Продолжение. Начало здесь: Эмтегей 85’ Колыма реальная и мистическая
Центральной фигурой самых смешных историй стал Виталик, наш городской сумасшедший. Когда он учился в Кадыкчанской средней школе, всем, в том числе и учителям, было очевидно, что парень не в себе, и ему не место в обычной школе. Но его мама упорно бегала по всем инстанциям, строча жалобы и собирая справки о том, что её сыночек нормальный, просто его одноклассники затуркали. Так она с великим трудом дотащила его до девятого класса, после которого все допризывники ездили на полигон, чтобы выполнить упражнения по стрельбе из автомата Калашникова, а потом 10 дней жили в лагерях, привыкая к армейскому быту, сдавая нормы ГТО, вживаясь в шкуру солдата советской армии.
Эти военные сборы делились на две части. В марте, когда морозы ещё трещали вовсю, допризывников вывозили на полигон на один день для сдачи нормативов по стрельбе, а всё остальное происходило уже в конце учебного года, когда лето приходило на смену весне. Но вспомнился нам тот самый мартовский день, когда Виталик отправился на стрельбы…
Путь до Сусумана, в окрестностях которого находился учебно-тренировочный центр внутренних войск со спортивным городком, полосой препятствий и тиром, занимал несколько часов на автобусе. И понятно, что эти несколько часов мальчишки развлекались, как могли. Играли в карты, в города, устраивали поединки борцов на задней площадке, и далее по списку, как у всех мальчишек. Но если с ними оказался Виталик, то какие там игры!
Он стал безальтернативным вариантом для упражнений в лютом подростковом остроумии и центром всеобщего внимания — «аттракционом глупости», отбивавшимся от потоков язвительных вопросов. Пытаясь казаться «нормальным», он изображал на лице «тонны знаний», которыми якобы обладал, и на всякий дурацкий заковыристый вопрос отвечал длинно, путанно, совершенно по-идиотски, что раз за разом вызывало взрывы безудержного хохота, от которого автобус раскачивался, грозя свалиться с узкой дороги в пропасть.
Да, конечно, это было жестоко, но кто об этом в такой момент думает, если ему всего пятнадцать или шестнадцать лет! И однажды, после очередного всеобщего приступа смеха, Виталик рассердился. Засопел, скорчив смешную обиженную гримасу, затем вскочил с сиденья, да как закричит: «Вы! Вы все гитлеры злые! Ненавижу всех! Ы-ы-ы-ы!»
— А между прочим, скоро Виталик получит автомат с боевыми патронами. Вы подумали об этом, придурки? — прозвучал во внезапно наступившей тишине чей-то голос. И после этого о Виталике никто больше не вспоминал до того самого момента…
Мороз в тот день был нешуточный — около тридцати градусов. Капитан в белом тулупе до пят прочитал перед строем допризывников последний инструктаж, и начались стрельбы.
— Допризывник Бутов!
— Я! — гаркнул радостно Виталик.
— Ко мне!
— Есть! — хруст снега под валенками, и вот Виталик в пункте раздачи боепитания. Расписывается в журнале за полученные патроны. — Допризывник Бутов десять боевых патронов получил!
— К бою! — командует капитан, руководитель стрельб. Виталик бежит к брустверу, перед амбразурой которого на снегу лежит солдатский матрас, укрытый плащ-палаткой. Ложится и докладывает:
— Допризывник Бутов к бою готов!
— Боже! Как это он до сих пор ни одного слова не перепутал? — язвительно звучит из строя ожидающих своей очереди.
— Заряжай! — командует капитан.
Виталик вставляет магазин, щёлкает предохранителем и с лязгом затворной рамы досылает патрон в патронник.
— Одиночными! Идиот! Ты куда предохранитель поставил на «очередь»?! Одиночными!
А Виталик меж тем медленно встаёт с заряженным АК-47 и с торжествующей улыбкой на лице поворачивается к капитану, направив ствол ему прямо в грудь. Капитан, скорее всего, описался от страху, потому что губы его посинели, он начал судорожно хвататься за кобуру, пытаясь вытащить дрожащей рукой пистолет, и одновременно, отступая мелкими шажками, попятился к блиндажу за спиной.
— Ты… Это… Не дури, парень… Не дури! — и… неожиданно для всех, нелепо взмахнув руками, валится спиной в проём блиндажа, где уже прячется шустрый прапорщик, выдававший патроны.
— Ну что, гитлеры! Посмотрим, кто из нас умный, а кто дурак? — повернулся Виталик к строю, наблюдавшему в оцепенении происходящее, и поднял к плечу автомат.
Допризывников как ветром сдуло. Кто, не сходя с места, плюхнулся носом в сугроб, кто умудрился отпрыгнуть в сторону и упасть на дно траншеи, а кто-то задал стрекача по дороге, прочищенной ножом бульдозера между высокими сугробами. Виталик расхохотался, как ребёнок, своей шутке, спокойно подошёл к брустверу, улёгся, направив ствол в амбразуру, и перевёл предохранитель оружия в положение для стрельбы одиночными.
— Ты где, капитан? Командуй!
Капитан к тому времени полностью пришёл в себя, словно тигр, молниеносным прыжком подскочил к Виталику и мощным ударом носка валенка выбил из его рук оружие, отлетевшее в глубокий сугроб. Затем прыгнул за ним следом, отстыковал магазин и передёрнул затвор, выбрасывая патрон из патронника. Уф… На этот раз обошлось!
По причине хронической неуспеваемости Виталик дважды оставался на второй год в начальных классах, поэтому на момент окончания средней школы ему уже исполнилось восемнадцать. Сразу же после выпускного бала его ждала служба в стройбате, где-то в уссурийской тайге. Однако уже в сентябре он появился в Кадыкчане. Оказывается, командир части, в которой служил Виталик, был чуточку более ответственным, нежели школьные учителя и призывная комиссия, и добился повторного освидетельствования вновь прибывшего бойца военно-врачебной медицинской комиссией на предмет психических заболеваний.
Так Виталик заполучил в военный билет штампик «7Б», что означает «Шизофрения», и был комиссован по причине полной непригодности к воинской службе.
А что делать парню, если он не в армии, в ПТУ не поступил, а техникум даже «не светит»? Дорога одна — трудиться простым работягой «на лопате». И пошёл наш герой на стройку, на должность транспортного рабочего, которая в народе называлась «принеси-подай-пошёлнакуй-немешай».
Каждый из дней, проведённых Виталиком на строительстве нового пятиэтажного дома по улице Строителей, являлся знаменательной датой и пополнял местный фольклор. Но два из них — несомненные шедевры, которые требуют фиксации не только в устном народном творчестве.