Михаил Афанасьевич Булгаков стал автором не одного десятка крылатых фраз (чего только стоят цитаты из его пьесы «Иван Васильевич», которые благодаря отличной экранизации Леонида Гайдая знают и используют поныне). Но больше всего запоминаются слова мрачного Воланда, произнесенные в романе «Мастер и Маргарита» по отношению к москвичам, публике варьете: «Люди, как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было… Человечество любит деньги, из чего бы те ни были сделаны, из кожи ли, из бумаги ли, из бронзы или золота. Ну, легкомысленны… ну, что ж… обыкновенные люди… в общем, напоминают прежних… квартирный вопрос только испортил их…» Что же не так было с квартирным вопросом в годы Булгакова?
Начнем с того, что тема квартирного вопроса является сквозной в творчестве Булгакова. От него страдает профессор Преображенский, которого всячески стараются уплотнить. Итогом квартирного вопроса стал пожар в доме №13 Эльпит-Рабкомунна. А уж в Мастере и Маргарите об этом говорит не только Воланд, но и Мастер, писатели МАССОЛИТа, Алоизий Магарыч и многие другие персонажи романа. И коль уж писатель так заостряет свое внимание на этой теме, то она явно для него близка.
Если вспомнить раннюю биографию Булгакова, то можно понять, что в годы жизни в Киеве он вместе со своей большой семьей занимал целый этаж в доме на Андреевском спуске. Годы до революции были для него счастливым временем, после чего его ждали фронт, работа врачом в Вязьме, зависимость от морфия, долгие скитания и, наконец, попытки закрепиться в Москве. В Москве ему, начинающему литератору, приходилось ютиться в углах и коммунальных квартирах, одна из которых, №50 в доме 10 по Большой Садовой улице, и стала прообразом «нехорошей» квартиры из «Мастера и Маргариты».
За 13 лет Булгаков сменил много комнат, пока в 1934 году ему, наконец, не дали отдельную квартиру в доме жилищно-строительного кооперативного товарищества «Советский писатель». Для него квартирный вопрос, наконец, решился, но и тут, по воспоминаниям его супруги Елены, квартиры сперва получали самые хитрые и изворотливые: например, гражданин Б-н, доставший для кооператива 70 унитазов. Схожие мотивы присутствуют и в романе, где писатели делят квартиру покойного Берлиоза и спорят, кому она должна достаться. Но в чем же причина столь крепко вставшего квартирного вопроса?
В 1917 году население Москвы составляло 1.854.400 жителей. В годы Гражданской войны в поисках пропитания население массово мигрировало, но после ее окончания в уже столичный город люди вновь стали возвращаться и к 1926 году число жителей составило почти 2 миллиона. Поскольку пролетариат, гегемон революции, до нее ютился в бараках и тесных и зловонных рабочих кварталах, а средств на строительство нового жилья катастрофически не хватало, власти решили вопрос со свойственной большевикам смекалкой: чуждые классы в их больших квартирах уплотнить (а то и выселить из столицы), оставив минимум места, а в освободившиеся комнаты заселить рабочих с их семьями.
Государство сопровождало этот процесс пропагандистскими материалами (например, популярным в те годы фильмом «Уплотнение»), и в целом для рабочих это стало действительно серьезным шагом в сторону улучшения жилищных условий. Однако подобные меры неизбежно вызывали конфликты, и Булгаков, как писатель-интеллигент, не раз высмеивал хамство и невежество своих соседей.
Но в определенный момент уплотнение перестало давать свои плоды, особенно когда растущая в промышленном отношении Москва к 1931 году выросла до 2.781.340 человек. И тут люди ради вожделенной жилплощади стали совершать совершенно неприемлемые поступки: давали взятки (за получение оной в соответствующие органы попал Никанор Босой), писали доносы (как Алоизий Магарыч), штурмовали домоуправления и пытались любыми средствами попасть на квадраты и закрепиться в Москве. А квартирный вопрос в большей степени будет решен лишь в годы Хрущева вместе с программой массового строительства жилья.
Надеюсь, вас, дорогие читатели, квартирный вопрос не испортил. Поддержите статью лайком, чтобы чаще видеть в ленте подобный контент. Всего доброго!