В кинематографе есть жанр: фильм – катастрофа. В этой статье мы поговорим об интереснейшей книге Сергея Фирсова «Николай Второй. Пленник самодержавия». Книга завораживает своим сюжетом надвигающейся катастрофы - краха Российской империи. Не перестаёшь удивляться тому, как может повторяться историческая трагедия. Поразительное сходство в поступках и поведении последнего императора России Николая Второго и последнего Президента Советского Союза М. Горбачева. Оба кратчайшим курсом вели свои империи к катастрофе, оба были нерешительны, оба уповали на чудо. Повторюсь, книга чрезвычайно интересна. Написанная легким, художественным слогом, она больше воспринимается, как политический детектив. Вообще-то, это страшно наблюдать, как один слабовольный, слабохарактерный человек, своей бездеятельностью рушит огромную империю. По-моему, обломки того крушения сыплются на нас до сих пор.
13 марта 1881 года народоволец Игнатий Гриневицкий взорвал Российского императора Александра Второго. На российский престол взошел Александр Третий. Следующим царем должен был стать сын Александра Второго - Николай Александрович, молодой, волевой, не по годам образованный, любознательный человек. Ему была уготована судьба продолжить реформы в России, продолжить укрепление Российской империи. Но, как это часто бывает, у Судьбы на этот счет были совсем другие планы. Во время поездки по Италии цесаревич почувствовал боль в спине. Правильный диагноз поставить не смогли. Во время лечения в Ницце Николай Александрович умер. Это случилось 24 апреля 1865 года, ему шёл 23 год.
6 мая 1868 года в Царском селе близ Санкт-Петербурга у императора Александра Третьего и императрицы Марии Федоровны родился сын Николай, которому суждено было стать последним императором России.
Увы, его отцу Александру Третьему было некогда заниматься воспитанием сына. В государственные дела юного Николая почти не посвящали. Откуда могла появиться ответственность у наследника престола?
«В условиях «нового курса» императора Александра III обер-прокурор Святейшего синода стремился с самого начала внушить цесаревичу Николаю мысль о том, что в принятии решений самодержец должен руководствоваться не политическими, а религиозными убеждениями. Через эту призму царь должен был смотреть, по убеждению своего наставника и педагога, и на свою власть, так как он принимает свои права Божией милостью своих предков. Таким образом, К. П. Победоносцев внушал будущему самодержцу простую и принципиальную, по его убеждению, мысль: «делить» свою власть или «делегировать» ее кому-то русский самодержец не может и не должен. Есть он — и его верные подданные. Иначе Россия существовать не способна, иначе — анархия и гибель. Усвоение этой мысли можно считать основным итогом политического воспитания Николая II, продолжавшегося в течение второй половины 1880-х годов.»
Отсюда уверенность русского самодержца, что бы не делалось в государстве, всё есть промысел Божий. В том числе и смута, которую породила Государственная Дума, поражение в русско-японской войне, и, наконец, революция. Царь предпочитал не вмешиваться в ход большинства событий. Он был противником резких движений во внутренней и внешней политике. Безусловно, будущего царя обучали многочисленные педагоги и наставники. Но вот была проблема:
«Эти люди, известные ученые и военные, большинство из которых имели богатый опыт педагогической деятельности, старались донести до цесаревича свои знания. Каковы же были результаты? Об этом судить трудно. Цесаревич был прилежным учеником, слушал учителей внимательно. Но… преподаватели не имели права спрашивать, а наследник не слишком любил задавать вопросы. Даже К. П. Победоносцев, его учитель и политический наставник, однажды проговорился, выказав сомнение «в том, что его лекции усвоены августейшим учеником». Подобные выводы делали и некоторые другие преподаватели цесаревича. О том, что наследника воспринимали не слишком серьезно, свидетельствовало и то обстоятельство, что день его рождения торжественно праздновался в первый раз лишь в 1890 году».
Будущий Николай Второй не отличался любознательностью.
«По словам Александра Михайловича, он не находил никакого удовольствия путешествовать на борту военного крейсера, шедшего под брейд-вымпелом наследника цесаревича. «Моя поездка бессмысленна, — с горечью говорил Николай Александрович, — дворцы и генералы одинаковы во всем мире, а это единственное, что мне показывают. Я с одинаковым успехом мог бы остаться дома».»
Во время обязательного путешествия, будучи в Японии на цесаревича было совершено покушение, японский полицейский бросился на него с шашкой. Николай Александрович получил ранения. У будущего самодержца навсегда останется презрительное отношение к японцам.
«Свои индивидуальные особенности новый самодержец к тому времени не выявил, участия в государственных делах не принимал (хотя с января 1893 года и состоял председателем Комитета Сибирской железной дороги). В правящих кругах империи все это вызывало опасения. Не скрывая их, управлявший Морским министерством адмирал H. M. Чихачев говорил сыну варшавского генерал-губернатора И. В. Гурко — Владимиру Иосифовичу, что «наследник — совершенный ребенок, не имеющий ни опыта, ни знаний, ни даже склонности к изучению широких государственных вопросов. Наклонности его продолжают быть определенно детскими, и во что они превратятся, сказать невозможно. Военная строевая служба — вот пока единственное, что его интересует. Руль государственного корабля [выпал] из твердых рук опытного кормчего, и ничьи другие руки в течение, по всей вероятности, продолжительного времени им не овладеют. Куда при таких условиях направит свой курс государственный корабль — Бог весть». Чихачев оказался прав — Николай II мог лишь играть роль политического эпигона собственного отца, который не успел даже довести до наследника свою волю — духовное завещание Александра III, о котором он говорил императрице незадолго до кончины, не нашли. Экономические проблемы к концу царствования Александра III обострились: падение цен на хлеб, вызванное высоким урожаем 1893 года, и таможенная война с Германией актуализировали вопрос о кредите для поместного дворянства. Доходность хозяйств катастрофически падала, помещики испытывали трудности при выплате ипотечной задолженности, потребность в ссудах на оборотные средства возрастала. «В результате 1892–1893 годы оказались годами наибольшей неустойчивости дворянского землевладения со времени отмены крепостного права и до Русско-японской войны, что вызвало у современников ощущение близости массового перехода дворянских имений в другие руки», — пишет В. С. Дякин в книге «Деньги для сельского хозяйства: 1892–1914 гг.». «Черный передел» означал изменение не только экономического, но и политического уклада жизни страны, что не могло не беспокоить самодержавную власть.»
Получив в наследство Российскую империю, Николай II вынужден был распутывать целый клубок социально-политических и экономических проблем, к чему готов не был.
14 мая 1896 года состоялась коронация Николая Александровича. Но и тут не обошлось без происшествий. По случаю празднества, на Ходынском поле планировалась раздача подарков и различные гуляния народа. Пришло очень много народа, началась чудовищная давка. Насмерть было задавлено 1379 человек, несколько тысяч получили увечья. Даже тут злой рок преследовал новоиспеченного царя.
«А. В. Богданович записала в своем дневнике 5 июня 1896 года, что когда царь ехал к германскому послу Г. Радолину (на «музыкальное собрание» и спектакль), «народ ему кричал, что не на обеды он должен ездить, а „поезжай на похороны“. Возгласы „разыщи виновных“ многократно раздавались из толпы при проезде царя. Народ, видимо, озлоблен». Да, коронационные торжества Русского двора продолжились, точно Ходынки и не было, но стоит напомнить, что среди простого народа были и такие, кто завидовали родственникам погибших, получивших за смерть близких денежную компенсацию. Горе не всегда объединяет. Для царя же горе вновь оказалось соединено с радостью (как ранее — смерть отца и женитьба на любимой). Это отразилось и в записях его дневника. «В 2 ч. Аликс и я поехали в Старо-Екатерининскую больницу, где обошли все бараки и палатки, в которых лежали несчастные пострадавшие вчера. Уехали прямо в Александрию, где хорошо погуляли. Выпив там чаю, вернулись назад. В 7 ч. начался банкет сословным представителям в Александров[ском] зале».»
После событий на Ходынском поле Николая Второго прозвали «Кровавым». Так, с самого начала своего царствования, начала зарождаться крутая волна ненависти к царю. Слабохарактерный, безинициативный, Николай Второй будто прятался от нарастающих проблем.
«Начало XX века ознаменовалось убийствами высших представителей царской бюрократии (министров — Н. П. Боголепова, Д. С. Сипягина, В. К. Плеве, харьковского губернатора князя И. Оболенского), покушением на жизнь К. П. Победоносцева и другими антигосударственными действиями членов партии социалистов-революционеров. Страна входила в новую полосу политической жизни. О «стабильности», оставленной в наследство Александром III, в начале XX века его сын мог только ностальгически вспоминать. Уже начало нового столетия было окрашено в кровавый, красный цвет.»
Чиновничий аппарат, вышедший из под контроля разросся и потерял всякую эффективность. Царь общался только с теми, кто не докладывали ему о возрастающих проблемах. В обществе уже открыто говорили о скудоумии царя, о его неспособности руководить государством. Заговорили о необходимости его свержения.
14 февраля 1904 года началась русско-японская война. Со стороны российского императора было сделано всё, чтобы её позорно проиграть. Царь не хотел слушать доводы своего правительства. Но и кардинальные шаги не хотел предпринимать. Разгром российского флота, поражение от японской армии были ошеломляющими. «На всё воля Божья!» - тихо произнёс царь.
«Николай II уезжал 6 января в Царское Село под крики и улюлюканье толпы. Наблюдавший этот отъезд барон H. E. Врангель вспоминал: «Прохожие смеялись, мальчишки свистали, гикали:
— Ату его!
Седой отставной солдат, с двумя Георгиями на груди печально покачал головой:
— До чего дожили! Сам помазанник Божий!»»
Новая волна в обществе против царя всколыхнулась с новой силой. Уже некоторые члены правительства начали избегать царя. Николай остро почувствовал своё одиночество. Своё утешение он нашел в общении с Григорием Распутиным. Очень скоро царь попал под полное его влияние.
««Распутинщина» — это диагноз политической болезни, переживавшейся страной в последние годы монархии, а Распутин — ее олицетворение. По словам барона H. E. Врангеля, «плодимая Распутиным грязь рикошетом обрызгала царя. Последние остатки его авторитета исчезли. В обществе и даже близких ко двору кругах повторялись слова: „так дальше продолжаться не может“. Шепотом говорили о необходимости дворцового переворота» (курсив мой. — С. Ф.). Таким образом, в Распутине видели разрушителя монархии, влиятельную и страшную фигуру, человека, имевшего возможность влиять на русского царя и его супругу. Можно ли считать это показателем того, насколько сильно прогрессировала, по словам А. Н. Боханова, «эрозия политических и религиозных чувств, пристрастий, стремлений» подданных последнего самодержца? Однозначный ответ дать вряд ли получится, как не получится оценить значение личности Распутина, хотя бы кратко не рассмотрев вопрос о морально-нравственном и религиозном состоянии русского общества.»
Общие переживания той эпохи не обошли стороной и царскую чету. Постоянные неудачи и огорчения, болезнь единственного сына, а быть может, и осознание своей обреченности требовали «религиозного прикрытия». Николай II искренне хотел услышать праведника, доверить ему свои переживания, получить утешение. Однако Распутин стал очередным гвоздём, вколоченным в крышку гроба самодержавия.
Революционное движение набирало обороты. 9 января 1905 года несколько тысяч рабочих пошли подавать петицию царю. Городские власти попросили их не прорываться на Дворцовую площадь Санкт-Петербурга. Под улюлюканье толпы, рабочие, оттеснив отряды полиции, ворвались на Дворцовую площадь. В рабочих начали стрелять.
«А главный герой Кровавого воскресенья — священник Георгий Гапон — уже в ночь на понедельник написал революционную листовку, в которой назвал Николая II «зверем-царем». «Так отомстим же, братья, — обращался он к рабочим, — проклятому народом царю и всему его министрам, всем грабителям несчастной русской земли. Смерть им всем!..» Призыв к уничтожению всех власть имущих во главе с самодержцем и его семьей стал настоящей «программой максимум» для всех радикально настроенных противников монархической государственности. Так Кровавое воскресенье стало исторической вехой, разделившей царствование Николая II на две части. Заявления о том, что «эта кровь навсегда отдалила царя от народа», в январские дни звучали повсюду.
Барон Н. Е. Врангель вспоминал, как вскоре после «гапоновского происшествия» в столице пьяные матросы во все горло кричали «Долой самодержавие!», а городовой, «добродушно усмехаясь, смотрел на них». С пьяных, конечно, спрос не велик, но ведь это были представители русской армии, по долгу присяги обязанные это самое самодержавие защищать! Точно так же должен был защищать самодержавие и усмехавшийся городовой. О простых обывателях в такой ситуации не приходилось и говорить.»
Надвигалась Первая мировая война.
Вам понравилась статья? Поставьте, пожалуйста 👍 и подписывайтесь на мой канал