штат – Невада, Орегон, Техас? Ты видела какие-нибудь указатели, может, автобусное расписание?
- Не знаю, не помню, – нехотя отвечала Ника. Она уже раскаялась в своем ребячестве, но ей было стыдно признаться, что она соврала и ни в какой пустыне ее не было.
Однако Филипп, принявший рассказ жены за чистую монету, не унимался:
- Кукусик, не молчи, поговори со мной. Мне же интересно.
- Я думаю, нам следует купить пижамы, – неожиданно сказала Ника.
- Пижамы? Зачем? – удивленно взглянул на нее муж.
- Ну сам подумай, ты бы хотел очутиться посреди пустыни в чужой стране нагишом?
Ника и сама не понимала, зачем она ему это говорит, ведь если разобраться, то в глубине души она не верила в такую фантастическую возможность, да и вообще вся эта история с фотографией – это же просто ее выдумка, игра… Веселая и увлекательная.
Но Филипп и тут поддержал Нику.
- Верно, – почесал он за ухом. – И как я сам не догадался. Ты поэтому вернулась, да?
- Я вернулась, потому что хочу быть с тобой, – Ника наклонилась и быстро чмокнула мужа в щеку. – Ясно? Я хочу, чтобы мы сделали это вместе, но, кажется, ты не хочешь…
- Почему, я хочу! – горячо возразил Филипп. – Очень хочу! Только я пока не знаю, как это сделать. Видишь ли, до того как ты мне рассказала про свой сон, я думал, что это невозможно. Ну то есть я где-то что-то похожее читал, но сам с этим ни разу не сталкивался. Скажи, а там, возле остановки есть что-то еще, кроме гор?
- Перекресток, – не задумываясь, ответила Ника. – И светофор. А еще телефон-автомат.
- В смысле – телефонная будка? – переспросил муж.
- Нет, просто таксофон. Так что если однажды ты проснешься и не обнаружишь меня в постели, – Ника хихикнула, – знай, я буду на остановке. Но я тебе оттуда позвоню, о’кей?
- Хорошо, – Филипп кивнул и тоже чмокнул жену. – Ты бываешь там каждую ночь?
- Почти, – беспечно махнула рукой Ника. – Стою и все время думаю, может, ты уже, наконец, объявишься, а тебя все нет и нет. Видно, плохо стараешься, дорогой мой...
- Обещаю, с этой ночи я буду стараться лучше, – заверил ее муж. – А теперь давай спать.
***
Шли дни. За окном тягуче-медленно прошаркала зима, отцвел черемухой и яблонями май, незаметно промелькнуло короткое северное лето, и наступила осень. Фотография в рамке все так же висела на стене, строгая и загадочная – порой, когда гасили лампу, она минуту или две слабо светилась в темноте, как будто внутри нее находился автономный источник света. Ника думала, что это оптический обман, а может, блики уличных фонарей и особо на этот счет не заморачивалась. Филипп так и вовсе ничего странного не замечал, он был слишком поглощен своими сновидческими практиками. К разговору об остановке они с женой больше не возвращались, иногда только он уточнял какие-то незначительные детали – вроде того, было ли нацарапано слово «fuck» на бетонной стене или видела ли Ника во сне проезжавший мимо желтый автобус, и куда тот ехал – на север или на юг?
- Ну откуда ж мне знать, Фил, – капризно тянула Ника, – я никогда не была сильна в ориентировании. Автобус? Кажется, какой-то был, а вот надписей и рисунков что-то не припомню.
В один из вечеров Ника застала мужа перед снимком с лупой в руках – тот, встав на цыпочки, внимательно изучал снятые безымянным фотографом скалы.
- Сдается мне, это все-таки Орегон, – с сомнением пробормотал он. – Или Техас...
- Фил, ну какая тебе разница, – поморщилась Ника. – Пустыня она и в Африке пустыня.
- Не скажи, – покачал головой Филипп. – Разница – в Африку или Америку попасть есть, притом большая. Я должен быть во всем уверен, перед тем как все произойдет.
- Произойдет что? – Ника сердито ткнула пальцем в стекло. – Ты вдруг возьмешь и попадешь в сказку? Послушай, это же просто кусок глянца, за ним ничего нет! Я в тот раз пошутила, а ты поверил. Фил, ты слышишь меня?
- А? – Филипп рассеянно повернулся к жене. – Одно могу сказать точно – это не Блэк рок, а, следовательно, не Невада. Надо будет потом в интернете посмотреть. Ты, кажется, что-то сказала, Кукусик, я не расслышал, прости. Что-то про качество фотобумаги? Или что?
- Ничего, – буркнула Ника.
Внезапно ей опять стало казаться, что муж насмехается над ней, причем делает это каким-то изощренным способом. Наверное, он давным-давно обо всем догадался и теперь в отместку пытается заставить ее поверить в то, чего в принципе нет и быть не может. Мол, я же вижу ее во сне, а ты почему нет? Видно что-то с тобой не так. Ну и свинтус же ты, Фил! – подумала про себя Ника, но вслух ничего говорить не стала. Пусть себе мальчик играется. Рано или поздно ему это надоест. Она-то в любом случае на это не поведется.
***
Однажды ночью Ника проснулась от какого-то беспокойства. Сначала ей показалось, что она услышала глухой стук, словно что-то тяжелое упало на пол. Соседи, наверное, шумят, подумала она. Несколько минут Ника лежала в темноте, прислушиваясь, но внизу стояла мертвая тишина. Она снова стала впадать в полусонное забытье, когда вдруг заметила, что от фотографии на стене исходит какое-то золотистое сияние. Лунный свет? Не похоже. Шторы в комнате были задернуты наглухо – Филипп не любил, когда между занавесками оставался хотя бы малюсенький просвет, обязательно вставал и устранял непорядок.
- Фил, ты спишь? – Ника протянула руку и потрогала то место с краю, где спал муж.
Ладонь ощутила пустоту, хотя от простыни явственно исходило тепло. Видимо, в туалет пошел, решила Ника, или воды попить – Филипп был ужасный водохлеб, и – успокоилась.
Тем временем свечение на стене начало угасать, а когда оно исчезло окончательно, Ника уже спала, и ей снилось, что она едет в автобусе, а в лицо ей дует сухой горячий ветер.
Будильник пропикал восемь утра. Можно не торопиться – у нее выходной.
Муж, несмотря на свободный график, обычно просыпался в одно и то же время, но всегда раньше Ники, он долго ворочался в постели и вздыхал, затем вставал, делал гимнастику для спины и шел на кухню готовить завтрак. Но в этот раз он, видимо, тоже никуда не спешил, а может, просто решил выспаться, как следует. Ника еще немного понежилась и наконец открыла глаза. Филиппа рядом не было. «Неужели я не услышала, как он встал? – удивилась она. – Странно, я вроде не крепко спала».
Ника приподнялась на локте и напрягла слух, пытаясь уловить знакомые звуки – звяканье ложек, шаги, шум воды, но в квартире было неправдоподобно тихо. Может, погулять пошел? Она с небывалым проворством вскочила с кровати и выбежала в коридор. Ботинки Филиппа стояли там, где им и положено – в углу, на крючке висели его зимняя куртка и шапка. Что за чертовщина? Неизвестность начинала Нику пугать, она чувствовала, как с каждой секундой в ней нарастает страх – за мужа, за себя, а больше всего за их будущее.
Внезапно ее пронзила жуткая мысль, она бросилась к окну, с треском рванула на себя раму и после короткого замешательства все же отважилась глянуть вниз.
Асфальт у подъезда был пуст и слегка припорошен снегом. Слава Богу! Она боялась, что увидит на земле искалеченное тело мужа, которому уже никто не в силах помочь.
А что если у него любовница, Алка с третьего этажа? Эта дрянь давно с ним заигрывала. Фил, правда, внимания на это не обращал. А может, эти двое только делали вид, а сами…
Воображение тут же выдало набор соответствующих картинок, одну омерзительнее другой. «Нет, этого не может быть, наверное, я сплю, – поежилась Ника. – Фил не мог вот так запросто меня бросить, он не такой. Но где тогда, черт возьми, его черти носят?!»
Так, тихо, главное не паниковать, нужно досчитать до ста и все само собой образуется.
***
…Две тысячи двадцать три, две тысячи двадцать четыре, две тысячи двадцать пять…
В животе у Ники что-то тоненько запищало, она вспомнила, что до сих пор еще ничего не ела и ужасно голодна.
Бросив считать, Ника поплелась на кухню и включила газ. Достала с полки маленькую кастрюлю, налила до краев воды и, не дожидаясь пока та закипит, высыпала полпачки овсянки. Часть воды при этом пролилась и чуть не потушила голубые язычки пламени.
Кашу она, конечно, недоварила, да и вообще, того, что у нее получилось, с лихвой хватило бы на пятерых. Ника вытащила из морозилки масло, отколупала ложкой маленький кусок и бросила в овсянку. Чай заваривать не стала, удовлетворилась водой.
В прихожей запиликал радиотелефон. От неожиданности Ника вздрогнула.
- Кукусик, привет! – радостно зарокотала трубка. – Я тебя жду, жду. Ты где?
- Фил? – не веря своим ушам, закричала Ника. – А ты-то сам где? У… Алки?
- У какой еще Алки? – не понял муж. – Кукусик, все получилось, я на остановке!
В трубке что-то щелкнуло, и раздались короткие гудки. Но спустя мгновенье телефон зазвонил снова.
- Фил, ты что, заболел? – накинулась на мужа Ника. – Какая остановка в такую рань? Куда ты собрался один, раздетый?
- Тут вообще-то уже почти ночь, – стал оправдываться Филипп. – Но ты права, без куртки как-то холодновато.
Ника закатила глаза, с мужем явно творилось что-то неладное.
- Быстро говори, где ты, я сейчас на такси приеду.
- Куда? – изумился Филипп. – В Штаты?
- Что? – Ника чуть не выронила трубку. – Что ты сейчас сказал?
- Кукусик, я же говорю, все получилось! Я думал, ты уже тут, час подождал – нету, увидел телефон, дай, думаю, позвоню.
- А где ты деньги взял? – подозрительно спросила Ника.
- Они тут у телефона лежали. В бумажнике. Кто-то, видимо, забыл. Кукусик, ты что… плачешь?
- Фил, ну зачем ты меня обманываешь, – всхлипнула в трубку Ника. – Скажи все как есть. Ты еще вернешься?
- Не знаю, Кукусик, – растерянно пробормотал Филипп.
- Чего ты не знаешь? – Ника с раздражением вытерла слезы и посмотрела на себя в зеркало – ну и вид! Немудрено, что муж ее бросил, под глазами круги, волосы лохматые...
- Я не знаю, как это сделать технически, – Филипп оторвал ее от грустных мыслей. – Сюда-то я хотел, а обратно не хочу, ну то есть с тобой-то я быть хочу, но для этого тебе нужно попасть на остановку.
- То есть ты хочешь сказать, что ты сейчас в этой дурацкой фотографии? – в голосе Ники послышались угрожающие нотки.
- Почему сразу – дурацкой? – запротестовал Филипп. – Вообще-то это была твоя идея, Кукусик, разве нет?
- Господи, Фил! Это была игра, понимаешь, просто игра!
- Но ведь ты сама рассказывала про пустыню, – начал было муж, но Ника его прервала.
- Я все придумала! И про эту остановку и про пустыню. Я не была там!
- Но как же..., – не поверил ей Филипп. – А светофор? А перекресток с телефоном? Откуда ты все это могла знать?
- Я не знала, – устало проговорила Ника. – Сказала тогда, что первое в голову пришло. Фил, давай назад. Где ты там, у Зайцевых, или у Алки. Возвращайся.
Филипп какое-то время молчал, потом тихо выдохнул:
- Не могу. Это, Кукусик, уже никак невозможно.
- Что – невозможно? – Ника почувствовала, как в ней опять закипает злость. – Вызвать лифт и подняться на восьмой этаж? Вот что действительно невозможно – так это поверить в твой бред, что ты заснул дома, в своей постели, а проснулся где-то там в Америке.
- Но я же здесь.., – едва слышно возразил Филипп.
Ника бросила трубку.
***
Дверь ей открыла Алка – крашеная брюнетка неопределенных лет и занятий с двумя игривыми поросячьими хвостиками на голове, одетая в растянутую футболку.
- Вам кого? – с нескрываемым удивлением спросила она.
- Сама знаешь, – Ника довольно бесцеремонно отпихнула ее в сторону и прошла в гостиную. – Где он?
- Кто? – еще больше вытянулась в лице Алка.
- Мой муж, – был сухой ответ.
- Я-то откуда знаю! – не то с обидой, не то с раздражением фыркнула соседка. – Он ведь ваш муж, не мой. Я за ним не слежу.
- Как же, – усмехнулась Ника. – А кто ему в лифте подмигивал?
- Я?! – Алка возмущенно прижала руки к груди. – Да как вы… Женщина! Выйдите вон!
- Сама ты женщина! – огрызнулась Ника, берясь за дверную ручку.
В принципе, все, что хотела, она уже выяснила, Филиппа у Алки не было. Но где-то же он был! К родителям Фил не заглядывал, она узнавала. К друзьям семьи Зайцевым он тоже не заходил. В психиатрическую клинику, куда Ника позвонила на всякий случай, пациента с похожими приметами не доставляли. Куда ж мог подеваться ее такой домашний муж?
Ника подошла к фотографии и осторожно постучала по ней ноготком.
- Эй, Фил, ты там?
И тотчас же устыдилась своей наивности, ну, конечно, его там нет. Выдумала тоже! Америка какая-то… Да если бы путешествовать во сне было так легко, туда бы уже полстраны перекочевало. Зачем получать визу, которую еще не факт, что дадут, зачем участвовать в лотерее грин кард, лег спать и пожалуйста – ты уже в Лос-Анджелесе или в Нью-Йорке. Красота! Ника мечтательно улыбнулась и подумала, что это было бы здорово.
Не то, что засыпать дома одной. Как-то непривычно. Некому тебя на ночь поцеловать, да и самой обнять и уткнуться в плечо некому. Она обхватила руками мужнину подушку и зарылась в нее лицом – наволочка источала легкий аромат Филиппа. Где же он?
Ника бросила взгляд на фотографию, кажущуюся желтоватой в свете ночника и решила представить себя в пустыне, пусть и в шутку. А хоть бы и всерьез – что такого-то, ничего предосудительного она не делает, да и потом – никто ж не знает, чем она тут занимается.
«Я сижу на остановке в пустыне, – в полудреме бормотала она. – На остановке. Сижу. Я».
***
Так, за ночными медитациями, прошла неделя, и как-то в полночь раздался телефонный звонок. Ника мгновенно вынырнула из сна, схватила трубку, лежащую рядом на подушке.
- Фил?!
- Да, Кукусик, это опять я, – вздохнула трубка. – Я все еще надеюсь, что ты придешь.
- Как? – жалобно пискнула Ника. – У меня не получается.
- Но ведь я же как-то смог…
- Фил, миленький, на это годы могут уйти, и то никто точно не знает, получится ли.
- Я понимаю, – снова вздохнул Филипп. – Ты главное пытайся, Кукусик.
- А ты? – зашептала Ника в трубку. – Ты так и будешь сидеть на этой остановке? Который, кстати, там у вас сейчас час, ты что-нибудь ел?
- Да, здесь недалеко закусочная и мотель. Время? Сейчас посмотрю. Пять минут третьего.
- Ночи?
- Дня.
- А ты выяснил, где ты? – Ника поджала под себя ноги. – Ну помнишь, ты как-то говорил про Неваду или про Орегон, я точно не помню.
- Это Техас, Кукусик, пустыня Чиуауа.
- Красивая?
- Нет слов!
- И как же нам теперь быть?
- Понимаешь, Кукусик, мне нужно ехать, – помолчав, сказал Филипп.
- Куда? – испугалась Ника. – А я?
- Тут ходит желтый автобус вроде школьного, – торопливо начал объяснять муж. – Он приезжает на остановку в три пополудни каждый день, за рулем сидит пожилой индеец, крупный такой, в клетчатой рубашке, ты его узнаешь. В общем, все это время светофор горел красным, а сегодня с утра зажегся зеленый свет. Я думаю, это знак, и мне пора.
- Но куда ты поедешь, Фил? Ты ведь никого там не знаешь. Как ты будешь совсем один?
- Что-нибудь придумаю. И потом, я не один, ты же приедешь ко мне, да, Кукусик?
- Я постараюсь.
- Да, чуть не забыл, – спохватился Филипп. – Билет на автобус стоит пять баксов. Тут в бумажнике еще осталось кое-что. Слушай внимательно, справа у остановки, прямо под крышей есть щель, там, где нацарапано: fuck. Я положу туда для тебя двадцать долларов. Запомнишь?
- Да, – машинально кивнула Ника, как если бы муж находился не за тридевять земель, а прямо перед ней. – А если автобус не придет?
- Придет, куда он денется, – весело ответил Филипп.
- И старый индеец отвезет меня к тебе?
- Я на это надеюсь.
- А если нет?
- Кукусик, давай не будем думать о плохом, ладно?
- Угу, – упавшим голосом произнесла Ника.
- Ну все тогда, я поехал, – на том конце провода раздался звонкий чмок, как будто кто-то невидимый выстрелил Нике в ухо. – Слышала? Это я тебя целую и люблю. Бай-бай!
- Я тебя тоже, Фил. Пока...
***
Ника нажала отбой и прикрыла ладонью веки, чтобы не расплакаться. Ну вот и все, – повторило эхо в голове. Хотя, что собственно – все? Ничего не все, она еще поборется за свое счастье. Почему-то ей вспомнилось, как, кажется, год назад они с мужем смотрели фильм про джинна, исполняющего мечты. Он явился из старой медной лампы какой-то англичанке и стал требовать, чтобы та загадала три желания, но тетка начала страшно тупить, мол, я не знаю, что пожелать, у меня все есть, мне ничего не надо, проваливай.
«Вот же дура! – возмутилась тогда Ника. – Неужто это такая проблема – придумать желание? Хотя бы одно». «А ты бы что загадала?» – спросил у нее Филипп. «Я? – растерялась Ника. – Да уж придумала бы что-нибудь». «Ну, например?» – настаивал муж. «Ну-у…» – Ника задумалась, в голову почему-то ничего путного не шло, так, всякие банальности вроде поездки на море, которую, в сущности, они с Филиппом и так могли позволить себе в любой момент, или еще одного концерта в ее и без того плотном графике выступлений. Деньги? Роскошный загородный дом? А, может быть, новый автомобиль? Это все неплохо, но не мелковато ли? Вот если бы ей как эстрадной певице прославиться на весь мир и через это обрести несметные богатства, тогда для исполнения всех сокровенных желаний им с Филом не понадобился бы и джинн.
«Я бы хотела стать всемирно известной певицей», – неуверенно сказала она.
«Вот как? – нахмурился Филипп. – И тебя бы не смутило, что ты добилась этого не сама, а с помощью джинна и его волшебной лампы?»
«Да ведь он бы мне просто немножечко помог и все, – Ника состроила уморительную рожицу. – Согласись, голос-то все равно мой, а о нашей маленькой сделке никто бы даже и не узнал». «Но ты-то знать будешь, – Филипп не сводил с жены внимательных глаз. – Или ты считаешь себя недостаточно талантливой, чтобы попасть в Карнеги-холл самостоятельно?» «А ты думаешь я в самом деле хорошо пою?» – Ника робко подняла на мужа взгляд. «Вне всяких сомнений!» – убежденно ответил тот. «Ну тогда я даже не знаю, чего пожелать», – она потерла пальцем переносицу и тут заметила, что Филипп продолжает пристально на нее смотреть. «Что? – слегка напряглась Ника. – Что опять не так?» «Ты действительно не знаешь, что загадать? – спросил муж. – Совсем-совсем ничего?» «Нет». «А ты не думала попросить у джинна, скажем, чтобы у меня выздоровела спина?» «Хм, – Ника не сразу нашлась, что ответить. – А какие проблемы-то? Возьми да попроси сам» (ей было неловко признать, что она и вправду как-то об этом не подумала, все-таки мама права, она ужасная эгоистка). Филипп хотел сказать, что это же ее лампа, не его, но промолчал. В конце концов, может, здравое зерно в словах жены есть, и джинн не обязан исполнять желания, связанные с другим, пусть даже и близким тебе человеком.
***
Ах, если бы у Ники был сейчас в руках тот волшебный артефакт, она бы живо загадала очутиться рядом с Филиппом. Хотя зачем ей восточная лампа с бородатым мужиком внутри, у нее же есть фотография!
«Я сижу на остановке, – стала повторять она про себя. – Я сижу на остановке. Я…».
Внезапно перед ней как в тумане выросла автобусная остановка. От неожиданности Ника даже вскрикнула и протерла глаза. Туман рассеялся, но остановка никуда не исчезла.
Позади нее виднелись горы, окутанные розоватой дымкой: над пустыней занималось утро. Ника уж было обрадовалась, как легко, оказывается, было сюда попасть, но тут заметила на остановке вывеску на арабском, обозначавшую, видимо, название населенного пункта. «Где это я?» – удивилась она и поискала глазами светофор. Светофора не было.
Вдали показалась фигура, закутанная в черное покрывало с головы до пят, рядом с ней семенил мальчик лет семи. Ника кинулась им навстречу. «Эй! – замахала она рукой. – Хэллоу! Ду ю спик инглиш?» Фигура в черном испуганно шарахнулась от нее, зато мальчишка не растерялся, быстро нагнулся, поднял камень с земли и запулил им в Нику.
- Ай! – она схватилась за ногу. – Ты чего? Больно же!
И – проснулась. «Ну до чего ж реалистичный сон! – подумала она с изумлением и зажгла свет. – Будто взаправду булыжником прилетело». Она задрала пижамную штанину и обомлела – выше колена расплывался огромный синяк. «Не поняла, – пробормотала Ника, – это вообще как? А если б он мне в голову попал? Вот же маленький засранец!»
Нет, с одной стороны, конечно, отрадно, что фокус с перемещением физических тел во сне удался, но с другой, после инцидента с воинственным арабчонком Нике стало как-то не по себе, а вдруг она опять попадет куда-нибудь не туда?
И такое действительно с ней потом случалось. То она обнаруживала себя среди африканцев с откровенным любопытством глазеющих на белую незнакомку, неведомо как залетевшую в их края, то остановка была не бетонная, а из металла, то смущал ландшафт – форма горной гряды существенно отличалась от острых пиков, что круто устремлялись вверх на подаренной другом фотографии. Но чаще всего ей просто снилась всякая ерунда.
Филипп больше не звонил, и Ника даже не знала, что с ним, жив ли он или его давно убили какие-нибудь бродяги, а может, арестовала полиция и бросила в тюрьму – у мужа ведь с собой не было ни денег, ни документов.
Эти невеселые думы навели ее на мысль, что было бы неплохо подстраховаться. Когда-то в детстве мама рассказывала, как отправляясь на юг, она зашивала деньги в трусы – чтобы не украли. Ника тут же соорудила с изнаночной стороны пижамы карман, куда спрятала пару сотен баксов – мало ли, пригодятся. Потом подумала и сунула в маленькую поясную сумку кредитку и загранпаспорта – свой и мужа, и каждый раз стала надевать эту сумку на ночь. Спать, понятное дело, с ней было неудобно, но того требовали обстоятельства.
К слову, исчезновение Филиппа беспокоило не только Нику. У родителей, работодателей и друзей, которые привыкли всегда видеть их вместе, за исключением тех дней, когда Ника уезжала на гастроли, оно тоже вызывало вопросы.
Ника боялась, что рано или поздно кто-нибудь из них может забить тревогу и сообщить в полицию, а этим дюжим парням вряд ли удастся что-либо объяснить, да и кто ей поверит. Поэтому она стала всем говорить, что муж, скрываясь от мобилизации, уехал за границу. В каком-то смысле так оно и было – в те дни немало молодежи удрало из страны чуть ли не в тапках.
***
Однажды Ника перенеслась во сне в пустыню, которая показалась ей знакомой.
Остановка тоже вроде бы была та, по крайней мере, надписи «fuck» на стенах имелись в большом количестве. И светофор был, и перекресток, и даже таксофон. Ника вспомнила про заначку, поискала под крышей, но не нашла. Ничего удивительного, за столько времени ее могли обнаружить и украсть. Ника погладила тайный кармашек на пижаме и похвалила себя за предусмотрительность. Осталось дождаться автобуса. Тот опаздывал.
Когда же он, наконец, пришел, то оказался не желтым, а синим. И за рулем сидел не индеец, а мексиканец, притом молодой, с кучерявой шевелюрой, бакенбардами и усами. «Хола!» – широко улыбнулся он, обнажив тридцать два превосходных крепких зуба, и махнул рукой, мол, давай, садись!
Ника несколько секунд помялась в нерешительности. Вообще-то, если так разобраться, старый автобус мог сломаться в пути, у него мог отвалиться кардан или перегореть мотор. Автобус могли перекрасить и даже заменить другим. Водитель тоже мог, к примеру, заболеть и попросить выйти в рейс напарника. Главное, все остальное-то совпадает!
«Это Техас? – на всякий случай спросила она. – Чиуауа-дезерт?» «Но, но! – шофер яростно замотал башкой. – Мексика! Сонора!»
Ну, я хотя бы уже близко, подумала Ника. Можно, наверное, даже сесть в автобус и доехать до границы, а там уж как повезет. Но, во-первых, она не знала, куда идет этот автобус, а во-вторых, неизвестно, где потом искать мужа – мексиканский водитель, похоже, данной информацией не располагал, а рисковать ей не хотелось.
Тем временем дверцы синего автобуса схлопнулись и он уехал, напоследок обдав Нику облачком бензиновой гари. А в следующее мгновенье она пришла в себя.
За окном шелестел первый весенний дождь, временами где-то поблизости сверкали молнии и громыхал гром, отчего по фотографии на стене пробегали таинственные золотые сполохи. Ника лежала и с тоской размышляла о том, что прошло уже полгода с той самой ночи, как Филипп ее покинул, а она по-прежнему здесь одна и не знает, когда они встретятся и встретятся ли. Шорох дождя завораживал, убаюкивал, погружал в транс. Внезапно Нику вывел из оцепенения, в которое она незаметно для себя впала, особенно грозный раскат грома. На миг ее ослепила яркая вспышка, а следом послышался нарастающий гул, как будто на дом надвигалась гигантская океанская волна. От страха Ника зажмурилась, а когда разлепила веки, она уже сидела на автобусной остановке. «Куда это опять меня занесло?» – недоверчиво покосилась она на серую шероховатую стену, но, заметив накарябанную гвоздем надпись, вспомнила, что где-то ее уже видела. Ловко забравшись на деревянную скамью, она нащупала под крышей какое-то углубление, откуда выудила сложенную пополам двадцатку. Вот это да! Ника спрыгнула наземь, отряхнула от пыли руки и огляделась. Дорога, перекресток, таксофон – все на месте, вдали даже виднелись упомянутые мужем закусочная и мотель. Так, а светофор? Ага, вот он! И свет зеленый. Ника закатала штаны – было довольно жарко, и вышла из остановочной тени, подставив солнечным лучам лицо – после долгой зимы и весенней слякоти она так соскучилась по южным запахам и теплу.
Не прошло и пяти минут, как показался желтый автобус, а когда Ника увидела за рулем грузного старого индейца в красно-синей клетчатой рубахе, у нее отпали последние сомнения – это был ОН.
«Тэксэс?» – больше для проформы поинтересовалась Ника. Индеец молча и с достоинством кивнул.
Она протянула ему двадцать баксов, тот пошарил в бардачке и отсчитал сдачу.
«Ду ю ноу май хазбанд Фил?» – испытующе взглянула на него Ника. Индеец ничего на это не ответил, лишь незаметно улыбнулся уголками рта, но по этому едва уловимому движению, а также по лукавой искорке, промелькнувшей в его глазах, Ника догадалась – знает и с видимым облегчением плюхнулась в нагретое солнцем кресло.
Когда через три дня родители, обеспокоенные тем, что Ника не отвечает на звонки и не появляется в театре, вскрыли дверь, то не обнаружили в квартире ни дочери, ни ее мужа.
Постель была не заправлена, одежда и вещи – нетронуты. Что до снимка на стене, изображавшего горчичного цвета горы и автобусную остановку с сидящей на ней странной парочкой (оба – парень и девушка были одеты в одинаковые пестрые пижамы), то присутствующие не обратили на это внимания. Подумаешь, какая-то цветная фотография! Их больше интересовало, куда пропали их близкие – Ника и Филипп. А то, что снимок окружен слабым радужным ореолом – никто из них этого даже не заметил.
Автор: Наталия Хабибуллина
Источник: https://litclubbs.ru/writers/7771-fotografija-na-stene.html
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также:
