Село наше строится и хорошеет год от года. На глазах растут «за объездной» новые улицы, да и на старых - то тут, то там – идет строительство новых домов. Иной раз наглядно видно, как сменились приоритеты – стоит старый дом, в котором еще живут – и новый рядом. Разница между ними – как между землей и небом! А ведь когда-то лет сорок-пятьдесят назад эти дома, которые сейчас идут под снос – отслужили свое! – так же выигрышно «смотрелись» по сравнению с теми небольшими избушками, которым они пришли на смену в середине-конце шестидесятых и начале семидесятых годов. Они – эти новые дома – крытые уже не тесом или лубком, а железом и шифером, с обшитыми крашеными стенами, с большими верандами, с карнизами и фронтонами, с резными наличниками, почти все стандартного размера «шесть на восемь» - на ближайшие двадцать лет стали определять облик нашего села, были эталоном, стандартом, когда казалось, что сельский дом только таким и может быть, что лучше этого ничего придумать и построить нельзя, что он отвечает всем требованиям современности – и большой, и красивый, и удобный, и теплый. Да он и был таким в глазах людей того поколения, которое выросло в избах «четыре на пять» или «пять на шесть», вместо веранды у которых были, в лучшем случае, сени да чулан, а теснота в доме казалась вполне естественной. А тут – такие хоромы!
Как же шло тогда строительство таких домов, в чем было отличие или сходство с нынешними, какие были общие для того времени технологические приемы в строительном деле, как дорого это обходилось в деньгах, каким социальным группам было по силам новое строительство, из каких материалов строили и насколько они были доступны? Вот об этом сейчас и порассуждаем – тема довольно интересная. Её автор слегка уже затронул в очерке «Как менялся облик села» («Мишкинские рассказы», первый том), но там это было сделано коротко, а между тем вопрос этот - в каких условиях жили наши отцы-деды-прадеды здесь, в нашем селе, восемьдесят или пятьдесят лет назад, каким трудом доставалось им строительство домов для своих семей – заслуживает более глубокого изучения.
Если взять сегодняшний день, то, как сейчас строят дома – на виду у всех. Современный дом сейчас в нашем селе – очень большой, полностью из покупных стройматериалов, работы ведут, в основном, нанятые профессиональные строители, материалы, из которого сделан дом, различны – и брус, и кирпич, и стеноблок, и каркасные стены тоже уже не редкость, отопление тоже может быть разным, а водопровод с канализацией дело уже давно обыденное. Объединяет все эти дома одно – строительство очень дорого обходится, если нет хороших доходов, то и браться за строительство такого дома вряд ли возможно. Есть, конечно, исключения, когда строят небольшой дом со скромной отделкой – но это уже люди в возрасте, дети у которых уже отделились, а «старикам» много площади не надо, было бы тепло, да все «удобства» под боком. Такой дом обходится дешевле, конечно. Но основную массу застройки определяют всё же относительно молодые люди, у которых запросы сейчас высоки. Многие из них пожалеют впоследствии о том, что «завернули» лишнего со строительством дома – это когда дети вырастут, уедут, когда доходы с возрастом снизятся – а дом надо отапливать, освещать, убирать, ремонтировать то одно, то другое, а если еще есть и второй этаж, да туда еще лестница крутая, да, не дай бог, с неё еще и упасть можно... Вопрос философский, с одной стороны и пожить хочется «по-человечески», «не хуже людей», да и возможности сейчас вроде бы есть - так почему бы и не отгрохать хоромы повыше, чем у соседа? С другой стороны – а зачем? Ведь придет – а оно обязательно придет! – время, когда содержание такого дома станет в тягость, а обслуживание его превратится в обузу. С третьей стороны – а что ж теперь, и не жить так, как хочется, на тридцать лет вперед думать да рассчитывать? Премудрым пескарем всё считать да прикидывать? Что там впереди будет, что не будет – живи сейчас, получай удовольствие и радость сегодня. А уж радости от построенного дома человеку, конечно, много. Это победа из побед – построенный для семьи дом. Всегда так было, во все времена...
Предшественником нынешних, строящихся сейчас домов, начало которым положено только уже в этом веке – были дома, о которых пойдет речь в этом рассказе. Их время пришлось на середину-конец шестидесятых, все семидесятые и начало-середину восьмидесятых годов прошлого века. В отличие от сегодняшних разнообразных и по размеру, и по материалам домов – те разнообразием не отличались, строились, как по единому шаблону, расходились только в совсем незначительных деталях. Вот всё сейчас и разберем по порядку...
Дома, построенные в Мишкино в те годы – с конца шестидесятых – были такими. Это всегда был дом средними размерами шесть на восемь метров, с рубленными (не брусовыми!) стенами, на дубовых стойках вместо фундамента, обшитый снаружи и оштукатуренный изнутри, с полами из крашеных толстых досок ничем более не покрытых, с дощаным крашеным или оштукатуренным потолком (новая тенденция, до этого и стены редко оштукатуривали), с большой, высокой, остекленной верандой во всю длину одной из сторон дома, имеющей, как правило, еще и чулан, с подполом подо всей площадью дома, с двускатной крышей (четырехскатные встречались, но редко), материалом для кровли служил либо шифер, который в эти годы уже появился, либо листовое железо (более редкий вариант). Полностью в эти годы перестали крыть дома тёсом (строганой доской), лубок же давно уже не использовался, хотя на старых постройках продержался в селе до начала семидесятых. Отопление в таких домах было, естественно, только печное, причем печей нередко было две – большая русская печь и маленькая круглая, обшитая металлическим листом, «голландка». Комнат было тоже две – спальня и «зал». Ну, и маленькая кухня с «прихожей». Комнаты разделялись только дощаной крашенной перегородкой. Окна имели вторые рамы, на лето их снимали, в первых же рамах в половине окон обязательно были створки на шарнирах, позволяющие в хорошую погоду держать окна открытыми. Потолок, как и пол, был однослойным, дощаным, для теплоизоляции сверху имел земляную засыпку. Вот такая конструкция. Были вариации, конечно – кто-то строил пятистенок размером побольше, кто-то, наоборот, уменьшал размеры, но в своей основной массе строящиеся тогда дома имели именно такие размеры и конструкцию.
Начнем с размеров. Почему «шесть на восемь», а не какой-либо другой размер? Этот размер был оптимальным для того времени, когда соотношение по затратам сил, средств, времени на возведение такого дама, плюс с учетом расходов на отопление, обстановку его мебелью - вполне соответствовали ожиданиям семьи по комфортности проживания в нем. Это сейчас такой дом кажется маленьким и тесным – в сравнении с нынешними «хоромами» в сотню и более метров. Тогда сравнивали с тем, в чем жили до этого. Предыдущие же дома имели размер гораздо меньше – бывало, семья проживала в домике четыре на пять метров, построенном еще в тридцатые годы – низком, с не штукатуренными стенами, с сенями из лубка. Никаких «спален» и «залов» в таких домах не было, так что те дома, что стали строить у нас с конца шестидесятых годов, воспринималось верхом уюта и комфорта. Вторая причина такого размера – материал, из которого рубили стены домов. В наших краях это осина, и хоть леса в округе тогда хватало, найти подходящий по размеру материал всегда было не так просто. Бревно в восемь метров длиной было более доступно, легче в обработке, перевозке, погрузке. Но даже и такого леса не хватало хорошего качества, поэтому считалось вполне нормальным рубить дома частью из «ситового» материала, то есть такого, где сердцевина ствола дерева уже стала подгнивать. Такое бревно после высыхания ничем не отличалось от «белой» или «красной» осины, так же «лежало» в рубленой стене дома, держало тепло за счет своей пористости даже лучше, а вот на доски или на балки со стропилами оно не годилось. Поэтому все это учитывалось, когда заготовляли лес на дом – что пойдет на сруб, что на доски, что на стропила и балки.
Вообще, материалы для строительства такого дома были полностью местными. Покупался только кирпич на печку, шифер или железо на кровлю, стекло для окон, ну и, конечно, материалы для электрической части. Она была проста, нужны были только однофазный счетчик, два пробковых предохранителя, три-четыре выключателя, две-три розетки, да патроны с лампочками.
Главный материал – дерево. Чтобы получить делянку, нужно было взять справку из Райплана, её давали после того, как разрешение на строительство индивидуального дома было хозяином-застройщиком получено. Валили лес в то время еще двуручными пилами, бензопила «Дружба» была мечтой любого застройщика, да вот «достать» её удавалось не всем – в свободной продаже не было. Впрочем, у лесорубов промкомбината пилы эти уже появились, их часто звали «на калым» - валить лес в частной делянке. Вывозили лесоматериал по-разному, кто как сумеет. Часто – волоком тракторами. Асфальта не было еще нигде, так что, бывало, что лес вывозили не только зимой, но и летом. В шестидесятые уже были машины с роспусками, лучшим вариантом было вывезти лес длинномером уже к месту рубки сруба, чтобы там уже его рассортировать – что пойдет на стены, что на доски, что балки и стропила, а что останется на дрова. Рубили срубы профессиональные плотники-шабашники, таких было в те годы немало. Они все где-то трудились и официально, «шабашкой» могли заниматься только по вечерам или во время выходных дней, отпусков - работы у них всегда было много. Срубы рубили на окраинах села, куда подвозили лес. Тогда с какой стороны не посмотри, везде в начале улиц стояли срубы домов, бань, сараев, грудами лежали хлысты лесоматериала, кучи щепок и коры. Рубить срубы по окраинам села не запрещалось, условием было только то, что после окончания работ надо было обязательно «прибраться» - вывезти весь оставшийся здесь мусор – щепки, кору, опил, сучки. Можно было, спросив разрешения в сельсовете, рубить сруб и прямо на улице – где позволяла её ширина до дороги.
У плотника инструмента немного – пара топоров, черта, захват-кантователь бревен, уровень да отвес. Ну и, конечно, пила. Главное – топоры, ими производятся основные работы по подготовке бревна к укладке его в сруб – ошкуривание, вырубка продольного паза, рубка угловой чаши. Топоров два - легкий «столярный» с прямым лезвием и тонким углом заточки и более основательный «плотницкий», с чуть закругленным лезвием, угол заточки которого существенно больше. У каждого из топоров – своя функция, можно сказать так, что плотницкий используется для основной работы по вырубке пазов, а столярный – для полного завершения этой работы, для самой «тонкой» отделки. А для снимания коры с бревна наряду с топорами часто использовали лопату с обрезанным «носом» и остро отточенной кромкой. Черта же нужна была для разметки вырубаемых пазов – это главный мерительный инструмент, без него бревна в срубе друг к другу не подгонишь. Черта довольно проста, выковать её из полоски металла мог любой кузнец за короткое время. Уровень, отвес – тоже вещи необходимые, но много места в сумке с инструментом не занимающие. Ну, и пила! До середины шестидесятых годов бензопил в наших краях не видели, хотя знаменитая «Дружба» стала производиться в стране еще с середины пятидесятых. Первые бензопилы появились в промкомбинате, полученные, естественно, по разнарядке министерства, сумели «достать» бензопилу и в Мишкинской восьмилетней школе – для собственных нужд в заготовке дров, затем к концу шестидесятых стали появляться бензопилы и у кое-кого из профессиональных мишкинских «шабашников». Очень облегчала она работу, очень! А ведь все пилили или двуручными или лучковыми пилами. Ширк-ширк, ширк-ширк – вот и «ширкаешь», а время идет, а силы расходуются. Бензопила «Дружба» по сравнению с ручной распиловкой бревен казалась верхом механизации, чудо-инструментом, иметь который хотел бы каждый домохозяин в Мишкино. Увы, бензопилы не в семидесятые, ни в восьмидесятые в свободном доступе так и не появились, «доставали» их для своих нужд только самые пробивные и «блатные» различными путями. Обладание бензопилой тогда являлось отличительной чертой «крепкого» хозяина, вызывало зависть и уважение тех, кто пилы не имел, к ним обращались за помощью, звали на «помочи», на «калым» (что не одно и то же, заметьте).
Рубят сруб из сырого леса, в это время легче с него снять кору (ошкурить), легче рубить пазы. С высохшего хлыста кору уже ни лопатой, ни скобелем не стешешь, придется топором помахать немало. Иногда при подготовке бревна кора с него снималась не вся, бока оставались не тронутыми, кору убирали только сверху и снизу. Это делалось, чтобы бревна не трескались при долгой стоянке сруба, когда не было уверенности, что дом будет «поднят» в близкое время.
Бригада плотников состоит из мастеров и «пособников». Задача вторых – подготовительные работы, распиловка бревен по размеру, ошкуривание, иногда часть первоначальных работ по рубке углов, вырубка простейших пазов при том условии, что бревна прямые и подгонять их друг к другу достаточно просто. Но бывают и такие бревна, что, казалось бы, никак их друг к другу не подгонишь – гнутые, крученные, с резкими изгибами. Но хорошему плотнику это всё нипочем, черта да топор – вот его помощники к умелым рукам. Бревна ложатся одно на другое как влитые! В каждой паре бревен есть еще и короткие пазы с входящими в них с сопредельного бревна выступами, чтобы бревна в срубе не смещались вдоль ряда. Еще надо учесть и то, что диаметр бревна уменьшается от комля к вершине, поэтому, чтобы стены сруба были одинаковой высоты, бревна надо из ряда в ряд чередовать, учитывая разницу в толщине. В общем, много чего надо учесть, чтобы из разношерстных кривоватых (а осина не стройная сосна или ель, она редко, как струна вытянутая бывает) бревен получились ровные прямые одинаковой высоты стены будущего дома.
Когда нанимают мастера рубить сруб (дома, бани, сарая), обговаривают все условия сразу, чтобы потом не было взаимных обид. Решается вопрос об оплате, это главное, решается, сколько человек будет работать, сколько времени, сколько раз в день надо людей «кормить», в какое время и где – дома у хозяина или на площадке, где идут работы. Обговаривается даже то, сколько работники за весь «трудовой процесс» выпьют водки или самогона, а если «аппетиты» у них будут больше, то стоимость этого «лишне выпитого» потом из оплаты вычитывается. С оплатой же решали вопрос с главным плотником, выступающим «подрядчиком», а уж сколько кому в бригаде платить, он решал сам, хозяин в это не вникал. Ну и начинали. Работников хозяева старались, кстати, кормить по возможности вкусно, сытно и разнообразно. Но разница все же была – где-то хозяйка отличалась скупостью и лишнего на питание работников не потратит («и так дорого за работу взяли!»), где то доходы у семьи не позволяют. Если работники недовольны питанием, так или иначе они это покажут. Раз к слову пришлось, вспомню одного из старых мастеров, работавших в нашем селе еще раньше – в пятидесятые годы. Звали его Никиша Каменев, родом он был из Новотроицкого, смолоду черт дернул участвовать в 1918 году в кулацком восстании, за что и поплатился дважды – отсидел первый срок еще в двадцатые годы, вернулся, вступил в колхоз, но в середине тридцатых, в разгар репрессий, припомнили ему старые грехи и опять он попал в лагеря – уже надолго. В пятидесятые, после возвращения, перебрался в Мишкино, работал в разных организациях то рабочим, то сторожем, пас скот, рубил и срубы. Присказка у него была такая, с неё он начинал работу, ей и заканчивал: «Эх, пирожки да шанешки - будут стены гладеньки!». Намек ясен, кормите работника хорошо, а он уж постарается. В селе всё на виду, где как кого кто кормил на работе – всё всем известно, одних хозяев осуждают за «жадность», других хвалят. Это как рекомендация на будущее, всё общественное мнение знает, всё учтет...
Лес заготовлен, вывезен на край села, плотники нанята, начинается большое дело. Для семьи на ближайшие два-три года это главное событие, куда уйдут все средства, силы и нервы. Дом! Все возбуждены, взволнованы и взрослые, и дети – и старики, если они есть (а бабушка-то уж точно была в те годы почти в каждой семье). Вообще, строительство дома можно было разделить на этапы. Заготовка леса и изготовление сруба – только первый этап, хотя очень значимый. Это масштабная работа, результаты ее видны уже сразу, как-только начинают расти ряды рубленных стен, завершат которые острые треугольники стропил. Сруб, кстати, когда рубят, целиком никогда не поднимают, делят на три-четыре части – для облегчения работы. Вот на последней уже врубают и матки под опоры потолочных досок, устанавливают подстропильные балки, вставляют в них стропила. Стропила, кстати, в те годы всегда были на пазах, старые мастера только так и делали их, и верхние концы между собой тоже были соединены «ножницами» - на одной стропилине был паз, на другой шип, концы стропилин просто вкладывались одна в другую. На нижних же концах, укрепляемых в балках, тоже были шипы, а на балках – глубокие пазы. Всё это вырубалось долотами, точно подгонялось один в один – работа тонкая. Потом, со временем, от такого отошли. В восьмидесятые годы стропила верхними концами соединяли внахлест простым боковым пазом, а нижние концы просто упирали в выступ на балке, скрепляя всё скобами. Ну, держится и так, конечно, но вот «поэтики» той, что была раньше у старых мастеров, уже не было...
В шестидесятые-семидесятые годы строительство тоже, как и сейчас, стоило немалых денег. На зарплату не построишься - нечего и мечтать. Особенно, если семья с детьми, а зарплаты «средние». Кредитов в те годы не было, но были «ссуды», которые давали не банки, а производственные организации своим работникам. Работникам, естественно, «перспективным», ответственным, в которых организация заинтересована, уверена, которые приносят ей немало пользы своим трудом. В общем, взаимная выгода прослеживалась. Эти ссуды были для многих единственной надеждой взяться за строительство дома. Причем – надо заметить! – ссуды были беспроцентными и долгосрочными. Взял 800-1000 рублей – столько же и отдал, а срок – от пяти лет и выше. Бухгалтерия вычитала из зарплаты, а вычеты эти были тем меньше, чем срок был дольше. В общем, ссуды стали большим подспорьем для застройщиков, этих денег, если строиться с умом и много чего делать своими руками, а там, где своих рук не хватает, использовать «помочи» (об этих социальных «институтах», ныне уже исчезнувших, чуть позже) – хватало на основные этапы работ. Остальное доделывали, экономя на всем, где можно (в основном, на новой одежде), а также стараясь заработать что-то сверх зарплат – выкармливанием и продажей скотины, например. Ну и в долги к родственникам залезали, годами потом расплачиваясь – это тоже бывало. В общем, к окончанию строительных работ, к заселению в новый, только что построенный дом, семья подходила полностью измотанной, выдохшейся, «разоренной» - но очень воодушевленной этим событием! Новый дом – наполовину еще не обставленный из-за отсутствия на это средств – но пахнувшей новой краской, блестевший чистыми пустыми углами, оштукатуренный, просторный, светлый – наполнял всех членов семьи такой радостью, такими положительными эмоциями подпитывал, что ни с чем другим это общее чувство сравнить было нельзя – только с рождением ребенка, наверное. Дом! Построен дом! Какое счастье, какая победа, сколько позади преодолено труда, сколько проблем, когда иной раз руки опускались, доходило даже и до отчаяния, до душевной слабости – и вот всё позади! Полная победа! Взят ещё один жизненный рубеж...
Но погодите, что-то рано начали мы эту победу праздновать. Пока еще только наметились первые вехи по дороге к ней, только еще изготовлен сруб – вон он стоит за околицей! – только еще получен земельный участок на новой улице, или взято разрешение строить новый дом на прежнем участке, только еще получена ссуда от предприятия, где трудится глава семьи – все ещё только начинается, всё еще впереди. Но лиха беда начало – а конец обязательно будет...
В шестидесятые-семидесятые годы новыми улицами, где началась новая застройка, стали продолжения улиц Яныша Ялкайна (бывшая до 1966 года Колхозной) – после улицы Матросова, а также улицы Пушкина, Матросова ниже её – до этих годов там было чистое поле. Еще позже – улица Гагарина, но на ней строились не частные застройщики сначала, а совхоз «Заря» стал строить двухквартирные дома для своих работников. Также в это время застраивалась улица Мира – в месте от улицы Пушкина до улицы Матросова, а также началось активное строительство и в «Ташкенте». Это все места, где строительство велось «в чистом поле», то есть на новых местах. Но одновременно стали строить много домов и на старых улицах, где уже «меняли» дома, построенные не только в тридцатые-сороковые годы (маленькие, крытые лубком избушки), но и дома, построенные в начале пятидесятых – уже крытые рубероидом, тёсом или даже железом, обшитые, более-менее «современные» - но по разным причинам не устраивавшие уже прежних хозяев. На каждой улице тогда строилось по два-три-четыре новых дома. Выискивались сельсоветом и места на старых улицах, где раньше было или пусто, или стояли какие-нибудь производственные или общественные здания. Это больше ближе к Иняку, ниже улицы Яныша Ялкайна. В общем, строили везде, где только можно было, а можно было не везде, так как с севера и востока Мишкино ограничивалось Горой и Иняком, с запада улицей Мира, за которой были земли уже сельскохозяйственные, принадлежащие совхозу «Мишкинский», поэтому и могла тянуться новая застройка только к югу, что тогда и происходило...
Но конкретного застройщика, уже имевшего земельный участок на новой улице или получившего разрешение на строительство на прежнем участке вместо старого дома, эти проблемы – в какую сторону будет разрастаться Мишкино в будущем – волновали мало. У него сейчас свои заботы, подошел очередной этап строительства – сруб готов, место определено, надо поднимать дом. Как – ясно. «Помочью»! Только так, веками проверенным способом - коллективом родственников, друзей и соседей. «Помочь» - которая, как и многое другое из социальных «институтов» прошлого ушла из жизни на глазах еще живущего поколения – это коллективный труд на благо одной семьи, без всякой оплаты с её стороны – только за «угощение». Сегодня помог ты – завтра помогут тебе. Это веками выработанный механизм защиты от вызовов внешнего мира, позволяющий чувствовать свою защищенность, когда можно быть уверенным в том, что «люди в беде не бросят», при нужде помогут, постараются, да и ты сам завтра так же придешь на «помочь» другим, кто в этом будет нуждаться. И с нравственной, и с хозяйственной точки зрения такая «помочь» была очень важна. И не только большими работами она ограничивалась – строительством дома, например, но и другими, более мелкими по масштабу делами и заботами...
Сруб дома поднимали за один день – тянуть резона не было ни у кого. Ни у хозяев, которым ведь надо еще такое количество добровольных помощников весь день кормить и поэтому им желательно все работы как можно раньше закончить – ни у самих работников, у которых и дома работы немало. Чтобы не терять время на устройство своеобразного «фундамента», представлявшего вкопанные в землю на определенную глубину дубовые чурбаки-стойки, эти работы хозяин с двумя-тремя помощниками совершал заранее. Заранее был подвезен и разложен по порядку пронумерованных бревен и сам сруб, были приготовлены также материалы для устройства «лесов», был уже рядом с будущей стройкой и припасен мох, огромной высокой грудой лежащий так, чтобы и недалеко был, и бревна подтаскивать не мешал. В общем, всё было учтено у хорошего хозяина, всё подготовлено к предстоящему большому событию, к «помочи», которая за один день позволит совершить трудное, но ответственное дело – поднять сруб дома.
Но пока работа еще не началась, пока мужики еще курят, собравшись в кружок, прикидывая, с какой стороны подступиться к делу, а их жены судачат, тоже сбившись в стайку (да, женщин тоже много здесь, они тоже нужны – кто-то будет укладывать мох на бревна, кто-то помогать хозяйке готовить еду на такое большое количество людей (от двадцати и больше бывало работников на таких «помочах») – так вот, пока дело по сборке сруба еще не начато, обратим внимание на одну из предшествующих сегодняшнему событию работ – заготовке мха для утепления стен. О-о, это та еще работа – вытаскивать мох из болота! Кто таскал, тот подтвердит – тяжелейший труд! А с другой стороны – где он, легкий труд на строительстве дома? Всё тяжело, всё непросто. А мох? Один раз можно и «на мхе» помучиться, раз уж без этого не обойтись.
Мох нужен для теплоизоляции пазов между бревнами в срубе, ну и углов, конечно. Мох идеально для этих целей подходит. Его достаточно в округе, он обладает всеми нужными свойствами для подкладочного материала – не подвержен гниению, технологичен, имеет отличные теплоизоляционные свойства. Но купить его нельзя – можно только «надрать» на болоте. Туда и поедем...
Мох дерут с конца июня-начала июля. До этого он еще не совсем «созревший». Моховая поляна на болоте очень красива, она как бы укрыта изумрудным бархатным ковром – гладким, пушистым, нежным, равномерным по высоте «ворсистости» по всей площади поляны. Этот ковер и есть мох. С легким страхом вступаешь на этот «ковер» - почва под ногами зыбкая, она колышется под твоими шагами, уверенности в том, что не разойдется под тобой это обманчивое основание и ты не ухнешь сейчас туда, вниз, в бездонную глухую топь - такой уверенности нет, поэтому и страшновато поначалу, тем более, если попал сюда на работу по сбору мха впервые. Но минута-другая-третья – и вот растерянность проходит, никто вокруг не проваливается, на помощь не зовет, все деловито заняты работой. Делится она на две совершенно неравные по трудоемкости части – надрать мха и вытащить его с болота к машине. Драть мох легко, это делается просто руками – подряд захватываешь полные горсти влажного податливого мха, вытягиваешь его почти без усилий от болотной «почвы», бросаешь в быстро растущие кучки. Работа достаточно легкая, кто-то и граблями пытается мох сгребать, это тоже можно, но, в основном, теребят его руками. Драть мох –обязанность женская. Мужчинам же достается другое дело – вытаскивать его с болота к машине. А вот это уже совсем не назовешь легким делом – мох сырой, поэтому тяжелый. Носят его или в старых ведрах с проволочным дном (чтоб стекала лишняя вода), или на носилках. И то, и другое – тяжело. Дело в том, что не только здесь играет роль вес сырого мха – но играет, конечно! – но и то, что сначала надо идти по болоту – иногда значительное расстояние – а потом, когда оно кончится, надо вытаскивать мох к машине, которая, естественно, к краю болота подъехать не может и стоит иногда на удаленном, в несколько сот метров, расстоянии, да еще и перепад высот (болото ведь в низине) имеет место и свою роль в создание проблем для приехавшими за мхом сыграет. К концу работы, когда кузов заполняется надранным мхом, все устают до невозможности – но дело сделано, можно ехать обратно...
Летний выходной день – «помочи» бывали всегда в выходные дни по понятным причинам – тянется долго, всё можно успеть при хорошей организации труда и толковой подготовке, когда всё учтено до мелочей. Работников много – но каждый знает свое место, свой участок работы, свою последовательность в технологической цепочке. За этим внимательно следит главный на «помочи», тот, кто и определяет весь порядок работ. Это редко сам хозяин дома, чаще его родственник из уже пожилых, опытных, «поднявших» на своем веку немало срубов, хорошо знающих все тонкости дела. Если такого в родне нет, зовут со стороны. Главному все подчиняются беспрекословно, никакой «демократии» здесь нет. Он каждому укажет, каждого поправит, каждому посоветует. Все при деле – одни подтаскивают бревна, другие поднимают их веревками по наклонным лагам на стены, третьи подносят к стенам мох, четвертые – это женщины, в основном, - раскладывают его по уложенным бревнам, пятые готовят леса, которые надо по мере работы поднимать все выше. Главный все успевает – и за женщинами проследит, как те укладывают мох в пазы, поправит, если надо, проверит потом, как его советы исполняют - и место каждого бревна, поднятого и уложенного в сруб, проинспектирует, постучит, если надо, сдвинет, если надо, подвернет вокруг оси, если надо, проверит углы, как совпали. Все надо делать быстро, все успеть, работа не останавливается, она уже движется по заведенному ритму, стены растут на глазах.
В глубине двора идет не менее важное и ответственное дело – несколько женщин во главе с хозяйкой готовят еду для работников. Аппетит у всех хороший, работа тяжелая, и пообедать, и пополдничать надо плотно, чтобы «силы были» и «настроение» хорошее. Готовят еду на открытом огне, костре или дворовом очажке, да еще и не на одном. Варят, когда в казанах, если у кого есть, а чаще просто в оцинкованных ведрах, повесив их на перекладину по два, а то и по три. Что же варят? Без мяса обойтись тут никак нельзя, а взять его где? Если семья держит овец, проблема решается просто - не старую овцу, так уже зимнего окота подросших к середине лета баранчиков зарезать можно. Или вообще с прошлого года именно для этих целей держат барана. В общем, овечки если есть, то и мясо в середине лета будет всегда. Можно еще и кур использовать для хорошей наваристой лапши, но вот много их надо на такое количество народа, всех не зарежешь, потом без яиц можно остаться. В магазине в те годы мясо у нас не продавалось, на базаре летом тоже бывало не часто – проблема, чем накормить людей на «помочи» - хоть и не острая, но была. Варили и «солонину» - оставшееся с зимы и крепко засоленное мясо, вымачиваемое затем перед готовкой. В общем, выходили из положения, голодным (и трезвым) с «помочи» никто не уходил, все были довольны. Сейчас такого уже, конечно, нет – кануло всё в лету, осталось только в народной памяти – коллективный добровольный бескорыстный труд на благо соседа, родственника, односельчанина. Но это было в народных обычаях у всех наших жителей, независимо от национальностей – надо помнить...
После того, как сруб дома поднят, больше больших «помочей» уже не делают. необходимости в них нет. Врубать балки, матки, устанавливать стропила, обшивать их обрешеткой, крыть крышу, обшить фронтон с карнизами – дело или самого хозяина с помощниками из родни, или нанятых мастеров – если хозяин из «сельских интеллигентов» и руками работать не особо умеет. И еще большая и тяжелая работа – «пробить» стены. Здесь тоже предпочитали нанимать человека – работа ответственная. При помощи специальной лопаточки и деревянного молотка-киянки нужно было по всему протяжению пазов уплотнить их свисающим оттуда мхом, «пробить» пазы дополнительно паргой (отходом от мочального производства) или паклей. Плюс «пробить» и все углы. Всё это и внутри, и снаружи стен. Монотонный, утомительный труд, с непривычки руки начинают «гудеть» уже после пары бревен. Но и эта работа рано или поздно была сделана.
Когда сруб дома поднят, крыша закрыта, а фронтоны обшиты, внутри следующая работа такая – устройство подпола. Его надо выкопать до установки стоек под печь – но про неё пока еще разговора нет. Устройство подпола решает сразу две задачи – будет место для зимнего хранения картофеля и овощей и появится возможность вынутой из подпола землей утеплить изнутри цокольную часть дома. Поэтому подполы копали большими – и картошки тогда много сажали, так как ей кормили скотину, которую держали тогда все, и земли много было высвобождено, которую можно было подвалить изнутри к стенам. Своеобразный цоколь (расстояние от первого венца сруба до земли), к которому и подваливалась землю, устраивали из толстых дубовых (цельных или колотых) плах, размещенных между столбами-стойками и удерживаемые в вырубленных в них пазах. Подпол копать работа тяжелая, но простая, квалификации не требующая, копали его силами своей семьи, ну, может, и нанимал кто работников, но редко. И так расходов много, что можно сделать самим, делали сами.
По срокам строительство было разным. Самые деловые, хозяйственные, «крепкие» хозяева управлялись в два строительных сезона, в среднем же возведение дома и полная его подготовка к заселению занимала три года. При разных форс-мажорных обстоятельствах, бывало, что затягивалась и на более долгий срок, но это уже было больше исключением, чем правилом...
При строительстве дома в те годы большое значение имело не только материальное положение семьи, но и «деловые» качества хозяина. Ведь всё надо было «достать», обо всем «договориться». Ничего просто так деньгами не решалось. Взять хоть кирпич для печки, хоть стекло на окна, хоть шифер на крышу – свободно ничего не продавалось, всё в дефиците. Что-то удавалось «выписать» в своей организации – если она была производственной – там же можно было и автомобилем для перевозки воспользоваться, если что-то удавалось «достать» где-то на стороне. Самые несчастные застройщики – те, кто работают в организациях, откуда взять нечего совершенно, в которых нет мастерских, нет транспорта, нет складов с материалами, да и ссуды бюджетные организации дать не могли. Самые же уверенные в себе – те, кто работал тогда в организациях, связанных с лесом. Лесничество, лесхоз, промкомбинат – здесь и ссуды своим работникам давали, и техника уже была на производстве, и пилорамы свои, мастера опять же все знакомые, рядом трудятся. Большое это значение имело, очень большое. Было в селе немало и других производственных организаций с уже хорошей материальной базой – работникам этих организаций строительство своего дома тоже обходилось легче, чем, скажем, врачам или учителям, у которых, кроме зарплат, ничего, что могло бы повлиять на строительство своего дома не было...
А вопросов много надо было «решать». Вот, например, дошло до изготовления полов – нужна хвойная доска-пятидесятка, широкая (узкие доски будут гнуться, они не годятся для пола) и длинная, по всей длине дома, то есть около семи метров. В наших краях хвои и сейчас нет, и раньше не было, тут нужен не рукотворный лес, а природный, причем старый, не менее ста лет от роду. Надо такой лес где-то «найти», как-то привезти, на пилораме распилить, на станке циркулярном окромить и острогать. «Крепкие» хозяева эти вопросы решали, «сельские интеллигенты» же крепко в этом вопросе «зависали». Вообще, пока дом построишь, многие жалели о ранее принятом решении начинать строительство – при каждой вновь возникшей, кажущейся неразрешимой, проблеме. Но всё же, где худо-бедно, где бойчее и быстрее – работа шла своим чередом.
Печка! Вот уж поистине важное дело! Сейчас печников почти нет, раньше тоже не сказать, что было их много, нужно было еще и поискать мастера, договориться о времени – а у него бывали и очереди. Впрочем, про печь поговорим в следующем рассказе, так как тема эта большая, печь – это душа сельского дома того времени. Мимоходом да краем о ней лучше и разговора не начинать – пусть будет сказано о печке отдельное слово, обстоятельное, подробное, уважительное – как она того и заслуживает.
Окна вставлены, печь сложена, потолок настлан и засыпан землей (кое-кто засыпал опилками, шлаком – тогда котельных на угле много в Мишкино было). Что остается в последний сезон сделать, чтобы в дом зайти, какие заключительные работы остались? Об обшивке стен снаружи речь пока не идет, это уж самая последняя работа, ей можно и даже через несколько лет заняться. Так же и с верандой, успели – сделали, нет – подождет. Главное сейчас в теплое время года дом оштукатурить – стены уже «сели», штукатурить можно. Также оштукатурить и побелить печь, покрасить косяки и рамы окон, покрасить полы, потолок (если не планируется его штукатурить), сделать перегородки. Обычно планировка в таком доме была такой. Если дверь не с торца дома, то направо от неё (или налево – в зависимости от того, на какой стороне улицы стоит дом) была кухня, через дощаную перегородку – спаленка. На самом входе маленькая «прихожая» отделённая от «зала» тоже легкой перегородкой или занавеской. Если вход в дом был с торца, то тоже ничего особо не менялось. Печь стояла с краю, выходила своими стенками и в кухню, и в спальню, и в «зал». Тепло было в таких домах – при хорошей печи и сухих дровах, тепло и уютно. И по сравнению с тем, как раньше жила семья – достаточно просторно...
Уходу за таким домом было много. Периодически нужно было красить полы, рамы, косяки, наружные стены. Внутренние стены тоже нужно было раз в несколько лет «белить», а если они были не оштукатурены – то мыть, так же, как и потолок. В печи надо было чистить не только дымоход, но и все дымовые каналы, для этого специально на каждом их «горизонте» печник оставлял отверстия в «полкирпича». Само собой, после этого «белили» печь, отремонтировав заодно и разболтанную дверцу, или заменив треснувшую плиту. «Дом невелик, а лежать не велит» - эта народная поговорка хорошо отражает то, сколько внимания нужно уделять своему дому. Внимания, сил, средств! Но всё это будет потом – пока же новый, сверкающий свежей побелкой и краской, дом первые несколько лет никакого внимания не требует, только снег от стен весной отгрести, только зимой на чердаке проверить, нет ли «паровиков» - мест, где через потолок проходит теплый воздух, а летом – не течет ли крыша? И долго он будет еще считаться «новым», но постепенно, незаметно, с годами, со сменой живущего здесь поколения людей, или вообще новых хозяев – начнет стареть, подгниют дубовые стойки, дом «сядет» на сруб, где-то его перекосит слегка, «заиграют» и заскрипят полы, подгниют бревна под окнами и в верхней обвязке сруба, начнет протекать то здесь, то там, крыша, станут плохо закрываться двери, печь на полусгнивших дубовых стойках уже тоже стоит больше на честном слове – всё, дом состарился. И приходит понимание – надо строить новый. «На мой век хватит...» - говорил раньше хозяин, начиная строительство сельского деревянного дома. Да, на жизнь одного поколения и были рассчитаны такие дома. И даже дело не в том, что здесь подгнило, да там перекосило. При хорошем уходе (с подведением бетонного фундамента, с заменой бревен под окнами и на потолке, с заменой деревянных окон на пластиковые, с заменой отопления с печного на газовое или электрическое, с обшивкой стен сайдингом вместо старого тёса) – такой дом получает вторую жизнь. Кто-то так и делает – много старых домов в нашем селе так преобразились за последнее время. Но вот площадь такого дома остается прежней – а сейчас многих это уже не устраивает. И смотришь – начинается рядом со старым домом новая стройка. Еще один большой и красивый дом скоро украсит наше село...
