Абсолютная тишина – предвестник неприятностей. Затихли в лесу птицы – жди грозу. Не слышно детского шума – пора бежать спасать имущество. Притихли враги – выводи отряды на границу. Именно в такой на миг возникшей в родовом зале тишине и родился единственный сын египтологов Игоря и Марины.
Еще в институте их объединила страсть к изучению древней цивилизации. Они с азартом учили язык, рисовали иероглифы и ездили по стране на раскопки, разыскивая следы египтян, защитили диссертацию. Были и в Египте, поразили своими знаниями маститых ученых и получили в подарок меня – девочку-котенка саванну. Марина была очень довольна – она давно присматривала себе экзотическую кошку. Внимательно рассмотрев подарок, повернулась к супругу:
- Посмотри, какая красавица! А какие стрелочки ровные – я такие целый год училась рисовать. И смотрит с каким достоинством. Она настоящая правительница Египта! Клеопатра, Клео…
Я положила лапу на ее руку и опустила голову. Мне понравилось имя. Как ни странно, Марина поняла меня, и мое имя было торжественно объявлено всем.
По прибытии домой выяснилось, что пару ожидает долгожданное прибавление в семействе. Они единодушно решили, что чудо произошло исключительно благодаря мне. Учитывая связанные с Клеопатрой имена, назвали сына Марком. Я пыталась возражать, но кто же прислушается к кошке, пока не случатся неприятности. И они не заставили себя ждать.
Разумеется, единственному отпрыску уделялось все внимание родителей, Марина больше не замечала меня. Он рано начал ходить и говорить. Сидел за общим столом и правильно пользовался столовыми приборами уже в два года. Радовал родственников чистой речью и выученными стихами. Остальное время он проводил в одиночестве и полной тишине. Когда Марку исполнилось три года, Марина смогла взять еще год отпуска без содержания, но потом была вынуждена вернуться на работу в институт, а малыша отправили в детский сад.
В первый же день воспитатель Ирина Николаевна встретила родителей неприятным известием: на прогулке Марк пытался организовать игру, но дети были заняты новыми игрушками и отказались. Тогда он начал отнимать и ломать игрушки, чтобы дети пошли с ним. Ирина Николаевна попыталась прервать акт вандализма, но получила горсть песка в лицо и отповедь, что взрослые не должны вмешиваться в дела детей, раз уж не смогли заставить детей его слушаться. Весь оставшийся день он просидел на стуле, отказываясь есть и спать, если дети не начнут играть в его игры или не воцарится тишина.
Дома Марк заявил, что в детский сад больше не пойдет, поскольку дети не могут оценить его превосходства. Родители пытались объяснить, что это дома для родителей он самый лучший, а в садике равный среди равных. Безрезультатно. Весь вечер и вся ночь были потрачены на поиск няни для строптивого малыша.
Первая дама пришла на следующий день, во вторник. Дома Марк вел себя прилично, а на прогулке убежал и спрятался за плохо закрытой дверью водонапорной будки. Но сквозняк захлопнул дверь, обратив выходку против малыша. Я наблюдала за происходящим с подоконника четвертого этажа, но сделать ничего не могла. Няня позвонила родителям и побежала домой пить успокоительные капли. Через полчаса приехал отец. Я ждала его в коридоре со своей шлейкой в зубах. Демонстративно рванула вниз, едва дверь открылась. Игорь гнался за мной, пытаясь схватить поводок. Таким образом мы добежали до будки, и я начала скрести дверь и громко мяукать. Марк услышал мой голос и позвал по имени. Отец помчался искать сантехника с ключами, а я сидела у двери и переговаривалась с малышом. Плачущую няню отругали и выдворили. Ребенка пожалели. Увы, я не могла объяснить, кто виноват.
В среду Марк просто не слушался. Не пошел гулять, отказался от обеда. Единственное, что я смогла сделать, не пустила хулигана на кухню, когда он пытался проникнуть туда поесть тихонько вкусного, и позвала няню. Вечером он в слезах жаловался родителям, что няня его не кормила и вообще на кухню не пускала. Оправданий женщины не услышали. Она ушла, грустно качая головой, и попрощалась только со мной.
В четверг он вел себя вполне прилично. Даже спал в тихий час и попросил после сна чай. Сидел тихо на кухне и смотрел в окно. Увидев во дворе родителей, вскочил и с громким криком опрокинул на няню полный чайник кипятка. Родителям сказал, что няня хотела вылить воду на него, но услышал, что отец собирается вызывать полицию, и попросил этого не делать – вдруг ему показалось. Сотрудники скорой помощи увезли плачущую няню в больницу.
В пятницу Марина написала заявление на увольнение, ибо напуганные женщины всего города категорически отказались приходить. В комментариях многие советовали показать мальчика специалисту. Конечно, ни к каким врачам его не повели, а в семь лет отправили в школу. На третий день директор вызвала родителей в школу. Им предложили вывести Марка на семейное обучение, иначе им придется самим отвезти мальчика к психиатру. Удивительно, но дома он вел себя спокойно, уважительно общался с родителями и охотно учился. Ежегодно сдавал итоговую аттестацию, учителя его хвалили. Дома царила абсолютная тишина: телевизор смотрели в наушниках, телефоны молча вибрировали, на окнах стояли тройные стеклопакеты.
Странности я заметила в его поведении, когда Марк увидел учебник химии. Он за месяц изучил его от корки до корки и потребовал репетитора. Пожилой преподаватель-пенсионер охотно взялся обучать мальчика. Помня выходки мальчика в детстве, я присутствовала на всех занятиях. Буквально за полгода они прошли всю школьную программу. И довольный успехами подопечного учитель не удивился просьбе заняться фармакологией – Марк сообщил, что хочет посвятить себя этому направлению науки. Теперь они изучали учебники для студентов института. А по вечерам он изучал препараты, которые принимали его возрастные родители. Он читал статьи в интернете и главы во всевозможных справочниках. Рассуждал вслух, формируя идеи. Я слушала, прикрыв глаза и навострив уши. При слове «смерть» паззл сложился.
Несколько дней я наблюдала, как на свои карманные деньги он заказывает доставку препаратов из аптеки – при получении говорил, что родители на работе и предъявлял распечатанные на принтере рецепты. Серьезный молодой человек подозрений не вызывал. Я потихоньку уносила в свой тайник на шкафу аннотации из упаковок, следила, как юный химик смешивает препараты в различных дозировках и догадывалась, что стану первым подопытным.
Рассуждал Марк всегда вслух, поэтому я знала действие приготовленных снадобий и различала их по запаху. Однажды утром я увидела в своей миске фрикадельку. Внутри обнаружилось то, что дает глубокий сон. Фрикаделька с порошком отправилась на шкаф, а я демонстративно изобразила сон на подоконнике. Парень подергал меня за ухо, за лапу, но вред причинить не рискнул – все-таки мамина любимица. Но действием остался доволен. Следующая фрикаделька предлагала сердечный приступ. Я изобразила Игоря с приступом стенокардии – Марк был в восторге. Он пересчитывал дозы на вес взрослых людей, а мне стало по-настоящему страшно, что я не успею спасти хозяев.
Мне были непонятны мотивы – родители были его единственными родственниками, они кормили и учили, потакали любым капризам. Остаться в одиночестве означало голодную смерть на улице. Но все оказалось гораздо проще: у Марины и Игоря была коллекция древностей, стоившая огромных денег. И Марк уже договорился о продаже с антикваром!
Увы, я не успела – смертельной оказалась тарелка супа. Мать с сыном бросились спасать Игоря и тарелка была забыта. Этого времени хватило, чтобы разбить ее и загнать осколок под шкаф. В ожидании бригады скорой помощи Марина в панике металась по квартире, искала документы, складывала вещи в сумку для больницы, попутно выбросила и осколки. Естественно, она не проверяла, все ли на месте.
К приезду врачей Игорь умер. Прибывшие специалисты констатировали смерть и вызвали полицию. Марк закрылся в комнате, Марина плакала в кресле, врач заполнял документы. Я прыгнула на шкаф и сбросила листочки с описанием лекарств. Они упали к ногам врача. Он нахмурился и начал спрашивать об имеющихся в доме лекарствах. Марина растерянно разводила руками – половину она никогда не видела. Приехавшей полиции достались фрикадельки, осколок тарелки и немного порошка в ящике стола парня. Игоря увезли на судебную экспертизу, а Марка арестовали.
В течение суток Марина почти все время спала после сделанных инъекций. А на следующий день принялась за уборку. В комнате сына она обнаружила под матрасом тетради с записями и образцами смертельных смесей. Там были и описания проведенных надо мной опытов. В глазах Марины светилось безумие:
- Из-за тебя мой мальчик в тюрьме! Ну почему он тебя не убил – никто бы не понял, от чего Игорь умер!
Я с ужасом поняла, что мать и сын были в сговоре: она хотела красивой и богатой жизни, но отец категорически отказывался продавать коллекцию. Вот и воспользовалась болезненным интересом сына к химии. Не представляю, что бы со мной было, но меня спас визит полиции – они пришли с постановлением на обыск и понятыми. В суматохе я выскочила за дверь и поднялась этажом выше. Там обитала пожилая соседка, у которой был конфликт с Мариной – она уговаривала показать Марка врачу, а Марина считала, что это зависть одинокой старухи.
Галина Григорьевна услышала, как я скребусь в дверь. Она выглянула на лестничную площадку:
- Иди в дом. Я узнаю, что происходит и расскажу.
Чуть позже Галина Григорьевна сидела на кухне с подругой Анной Петровной за чаем и рассказывала, глядя в основном на меня, как Марина плакала и громко кричала, что это все из-за заколдованной кошки: забеременела, хотя не хотела детей, ребенок родился больным и не давал возможности работать. Муж не хотел продавать коллекцию, а им приходилось жить на его маленькую преподавательскую зарплату. И в завершении сказала полиции, что Клеопатра была в курсе опытов сына и выдала их полиции. После этого утверждения Марина отправилась в больницу для душевнобольных, где позже к ней присоединился Марк.
Они пробыли там пять лет, но их возвращение я не увидела: моя жизнь угасла в объятиях любящей меня женщины под доносящийся с улицы шум и бормотание телевизора. И никакой тишины.