С высоты прожитых моим собеседником девяноста лет открывается захватывающая история отечественного автоматического стрелкового оружия, ставшего основным и самым массовым в Великой Отечественной войне. Среди современников Герой Социалистического Труда, лауреат Государственных премий СССР Сергей Гаврилович Симонов — один из немногих, знающих о ней не по книгам и документам, а по личному активному участию. Недавно мы встретились и беседовали со старейшим конструктором.
Напомню: в канун и в ходе войны советские конструкторы создали замечательные образцы автоматического оружия. Дегтярёв сконструировал ручной пулемёт ДП с модификациями для танков и самолётов, пистолет-пулемет ППД, противотанковое ружьё ПТРД, а совместно со Шпагиным — крупнокалиберный пулемёт ДШК. Токарев — самозарядные винтовки СBT-38 и СВТ-40, Шпагин и Судаев — пистолеты-пулеметы ППШ и ППС, Горюнов — станковый пулемёт СГ-43. Симонов создал автоматическую винтовку АВС-36 и противотанковое ружьё ПТРС.
— Началось всё с покинутого акционерами Ковровского пулемётного завода, — замечает Сергей Гаврилович, — того самого завода, где много лет спустя стали делать мотоциклы. Совет Народных Комиссаров поставил задачу:в кратчайший срок наладить на заводе выпуск автоматического стрелкового оружия. Подчёркиваю, автоматического, несмотря на острейшую нехватку у молодой Красной Армии всех видов вооружений...
Возглавил производство оружия в Коврове инженер и учёный Владимир Григорьевич Фёдоров. Создатель первого в мире автомата и первого в России научного труда об автоматическом оружии, бывший царский генерал, с первых дней Октября разглядел в пролетарской революции великую силу, способную преобразить Россию. Не колеблясь, встал на сторону трудового народа, увидев свой гражданский долг в служении ему.
— Мы пришли на пулемётный разными путями и в разное время, — вспоминает Симонов. — Василий Алексеевич Дегтярёв, например, приехал в Ковров в конце февраля 1918 года вместе с Фёдоровым, имея уже конструкторский опыт. Через два-три месяца поступил на завод и я. Георгий Семёнович Шпагин, как и я, сын владимирского крестьянина, стал оружейником во время службы в армии и пришёл к нам в 1920 году. Позднее приехал в Ковров и Пётр Максимович Горюнов...
Именно в ту пору на Ковровском пулемётном создали первое в Советской России проектно-конструкторское бюро (ПКБ). Бюро с входившей в его состав опытной мастерской превратилось в подлинный университет для талантливых оружейников из народа, ставших впоследствии выдающимися конструкторами. Фёдоров не жалел ни сил, ни времени для того, чтобы поднять их технические знания, побудить к самостоятельному творчеству.
Первых и, пожалуй, наибольших успехов добился Дегтярёв. В конце 1927 года после многолетней работы на вооружение Красной Армии приняли его пулемёт ДП.
— Этот пулемёт заслуживает самого высокого почёта, — говорит Сергей Гаврилович. — Ведь он — первый среди различных образцов автоматического оружия, с которым наши воины сражались на фронтах Великой Отечественной.
— Рабочие любили Дегтярёва, — вспоминает Симонов, — за уважительное к ним отношение, уравновешенность, невозмутимость. И, конечно, громадное уважение вызывала его преданность делу. Порой людям казалось, что у Дегтярёва нет других забот, кроме производственных. И немногие знали тогда, что у него большая семья, которую в голод и разруху чрезвычайно трудно было обуть, одеть, прокормить...
В тридцатые годы встал вопрос об оснащении Красной Армии автоматической винтовкой. Над разработкой её в предвоенные годы упорно трудились Фёдоров, Дегтярёв, Токарев, Колесников, Коновалов. Но был и ещё один, никому тогда не ведомый конструктор, занимавшийся той же проблемой как бы «исподволь», до поры до времени не участвовавший в конкурсных испытаниях.
— Верно, шестым был я, — соглашается Симонов. — Я продолжал исполнять на заводе обязанности мастера, а затем — начальника сборочного цеха ручных пулемётов Дегтярёва. Помню, в условиях конкурса на лучшую автоматическую винтовку, объявленного в 1931 году, подчёркивалась настоятельная необходимость скорейшего оснащения Красной Армии этим видом оружия. Ну, я и решился.
...Тот день Сергей Гаврилович запомнил на всю жизнь. Государственная комиссия накануне рассмотрела предъявленные образцы и допустила к конкурсным испытаниям автоматические винтовки Дегтярёва, Токарева и... Симонова.
— Легко представить моё смущение, когда довелось вступить в творческое состязание с такими прославленными оружейниками, — признаётся Симонов. — К тому же Дегтярёв был в некотором роде моим учителем. Однако каждый из нас ревностно наблюдал за «поведением» своего детища.
Установленный конкурсом рубеж — 10 тысяч выстрелов — выдержала только винтовка Симонова. В результате её и признали лучшей. Но потребовалось ещё целых пять лет упорнейшего труда, пока в 1936 году её приняли на вооружение. Этот факт имел огромное значение. Советский Союз первым получил на вооружение своей армии столь совершенное оружие.
Я напоминаю Сергею Гавриловичу, что к концу тридцатых годов, несмотря на то, что войска располагали несколькими модификациями пистолетов-пулеметов системы Дегтярёва, интерес к этому виду оружия необоснованно снизился. Оценив высокие преимущества пистолета-пулемета, за разработку аналогичной системы в начале сорокового года энергично взялся Георгий Семёнович Шпагин.
— Мы тогда работали уже на разных предприятиях, — замечает Симонов, — но я внимательно следил за его творчеством, от души радовался успехам товарища. Ведь мы около десяти лет трудились рядом, в «федоровской школе». Георгий был большим мастером находить простые решения самых сложных конструктивных проблем.
Действительно, начавшееся осенью 1941 года массовое производство ППШ облегчилось тем, что пистолет-пулемет Шпагина выгодно отличался чрезвычайной простотой, широким применением штамповки и сварки. Это позволило наладить изготовление ППШ даже на слабо оборудованных предприятиях. Своей безотказностью и неприхотливостью, компактностью и высокими боевыми качествами ППШ быстро завоевал любовь и доверие фронтовиков.
...Не прошло и четырёх недель с начала Великой Отечественной войны, как Симонова вызвали в Москву.
— Нужно противотанковое ружьё. Лёгкое и простое в изготовлении. Срок — месяц, не больше! От вас зависит многое, — сказал нарком вооружения Дмитрий Фёдорович Устинов.
От названного срока Симонову стало не по себе. Он вспомнил, что на разработку автоматической винтовки ушло несколько лет напряжённого труда. А тут — месяц! И всё же, понимая важность полученного задания, он твёрдо произнёс:
— Сделаем. Обязаны сделать!
С этого момента и начался отсчёт тех тридцати дней, стоивших, по признанию конструктора, целых годов.
— Работали день и ночь, спали урывками, — вспоминает Сергей Гаврилович. — Наркомат требовал ежедневного доклада. Под рукой у нас были станки, и каждая новая конструкторская мысль сейчас же воплощалась в металле. Время было спрессовано до предела. Когда кто-либо из станочников уходил перекусить, его заменяли другие. Сам я нередко вставал к фрезерному и токарному станкам...
20 августа 1941 года его новое оружие предстало перед Государственной комиссией. Как только он подъехал к полигону, ещё из машины увидел приметную фигуру Дегтярёва. Оказалось, что им обоим одновременно дали одинаковое задание. Об этом они раньше не знали.
Залёгшие на линии огня бойцы стали посылать одну за другой пули в цель — испытания начались.
— Трудно было предвидеть решение комиссии, — вспоминает Симонов. — Обе конструкции работали безотказно. Можно представить нашу радость, когда через несколько дней узнали, что оба образца приняты на вооружение: моё самозарядное с магазином на пять патронов — ПТРС и однозарядное ружьё Дегтярёва — ПТРД.
В первые два самых тяжёлых года Великой Отечественной войны ПТРД и ПТРС стали основным средством противотанкового вооружения пехоты. Метким огнём советских бронебойщиков были уничтожены тысячи танков и бронетранспортёров врага.
— Вот ещё одна задачка, «подброшенная» нашим оружейникам войной, — Симонов будто перекладывает рули беседы. — Нужно было сделать пистолет-пулемет уменьшенных габаритов — скажем, для разведчиков, танкистов, связистов, сапёров. Шпагинский автомат был хорош, нет слов. Но от конструкторов потребовали снизить вес, повысить технологичность изготовления Разработкой новых пистолетов-пулеметов занялись Дегтярёв, Шпагин, Судаев, Коровин, Рукавишников и другие.
Наибольшего успеха добился Алексей Иванович Судаев, чей ППС признан лучшим пистолетом-пулеметом второй мировой войны. Небольшая масса — около трёх с половиной килограммов, малые габариты в сочетании с высокими боевыми качествами сделали пистолеты-пулеметы Судаева любимым оружием десантников, танкистов, разведчиков, партизан.
— Хорошо помню встречу с Судаевым на подмосковном полигоне в мае 1944 года, — говорит Симонов. — Алексей Иванович был чрезвычайно скромен, он даже стеснялся своей молодости среди нас — старых конструкторов. Прожил он короткую, но яркую жизнь...
Автором ещё одного изобретения, сыгравшего заметную роль в достижении Победы, был Пётр Максимович Горюнов. Принятый на вооружение в середине 1943 года его станковый пулемёт СГ-43 оказался незаменимым в наступательных операциях советских войск второй половины Великой Отечественной.
В горниле Великой Отечественной войны заявила о себе, набралась опыта от старших товарищей целая плеяда молодых талантливых конструкторов, создавших впоследствии самое совершенное современное оружие. Среди них — выдающийся советский конструктор Михаил Тимофеевич Калашников.
Ну, а как же Сергей Гаврилович Симонов? Быть может, он весь в прошлом и всё созданное им — теперь лишь музейные экспонаты? Нет! На главном посту страны, у Мавзолея Владимира Ильича Ленина, стоят часовые с его знаменитым самозарядным карабином СКС-45, созданным сорок лет назад, в победном сорок пятом.
А. ШЕСТАКОВСКИЙ (1985)