В интернете нашел фотографию. Если этого пса состарить лет на сорок, получится Бурухтан.
В пятьдесят лет жизнь только начинается, но стремительно пролетает - не так, как в десять лет.
Мерзнут руки, мерзнут ноги,
Очень мерзнет голова.
И от жуткого мороза
Могут вылезти глаза.
Отвалиться могут пальцы
На застуженных ногах,
И окажутся вдруг уши
На заснеженных руках.
Вот такие слова четырнадцать лет назад я повторял каждое утро в течение трех месяцев.
Зима была морозная и снежная.
Зима в этом 2024 году стремится повторить тот фурор, но,боюсь, это ей не удастся.
Почти до конца декабря 2009 года я сидел в теплом кабинете, замдиректорствовал, выпивал за день по десять кружек растворимого кофе «Нескафе» и не понимал, что такое холод.
25 декабря уволился и отправился на вольные хлеба — Стройка меня манила.
СНЕГ.
Декабрь был снежным и умеренно морозным. Однажды выпал снег, и я попросил тракториста расчистить дорожку от главной дороги к дому. Он расчистил. После этого я быстренько купил небольшой бензиновый снегоуборщик MTD. Цена снегоуборщика равнялась сумме цен за шесть расчисток трактором, но не это главное. Главное,что трактор, расчищая дорогу, завалил ворота снегом. Высота плотного снега оказалась больше метра, и теперь это всё надо было разгребать вручную. Почти четыре часа времени я посвятил этому благородному занятию.
С помощью снегоуборщика, даже после сильного снегопада, я прочищал всю дорожку за два часа.
А снегопады всю зиму были нешуточные. Просыпаешься утром, выходишь на улицу, а снег выше колена. Деревня, в которой находились «вольные хлеба», располагалась в километре от асфальтовой дороги. Обычно грунтовую дорогу от деревни до асфальта чистил местный тракторист. У него был трактор «Беларусь». Но после одного из снегопадов трактор не смог справиться с массой снега, он буксовал на месте. Снега было больше, чем по пояс, и даже пешком выбраться из снежного плена было невозможно. Через три дня после снегопада пришел мощный грейдер и расчистил путь.
В общем, снега было очень, очень много. Раз в месяц приходилось залезать на крышу и скидывать его вниз. Чистил снег и с теплиц. Они был размером шесть на шесть метров с двускатной крышей. Угол наклона крыши был небольшой.
Но все же в середине марта я недосмотрел. С одного парника не скинул снег. Поехал в Питер к отцу.
Город был завален снегом. Отвалы вдоль улиц и проспектов достигали человеческого роста. И на это снежное великолепие сыпал мелкий-мелкий дождик.
В то время был расцвет пивной торговли. «Пиво пенное, Пиво Балтика...» - песня «Дюны» неслась отовсюду, а по городу было настроено большое количество огромных шатров, в которых продавалось и распивалось пиво. Основой шатров служил металлический каркас из довольно толстого профиля. На каркас натягивалась ткань. Шатры, которые попались мне на пути, еще смогли вынести снеговую нагрузку, но проливку дождем они не перенесли. Ткань была прорвана, а металлический профиль был скручен и согнут неведомым великаном.
Вечером я вернулся домой, и в сумраке мне показалось, что в огороде что-то не так, но идти по пояс в пропитанном водой снегу совершенно не хотелось, и я оставил экскурсию на утро.
Утром открылась безрадостная картина. Как я уже писал, теплица размером шесть на шесть метров. Каркас деревянный, стойки из бруса десять на десять сантиметров связаны доской пять на пятнадцать сантиметров. Коньковая доска такая же. Каркас был обтянут армированной пленкой. Произошла та же история, что и шатрами. Дождь пропитал снег водой, каркас не выдержал вес, доски в некоторых местах проломились, а стойки просто упали.
О снеге, вроде всё. Хотя, можно добавить, что уборка снега снегоуборщиком - тоже радость небольшая. Он сам катится, он отбрасывает снег, но если снег даже немного влажный, сопло, через который снег вылетает, забивается, и его надо чистить. Кроме того, вы практически не двигаетесь (медленно идете), а руки не шевелятся, сжимая ручку управления. При морозе больше 10 градусов промерзаешь довольно быстро. А если еще дунет ветерок...
МОРОЗ.
Дом.
Дом я спроектировал большой, но допустил множество ошибок. Летом и даже ранней осенью в нем было прекрасно, а для зимы он оказался не приспособлен. Зал высотой в два этажа, спальня и кухня, гараж на первом этаже и четыре спальни на втором, прогреть одной печкой невозможно. Двадцать восемь деревянных окон, изготовленных по заказу, железные двери (от воров) и вторые деревянные продувались даже слабым ветерком.
Соответственно, вода и туалет на улице, канализации не было. Баня - отдельно стоящее здание.
В январе и феврале морозы стояли основательные. Днем за 25 градусов, ночью доходило до 39. Обычно, я возвращался с работы (с вольных хлебов) в четверг. В доме было минус пятнадцать. Я закрывал откатную дверь на кухню, включал тепловентилятор и затапливал печь. За час температура поднималась до нуля. После шел к скважине и набирал воду — у нас вода из скважины идёт самоизливом. Через час температура поднималась до десяти градусов тепла, и можно было приоткрыть дверь в зал.
Спальня находилась на втором этаже. Верх печки и труба проходили сквозь пол и потолок спальни, нагревая воздух до приемлемых значений - +15 градусов. Дополнительный нагрев обеспечивал электрический теплообогреватель.
Вечером в пятницу приезжала жена. С понедельника по четверг она жила в городской квартире и ездила на работу, а в пятницу после работы- ко мне. После наших автомобильных аварий она ездила на электричке.
Еда.
Жена привозила продукты. Привозила столько, сколько может принести в двух руках женщина. Благо, картошка и морковка хранились в погребе. Остальное - из магазина в Питере.
Продуктов должно было хватить на неделю. Нам с ней на выходные и мне на неделю.
В выходные варились супы, борщи, картошки, макарошки и прочие каши. Жарились котлеты и рыбы. Все,что не съедалось, складывалось и наливалось в контейнеры, которые я забирал «на вольные хлеба». Чуть-чуть оставлялось в холодильнике на четверг. Всю неделю холодильник был самым теплым местом в доме и, вероятно, работая, обеспечивал минус пятнадцать в доме при минус тридцати девяти за бортом.
ВНИМАНИЕ! Для худеющих!
Вот в это время у меня появилась и сохранялась несколько лет привычка разогревать приготовленную пищу не на сливочном или растительных маслах (как я делал это всегда), а на воде. Супы, конечно, оно понятно — перелил в кастрюлю и разогрел. А картошку, вермишель или вареные крупы вываливаешь на сковороду, наливаешь кипяток, сверху котлету, закрываешь крышкой и греешь.
Вкус - совершенно другой.
Конечно, хлеб с маслом (а не с «Рамой») с солью или свежая капуста с подсолнечным маслом — это святое дело, но жарил я только на воде.
И заметьте, что удивительно (или нет?), постоянное нахождение на холоде и такое питание за два месяца сократили мой вес более, чем на двадцать килограммов.
При этом, я еще продолжал употреблять в неограниченных размерах растворимый кофе с сахаром и сигареты.
Последующее очень жаркое лето и работа под палящим солнцем позволили сократить вес ещё на пятнадцать килограммов.
Но вернемся в зиму.
«Вольные хлеба»/Объект.
Объект представлял собой дом из калиброванного бруса. Площадь застройки - около пятидесяти квадратных метров. Один этаж и мансарда под крышей. Вначале надо было только обшить вагонкой потолки и стены. Потом у клиента появилось желание построить кирпичную печку, а затем ещё утеплить крышу.
Как обычно, аппетит приходит во время еды.
Была одна клиентка, которой надо было построить крылечко в дом. Построили. Двухэтажное, шесть на четыре с зоной барбекю, а также с душем и туалетом на втором этаже. Но это в Сосново.
Здесь же была одна беда: в доме стояла современная металлическая печка с красивой стеклянной дверцей, которая нагревала помещение до 25 градусов только когда горели дрова. (Соответственно, туалет на улице, а вода привозная — ни колодца, ни скважины).
Дрова прогорали, и через пятнадцать минут температура падала практически до нуля.
Жить, принимать пищу и спать можно было только в одной комнате. В ней под двумя окнами стояли два электрических конвектора. Конвекторы пытались нагреть комнату, но у них это слабо получалось. Даже после того, как комнату утеплили и набили вагонку, на окнах продолжала образовываться снежная шуба.
Днем работать было очень хорошо.
У меня появился и сохраняется до сих пор стиль как одеваться зимой. Зимой я не ношу куртки, полушубки или прочую верхнюю одежду. На тело - нижнее белье с короткими «рукавами» и еще с длинными. Три пары носков: тонкие хлопчатобумажные, шерстяные и шерстяные с синтетикой. Утепленные варежки — лучше кожаные, чтобы влага не попадала внутрь. Утепленные рабочие штаны и три или четыре свитера разной толщины. Шапка и борода с усами. Надо выйти на улицу - еще один свитер надел, пришел — снял.
А вот ночью было хуже.
Спать приходилось в одежде, укрывшись шубой, с шапкой на голове. Надо было отдохнуть и выспаться, но холод не давал. При восьми градусах тепла уснуть трудно, сначала надо согреться, дрожавши.
Но потихоньку, помаленьку вагонка прибивалась, печка возводилась, дом утеплялся.
Как обычно, к завершению работы в доме стало тепло, появилась вода, но пора и честь знать.
Разумеется, без легких травм не обходилось. То руку порежешь, то по ноге электролобзиком пройдешь. Спецодежда - важная вещь. Через два года добротные утепленные кожаные перчатки спасут мне руку, когда я сдуру засуну её в ротор снегоуборочной насадки минитрактора. В тот раз меня спасли штаны.
Самое противное — это болгаркой (УШМ) пилить кирпич.
Печка была неправильной формы, и у ряда кирпичей надо было спилить угол. На глазах очки, которые покрываются красной пылью, на морде лица - маска, чтобы не глотать эту пыль, одной рукой держишь кирпич, а другой - болгарку. Диск по камню диаметром 125 мм — стальная штука, которая вращается со страшной скоростью.
Стопка кирпичей на поддоне, вокруг всё во льду, покрытом кирпичной пылью. В какой-то момент нога скользит, равновесие теряется, кирпич летит в сторону, а болгарка с вращающимся диском летит между ног. Широкие утепленные штаны наматываются на диск и останавливают его вращение. Только через секунду успеваю нажать кнопку выключения.
Транспорт.
«Вольные хлеба» находились в деревне Каргалозы Волосовского райна Ленинградской области. Вроде, недалеко — 60 километров, но в тот год это был нелегкий путь.
Выходишь из дома. На улице -за тридцать мороза. Двадцать минут до автобуса. Ожидание. Придёт, не придёт. Из-за снегопадов и морозов автобусы часто опаздывали, а надо вовремя доехать до автовокзала в Гатчине, откуда идет автобус в Волосово. Доехать до Калитино и ещё одна пересадка. Если всё хорошо, часов за пять доберешься. Автобусы опаздывали, отменялись или ломались в пути. Это всё на морозе. В салоне автобуса, может быть, была нулевая температура, но навряд ли. Иногда проще было пройти километров пять-десять пешком, чем ждать автобус.
Путь домой проходил аналогично. Но если поездка туда раза три переносилась на другой день, то обратно надо было выбраться любой ценой.
БУРУХТАН.
В последних числах января я, как обычно, возвращался домой. Вышел в ледяную ночь из автобуса и шел по узкой тропинке вдоль дороги. Несмотря на мороз снег летел крупными хлопьями, а ветер подвывал по-волчьи. И вдруг из этой снежной мглы передо мной появился пес.
Пес был большого роста и крупный — широкий. Голова находилась на уровне моего пояса.
Шерсть черно-серая, но была видна седина и кое-где рыжинка. Он был старый, очень старый. Ошейника не было. Пес стоял и смотрел на меня. Испуга я не ощущал, но что делать, не знал. Как его обойти? Пес постоял, поднял голову и вздохнул.
Ух-х-х.
Это сейчас я на равных разговариваю с курами, ежиками, аистами, чайками, собаками, кошками и прочими крысками. Тогда я заговорил так с собакой первый раз.
-Здравствуй. Ты куда?
Пес опять вздохнул и замотал головой.
Ветер и снег усиливались, мороз тоже не отступал. Надо было двигаться. Я нащупал в кармане леденец и протянул псу. Он понюхал, но брать не стал.
-У меня больше ничего нет. Только дома.
Пес вздохнул и прошел рядом со мной, не касаясь, мне за спину. Я двинулся вперед. За спиной послышался вздох и какое-то бурчание.
Я оглянулся, пес шел за мной.
-Ты потерялся или тебя бросили?
Бурчание.
-Как тебя зовут? Мухтар, а может Джек? Только не Джек.
Вздох, бурчание и вздох.
Так с бурчанием и вздохами мы добрались до дома. Ключ повернулся в замке калитки, калитка в воротах открылась и закрылась, а не осталась по обыкновению у меня в руках.
Летом всё работает хорошо, а зимой малейшая влага, попавшая в петли, превращается в камень и сливается с железом. Петля не поворачивается, а калитка, как рычаг, выламывает петлю из рамы.
Открыли дверь в дом и начали действовать по установленной традиции: сначала тепло (обогреватель, печь), потом вода, а потом еда.
Пес ходил за мной следом, вздыхал и бурчал.
-Ты что, останешься? Конечно, я тебя в такой мороз не выгоню. До понедельника можешь остаться. Как же тебя зовут? Бубнишь, бурчишь и вздыхаешь. Может Буртухан? Или Бурухтан?
Остановились на Бурухтане.
В холодильнике была каша, немного мяса и колбасы. Необходимое количество еды отложили на завтра, остальное разогрели и съели. Бурухтан ел холодное.
Поев, он потребовал его выпустить, но через пять минут вернулся.
Я постелил ему на кухне возле печки. Не пойдет же он по винтовой лестнице на второй этаж.
Но он пошел за мной. Несмотря на вздохи и солидный возраст, он преодолел лестницу и улегся на полу в спальне. Пятнадцать градусов тепла — спать можно.
Утром он пошел куда-то бродить, но к обеду вернулся.
Вечером приехала жена, и они пообщались.
На ночь в спальне он не остался. Поднялся на второй этаж, полежал и стал проситься выйти.
В спальне температура поднялась до восемнадцати градусов, и Бурухтану было жарко, он пошел спать в зал.
В понедельник жена уехала в Питер, а я на объект. Еду для Бурухтана ставили на улице. Съел ли он её, я не знаю. Он пошел провожать меня на автобус и остался на остановке.
В четверг он опять меня встретил и выходные провел у нас. Так и повелось. Проводы и встречи.
Однажды он пошел провожать жену. Дошел до платформы и хотел прыгнуть следом за ней в электричку. Она пыталась отогнать его от вагона, но в его глазах стояла такая тоска, как будто его бросают навсегда.
Потихоньку зима заканчивалась. Правда, снег в том году лежал до середины апреля, но лютая стужа уже отступила и снегопады закончились.
Перед восьмым марта я вышел из автобуса, но Бурухтан меня не встретил. В тот день я приехал рано, около двух часов. Снег переливался на ярком мартовском солнце, которое уже поднималось довольно высоко. Промерзшие за зиму металлические заборы дымились. Над ними поднимался пар от растаявших снега и изморози. Было жарко. Очень жарко. Я расстегнул шубу, развязал шарф и снял шапку. Солнце прогревало тело и радовало душу.
Градусник на доме показывал минус пятнадцать.
P.S. Бурухтана я больше не видел. Может, кто-то забрал его. Говорили, что он частенько заглядывал в деревенский магазин. Может, он нашел хозяина или хозяйку.
А может, у него хозяйка Снегурочка, и они весной растаяли в предчувствии грядущего расплавляющего все вокруг Лета.
Уже сегодня, дописывая эти строчки, решил поискать, что может значить ТАН.
Нашел следующее:
Tan [tæn] сущ. Загар, подпал
tan [tæn] гл загорать, позагорать, загореть.
tan [tæn] прил. Коричневый, РЫЖИЙ.
Может, все-таки Рыжий? Может, Джек?
P.P.S. На Объект и обратно я ездил в добротных городских ботинках с толстой подошвой.
В начале апреля я решил ботинки просушить и убрать до следующей зимы. Поставил рядом с печкой и решил поправить стельку. Стелька отвалилась и передо мной предстала удручающая картина. Подошва была сложной структуры. Если вы загляните в свой холодильник, найдете приспособление для изготовления кубиков льда. Вот такими и были подошвы моих ботинок. Емкости, разделенные на квадратные секции. И эти секции были заполнены льдом, который не растаял даже в помещении. Стельки не давали возможности теплому воздуху пробиться ко льду.
Практически всю зиму я в носках ходил по льду и жаловался, что мерзнут ноги, особенно в автобусах.