Лысый меряет шагами мрачную комнату. Одиннадцать туда, девять направо, и снова одиннадцать. Все давно разошлись, в самодельном очаге из камней догорает последнее полено. Становится холодно и мрачно, точь в точь как на его душе. Словно кошку дохлую проглотил.
Разве он не догадывался, что она врет? Что между ней и этим крутым что-то есть. Один взгляд той ночью был красноречивей всех слов. Парень явно приревновал ее к Лысому. Готов был убить за нее. Разве он не видел? Разве не понимал?
Но одно дело догадываться, другое получить подтверждение, да еще публично. Ден при всех рассказал, что телка того кабана, что отделал его, была у них в берлоге, и приводил ее ни кто иной, как сам Лысый. А телочка то двойной агент оказалась. И там, и там успевает.
Лысый готов был провалиться под бетонный пол. Размозжить кулаком кирпичную стену и упаковать туда голову Дена. Хотя он, по сути, ни в чем не виноват. Просто сделал правду слишком очевидной. Кому нужна эта чертова правда? Что теперь делать с ней? Пойти к Миле и задать все вопросы ей в лицо? Хорошо, если соврет. А если нет?
Его тянет к этой девочке как магнитом. Что-то в ней откликается в нем. Бесстрашие, уверенность, нежелание жить по правилам. Она хочет большего, он тоже. Они могли бы идти вместе, но она выбрала все и сразу, здесь и сейчас.
Он останавливается, бьет кулаком в стену со всей дури. Кирпичная крошка разлетается в разные стороны. Он тоже может здесь и сейчас. Он сильный, ловкий, метко стреляет. Армия научила многому. А еще научила быть порядочным, но в жизни это почему-то не ценится.
Деньги решают. У кого деньги, тот и прав. У того тачки, лучшие девчонки, кабаки.
Он сдвигает шапку на затылок, сжимает голову руками, словно так мысли побегут быстрее. Без толку. Злость, разочарование, обида...
Краем уха улавливает скрип деревянного настила, ведущего ко входу вместо ступенек. Напряженно всматривается в темноту. Кого это черти несут?
Лязгает железная дверь, осторожные шаги по бетонному полу. Лысый подбирает с пола кирпич и прячется за угол. Жаль, что огонь почти погас и он ничего не может почти ничего рассмотреть в темноте.
Шаги приближаются. Он поднимает кирпич над головой, готовый первым нанести удар. Злость внутри ищет выход, он даже немного рад, что кто-то забрался в их дом.
Порыв ветра через неплотно приколоченные на окне доски раздувает пламя.
-Дэн? Ты что здесь? Ушел ведь, - разочарованно тянет Лысый, отбрасывая тяжелый камень.
-Лысый? А я думал у меня сотрясение и глюки, что кто-то ходит. Чего, костер потух? Дубак какой! Я решил тут отлежаться. Мамка на смене, батя пьяный дома куролесит. А мне сегодня не до него. В башке гудит все, как в трубе. Даже хорошо, что ты тут. Перетереть надо. Я вот думаю что.. отомстить надо и быку этому залетному, и телке. Ей особенно. Из-за нее весь беспрелео начался. Не бегала бы по гаражам..
-Как отомстить?
-Не знаю, ты голова, ты и думай. Тем более она тебя считай кинула, с другим спуталась. Рожу начистить точно надо, я так считаю.
-Знаешь что? - задумчиво бормочет Лысый.
-Что?
-Я когда твою рожу вижу, тоже еле сдерживаюсь, чтоб не вмазать, - зло бросает Димка и идет к выходу, - сам решу, как быть и что с ними делать. Особенно с ней. Понял?
Уже на улице понимает, что оставил шапку в доме. Видимо свалилась с головы. Но возвращаться не хочется.
Идет в сторону дома Милы, пытаясь в голове составить разговор. Но слова не собираются в предложения. Мешает одна и та же мысль: кого бы она выбрала, если б он мог дать ей то же, что и тот.
Не дойдя до угла дома несколько шагов, резко разворачивается в обратную сторону. Мужики должны решать вопросы между собой. И он будет решать вопрос с тем парнем. Слова "ищи меня в Альфе" врезались в память. Пусть победит сильнейший. Хотя в глубине души терзает сомнение, точно сильнейший он. Но по другому не получится, он себя уважать не будет, не говоря уже о пацанах.
Поднимает воротник и шагает в сторону автобусной остановки. До "Альфы" четыре остановки. В кармане немного денег и шоколадка для нее. Крутит в руках квадратик в золотистом фантике, потом резко разрывает обертку и засовывает в рот чуть не половину сразу. Пан или пропал, назад пути нет!
Она отдаёт пару купюр, из тех, что в кармане, вылезает из фуры и со всех ног бежит с остановки на свет фонаря за домом. Повезло, что добрый водитель ехал в их сторону. Почему то кажется, что сейчас она добежит, а джип на своём обычном месте. Ждет ее. Пусть сердится, пусть ругается, только пусть приедет.
С замиранием сердца вылетает из темноты и ... ничего. Холодный свет фонарь освещает заснеженный асфальт без следов протектора.
Она садится на корточки под фонарем, обнимает колени руками и беззвучно плачет. Что она натворила? Зачем? Хотела что-то доказать? Показать, какая она крутая? Господи, как же можно быть такой идиоткой? Сбылось мамино предсказание, что ее дурь ей же самой и аукнется. С чего вообще пришла в голову идея швырять шубу в снег?
- Пожалуйста, пожалуйста, только приедь! Если Катька найдет тебя первым, то не сложно догадаться, в каких красках она все представит, - шепчет она замерзшими губами в звездное небо, заклиная то ли полную безразличную луну, то ли того, кто парит над всеми и решает судьбы одним взмахом крыла, - я клянусь, что буду думать, прежде, чем делать. Только приедь! Никогда тебя не обижу, не попрекну!
Осознание собственной вины даже не дает как следует расплакаться. Глупо реветь от обиды на себя. Обычно она всегда находила виноватых. Но сегодня все слишком очевидно. Она увлеклась, заигралась. А плата оказалась слишком высока.
Спустя пару часов она уже не чувствует ни рук, ни ног. Надежды, что он приедет, тоже больше нет. Ничего нет. Пустота. На негнущихся ногах она поднимется по ступенькам на третий этаж, нажимает на звонок и держит, пока дверь не распахивается. На лице матери облегчение смешанное с негодованием, близким к истерике. Звонкая пощёчина разрезает тишину.
-Ты знаешь сколько времени? Привязывать тебя что ли?
Она молча зажимает ладонью горящую щеку. Снимает ботинки и идёт к себе в комнату прямо в куртке.
-Где ты была? Где? Чьи вещи? Я не выдержу этого!
Она с трудом поворачивает голову на звук материного голоса:
-Ты правда хочешь знать?
-Нет, поговорить решила в три часа ночи.
-На разборке. Жбан в могиле, я прострелила ему ногу. У Савы общий сбор в кафе на заправке, все напились, пришлось добираться на дальнобоее. Катька тоже с братвой. Куртка Жука. Бабки тоже его, можешь тратить, - она достает из одного кармана скомканные купюры и бросает на тумбочку у входа, - довольна? Еще вопросы? И не смей больше поднимать на меня руку, ты этим ничего не решишь.
Мать медленно прислоняется к дверце шкафа, на которой висит чудовищный кроличий полушубок, местами уже знатно полысевший.
