Великий полководец, один из создателей русского военного искусства, генералиссимус Александр Васильевич Суворов (1730—1800) в чине генерал-поручика был в Уфе и останавливался в доме заводчика И. Е. Демидова на Большой Казанской улице (ныне улица Октябрьской революции).
В августе 1774 года, говорится в Большой Советской Энциклопедии, по приказу императрицы Екатерины II, А. В. Суворов был направлен с войсками для подавления Крестьянской войны под предводительством Е. И. Пугачева. Но восставших разбили еще до прибытия Суворова, которому пришлось лишь сопровождать захваченного в плен Пугачева. Тем не менее, ему были подчинены все войска в Поволжье, и он занимался ликвидацией оставшихся повстанческих отрядов.
Суворов объезжал важнейшие пункты расположения своих войск в Самаре, Уфе, Оренбурге, Саратове.
Первое упоминание о приезде А. В. Суворова в Уфу мы встречаем в «Справочной книжке Уфимской губернии» за 1883 год.
«В ноябре месяце (1774) прибыл в Уфу неизвестно с каким поручением генерал-поручик и, пробывший здесь пять дней, выехал в Саратов».
Более подробно сказано о его приезде в летописи Троицкой церкви (1871), выписка из которой содержится в восьмитомных «Материалах к истории г. Уфы» Д. С. Волкова, хранящихся в научном архиве Института истории, языка и литературы РАН. Будучи в 1875—1887 годах городским головой, Д. С. Волков собирал материалы, чтобы написать историю Уфы. Приводим полный текст этого уникального документа:
«...На другой же год и именно в 1774 году в ноябре месяце, во время квартирования здесь драгунского полка, остававшегося, вероятно, после пугачевского побоища, прибыл сюда по Высочайшим поручениям Государыни Императрицы Екатерины II известный уже и тогда, а в последующее время знаменитый воин, генерал-майор, впоследствии генералиссимус, граф Александр Васильевич Суворов-Рымникский. Квартира ему была приготовлена в доме дворянина и завододержателя Ивана Евдокимовича Демидова. Конюшни для полковых лошадей драгунского полка были устроены на берегу реки Белой, где теперь Набережная улица, близ перевоза, и состоящие в приходе Градо-Уфимской Троицкой церкви. Приезд его светлости заблаговременно был известен и воеводе, и коменданту, потому и подготовлена была ему встреча. Но Суворов, объявив себя за адъютанта Суворова, в простой рогожной кибитке проехал не в собор, где его ожидали, а прямо на отведенную ему квартиру. Воевода и комендант, ожидая его еще часа два на берегу, завидели другую повозку. Во всей их форме и с немалым страхом подошли они к повозке, рапортуя о городе и кто они таковы. Но каково было их изумление, даже стыд, когда они узнали, что рапортовали не Суворову, а его денщику, который им и объявил, что Суворов со станции поехал часа за два и он уже должен быть теперь в городе! Воевода и комендант принуждены были явиться в квартиру Суворова, где уже не они Суворова, а Суворов их встретил с приличным благородной особе извинением. В Уфе пробыл он пять дней и во время пятидневного пребывания своего однажды, в ночное время, вздумал тайно осмотреть лошадей драгунского полка в конюшнях их. Об этом не были извещены не только полковой командир, даже никто не знал и из прочих чинов, да и сама свита его, кроме одного часового у конюшен, которому строго запретил объявлять об этом всякому своему начальству, ни даже и товарищам. На другой день сделал выговор полковому командиру и офицерам его за то, что в конюшнях у них нет надлежащего порядка, что такие-то и такие-то лошади стоят без сена и проч. Полковой командир, усмотрев из выговора эти частности и мелочи, должен был заключить, что Суворов сам лично был в конюшне; но ни от кого не мог узнать о времени его ревизии. За эту сдержанность часового часовой произведен Суворовым в капралы. И по пятидневном своем пребывании в г. Уфе уехал в Саратов...»
А. В. Суворов приезжал в Уфу и в мае 1775 г. (прибыл примерно 19 и выехал 27—28 мая). Это установила известный историк Инга Михайловна Гвоздикова.
В Уфе А. В. Суворов выслушал доклад генерал-майора Фреймана о положении в Башкирии, беседовал с уфимским воеводой, ознакомился со следственными делами, которые вела Провинциальная канцелярия. Действия его были направлены на ограждение уфимских чиновников, расследовавших повстанческие дела, от жестких требований Фреймана, признававшего лишь крайние карательные меры. Суворов приказал воеводе вести разбирательство, «не нанося суровости и обид тем, на коих показано будет сумнительно, не полагаясь на постоянство и обозрение их, якобы в заблуждении своем и что к возмущению и измене не причастны, но доходить до всего без потеряния времени подробно» и держать под стражей лишь тех, чье намерение «клонилось к возмущению и злодейству». Суворов, по его словам, в этот период: «Сам не чинил нигде, ниже чинить повелевал, ни малейшей казни, разве гражданскую, и то одним бесправным зачинщикам, но усмирял человеколюбивною ласковостью, обещанием высочайшего императорского милосердия».
Наш народ чтит А. В. Суворова за заслуги перед Отечеством. Суворов разработал новую систему воспитания и обучения войск: вместо бессмысленной муштры, шагистики он учил своих «чудо-богатырей» совершать в любых условиях стремительные марши, действовать на любой местности, метко стрелять и мастерски владеть штыком. Он создал тактику, сущность которой выразил так: «Глазомер. Быстрота. Натиск». А. В. Суворов высоко ценил личность солдата, развивал в нем чувство патриотизма, понимание воинского долга и дисциплины.
В годы Великой Отечественной войны уфимцы назвали один из бронепоездов, построенных на паровозоремонтном заводе, именем Суворова. Экипаж бронепоезда «Полководец Суворов» был сформирован из уфимцев и сражался под Сталинградом. Правительство учредило орден Суворова. За образцовое выполнение боевого задания при освобождении польского города Люблин орденом Суворова второй степени была награждена и 16-я гвардейская орденов Ленина, Красного Знамени, Суворова и Кутузова Черниговская дивизия, сформированная на башкирской земле.
Оригинал публикации находится на сайте журнала "Бельские просторы"
Автор: Юрий Узиков
Журнал "Бельские просторы" приглашает посетить наш сайт, где Вы найдете много интересного и нового, а также хорошо забытого старого.