«Вошёл, и пробка в потолок. Вина кометы брызнул ток».
«…Затем, что не всегда же мог Beef-steaksи страсбургский пирог Шампанской обливать бутылкой».
«Да вот в бутылке засмоленной Между жарким и бланманже Цимлянское несут уже».
«…Вдовы Клико или Моэта Благословенное вино…».
А.С. Пушкин
Игристое, золотое, лёгкое шампанское – спутник побед и торжеств – часто упоминали в стихотворениях русские поэты. Вспоминаем строки о шипучем вине вместе с Софьей Багдасаровой.
Век просвещения
Хотя говорят, что с шампанским русских познакомили ещё при Петре I, но в России его было мало даже при Екатерине Великой. Во-первых, только разрабатывались технологии, которые бы позволяли везти это взрывоопасное вино на большие расстояния. В частности, знаменитая бутылка из экстра крепкого стекла только начала входить в обиход. Во-вторых, главная законодательница моды, императрица, под конец правления разлюбила всё французское. Ведь именно из Франции приходили опасные вольнолюбивые идеи. С победой Французской революции императрица ввела эмбарго, которое, помимо всего прочего, препятствовала ввозу шампанского в Россию.
Упоминание шампанского в поэзии той эпохи какие-то бытописательские. Так, Державин в знаменитой оде «Фелица» признаётся, что запивает «шампанским вафли». Ещё он свидетельствует о разнообразии барной карты:
Младые девы угощают, Подносят вина чередой, И аликантико с шампанским, И пиво русское с британским, и мозель с зельтерской водой.
(«К первому соседу». 1780)
При Павле I запрет на ввоз французских товаров также продолжался, однако император, в отличие от матери, шампанское любил - быть может, ей на зло. Считается, что именно при нём появилась традиция поднимать за здравие монарха бокалы, наполненные именно этим игристым вином. Но «национальным русским напитком» оно пока ещё не стало: в начале XIX века Константин Батюшков сочинил шутливое двустишие:
«Налейте мне ещё шампанского стакан, Я сердцем славянин – желудком галломан!»
Российские победы
Хотя уже в 1806 году фирма по производству шампанских вин вышла на русский рынок, истинное знакомство русских с шампанским началось с победы над Наполеоном и входа наших войск во Францию. Финальный общий смотр русской армии в 1815 году перед возвращением на родину Александром I провёл на равнине у горы Монт-Эме – в коммуне Вертю, той самой, в регионе Шампань, в 27 км к западу от города Шалон-ан-Шампань.
Естественно, русские войска квартировали в Шампани повсюду – и опустошили все подвалы. Однако мудрая вдова Клико – хозяйка легендарной марки –произнесла, подсчитывая убытки, пророческие слова: «Сегодня они пьют. Завтра они заплатят». И стремительно организовала поставки своего шампанского в колоссальных количествах на русский рынок, чтобы опередить конкурентов. В итоге, в XIX веке Российская империя стала вторым в мире потребителем шампанского.
Однако в поэзии этого периода шампанского ещё мало: времени у поэтов не хватало. Впрочем, в том же 1815 году гусар-поэт Денис Давыдов всё же мечтательно писал в своей деревеньке о Аи-Шампань:
Пустыня тихая, сует уединенна, В тебе я позабыл все горести мои! Но будь ты на холмах Аи – Тогда была бы совершенна!
(«К моей пустыне», 1815)
А также признавался в «Гусарской исповеди»:
«...Люблю разгульный шум, умов, речей пожар И громогласные шампанского оттычки» (Это не помешает ему потом сетовать: «Жомини да Жомини!» А об водке - ни полслова!».)
Золотой век русской поэзии
Этот недостаток посвящений шампанскому с лихвой окупят младшие современники героев Отечественной войны 1812 года – поэты пушкинского времени. «Книгой», которой зачитывалось всё его поколение, называет шампанское Пётр Вяземский в своих стихах, посвящённых Денису Давыдову и озаглавленных «Эперне» (именно в этом городе – штаб-квартира Moet&Chandon, одного из крупнейших производителей шампанских вин). Впрочем, воспеванию этого вина посвящено всё стихотворение.
Икалось ли тебе Давыдов, Когда шампанское я пил Различных вкусов, свойств и видов, Различных возрастов и сил.
Когда в подвалах у Моэта Я жадно поминал тебя, Любя наездника, поэта, Да, и шампанское любя? <…>
Моэт – вот сочинитель славный! Он пишет прямо набело, И стих его, живой и плавный, Ложится на душу светло.
(«Эперне», 1839-1854)
У Вяземского шампанское вообще появляется постоянно: «вином кипит сияющий хрусталь», «Моэта из бутылки брызжет хладный кипяток!», «…Дар благодатный, дар волшебный / Благословенного Аи/ Кипит, бьёт искрами и пеной!», «…Салфеткою, спеленутую чинно, / Несут вдову Клико, согретую в руках» и так далее.
А для Пушкина это вино. Например, - «масло, топливо», из-за которого не «гасло» литературное общество «Зелёная лампа». Шампанское поэт явно обожал.
«Евгений Онегин» (наполненный упоминанием различный м арок настолько, что сегодня автора обвинили бы в продакт плейсменте) им прямо брызжет несколько глав подряд. Вот Пушкин хвалит вино урожая легендарного 1811 года: «…Вошёл и пробка в потолок, / Вина кометы брызнул ток».Вот использует его для характеристики хандры главного героя: «… Затем, что не всегда же мог / Beef-steaksи страсбургский пирог / Шампанской обливать бутылкой».
Социальное положение Лариных автор подчёркивает тем, что у них пьют не настоящее игристое из Франции, а отечественное, из южных губерний: «Да вот в бутылке засмоленной / Между жарким и бланманже / Цимлянское несут уже».
Вдовы Клико или Моэта Благословенное вино В бутылке мерзлой для поэта На стол тотчас принесено. Оно сверкает Ипокреной; Оно своей игрой и пеной (Подобием того-сего)
Меня пленяло: за него Последний бедный лепт бывало, Давал я. помните ль, друзья Его волшебная струя Рождала глупостей не мало, А сколько шуток и стихов, И споров, и весёлых снов!
Но изменяет пеной шумной Оно желудку моему, И я Бордо благоразумный Уж нынче предпочёл ему. К Аи я больше не способен; Аи любовнице подобен Блестящей, ветреной, живой, И своенравной, и пустой…
(«Евгений Онегин», гл. 4, 1828г)
Не забывает Пушкин шампанское и в других произведениях: «кипишь ли ты, златая чаша?», «вино струится, брызжет пена» и т.д. Цимлянское он то хвалит: («Приготовь же, Дон заветный, / Для наездников лихих/ Сок шипучий, искрометный / Виноградников твоих»), то упоминает в проклятии: «Да будет проклят дерзновенный… / Пускай не в силах будет пить / Иди стаканами владея / лафит с цымлянским различить!»). Наконец, он формулирует актуальную до сих пор мудрость: «Как мысли чёрные к тебе придут, / Откупори шампанского бутылку / Иль перечти «Женитьбу Фигаро».
Поэты пушкинского времени знали, что шампанское, одна из сильнейших вещей на этом свете – и на том. Молодой Антон Дельвиг в день своего рождения писал так:
Я пирую, други, с вами, И шампанское в стекло Льётся пенными струями. Дай нам, благостный Зевес, Встретить новый век с бокалом! О, тогда с Земли без слёз, Смерти мирным покрывалом Завернувшись, мы уйдём И за мрачными брегами Встретясь с милыми тенями, Тень аи себе нальём.
(«В день моего рождения». 1819)
Любовь к шампанскому заметна и у Евгения Боратынского: «Гоненьям рока, злобе света / Смеюся я: / Живёт не здесь, в звездах Моэта / Душа моя!» Каким-то образом шампанское становится символом свободы. Цензура запретила стихотворение Боратынского «Пиры» (1826), в частности. Из-за сравнения сорта шампанского сорта Аи, которое «свободою кипит», с гордым умом, не терпящим плена». Так сильны были в то время воспоминания о декабрьском восстании.
Полный влагой искрометной, …Зашипел, ты мой бокал! И покрыл туман приветный Твой озябнувший кристалл… <…>
Чем душа моя богата. Всё твоё, о друг Аи!
(«Бокал», 1835-1836)
Да, кстати, ведь и в «Путешествии Онегина» декабристы ведут дружеские споры «между Лафитом и Клико»… Дмитрий Веневитинов прямо написал в 1825 году, что шампанское ему внушило предчувствие: его друзьям суждено «для свободы созреть, как вино». Когда Чацкого в «Горе от ума» подозревают в вольнодумстве, то один из пороков, который ему приписывают, - тоже оказывается любовь к этому вину: «Шампанское стаканами тянул. / - Бутылками-с, и пребольшими. / - Нет-с, бочками сороковыми».
Середина XIX века
Со временем, благодаря лавинообразному росту импорта французских вин, а также возникновению большого количества отечественных виноделен, игристые вина перестают быть прерогативой аристократов – и, соответственно, мечтой поэта. Их практически нет у Лермонтова (разве что «В стекле гранёном дар земли чужой / Клокочет и шипит аи румяный» в малоизвестной поэме «Сашка»). А к середине века шампанское становится чуть ли не синонимом пошлости. Недаром «Бесприданница» Александра Островского начинается с того, что купцы пьют его поутру – причём из чайника (потому что в чайных алкоголь по закону не продавали).
Никаких восторгов нет, например, у Николая Некрасова:
Я герой!.. Припеваючи жить И шампанское пить, Завираться! Жребий мой: Вечеринки давать, И себя восхвалять И стишки издавать, И собой Восхищаться!
(«Стихотворение, заимствовано из Шиллера и Гёте», 1845-1846)
Славянофилы, нелюбимые Некрасовым, у него «В Петербурге шампанское с квасом / Попивали из древних ковшей». У Алексея Апухтина «Притворяются гости, что весело им, / И плохое шампанское льётся рекою…». Владимир Бенедиктов тоже считает, что «Если ж кто в страхе над жизненным морем / Дух врачевал свой кипучим клико, / - Други, поверьте, тот хвастал лишь горем, / Скорби не знал, не страдал глубоко».
Серебряный век
Но наконец - время реванша! Вторая волна великой русской поэзии в начале XX века воспевает шампанское также сладко, как и первая веком ранее.
Недаром «король поэтов» Игорь северянин восклицает: «Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском! Удивительно вкусно, искристо и остро!». В другом месте Северянин пишет: «Шампанским пенясь, вдохновенье / Вливалось в строфы - мой бокал». Для него оно также символ чистоты:
Шампанского в лилию! Шампанского в лилию! Её целомудрием святеет оно. Mignon c Escamilio! Mignon c Escamilio! Шампанское в лилии – святое вино.
Шампанское в лилии. Жучащее искристо, - Вино, упоенное бокалом цветка. Я славлю восторженно Христа и Антихриста Душой обожжённою восторгом глотка!
(«Шампанский полонез», 1912)
Александр блок в ресторане послал «чёрную розу в бокале золотого, как небо, аи», а также знает, что «хмельней золотого аи… были страшные ласки твои…». Марина Цветаева взывает: «Шампанское вероломно, / А всё ж наливай и пей!» Георгию Иванову «шампанское взоры туманит», а Александр Вертинский, продолжая ботаническую тему Блока и Северянина, сыплет«в шампанское цветы».
Революция
Разумеется, после победы большевиков шампанское отправляется туда же, куда фарфоровые слоники и кружевные салфетки. Прочь.
Резкий Владимир Маяковский осуждает капиталистический дирижабль Умберто Нобиле, зазря погибший в северных льдах: «Не карты полюсов он вёз с собой, а крест, громаднейший крестище… и шампанское!» Настоящему советскому человеку эта роскошь не нужна, считает Маяковский:
От трудов / своих / почив, / занавесившись с опаскою, / выдували / нэпачи / зашипевшее шампанское. («Итоги», 1929)
В СССР
Со временем отношение к шампанскому (тем более, что теперь появилось и «Советское») смягчается. Впрочем, теперь это - не просто алкоголь, а поэтический символ, унаследованный у предыдущих веков. Так, Евгений Евтушенко в «Памяти Ахматовой» сетует, что её пальцы забыли «холодок Аи, и поцелуи в Ницце, Петербурге». А вот Булат Окуджава, прося не обещать «деве юной любови вечной на земле», написал, что у кавалергардов 1812 года «течёт шампанское рекою и взор туманится слегка».
И действительно, пусть шампанское в последние десятилетия – напиток легко доступный и демократический. Но всё равно, для нас оно остаётся символом вдохновения, праздничного настроения, гусарских гулянок и аристократических пиров. Во многом – благодаря восторгу и восхищению русских поэтов.
И оттого мы, участники клуба «Лукоморский дуб», на встречах, посвящённых великому русскому поэту и гражданину - Александру Сергеевичу Пушкину, всегда откупориваем шампанского бутылку, как он и завещал нам.
Автор-составитель Кот Учёный Бова Королевич
07.01.24
Белгород
P.S. Сей доклад был зачитан Бовой на Тавровой горе, в Пушкинской аллее, в ротонде Пушкина и Наташи, 30 декабря 2023 года, в по весеннему тёплый день, ещё без снега, с синим безоблачным небом, перед тем как взорвалось небо над нашими головами, на Белый Город обрушился кассетный град ВСУ, и мы увидели с горы на панораме города два чёрных дыма. В сердцах поселилась тревога и мы стали расходиться...
Кот Учёный Руслан