Возвращаемся к наградному приказу № 014/н от 27 марта 1944 года по 39 гвардейской танковой бригаде.
Вот наградной лист на гвардии старшину Петра Григорьева 1918 года рождения, старшину-писаря штаба бригады. На фронте он был с 1-го мая 1942 года, а в Красной Армии служил с 1941 года. Член партии.
Текст представления отпечатан и хорошо читается, поэтому пересказывать его смысла не вижу. Помощник началика штаба бригады подписал представление на орден Красной Звезды. Начальник штаба танковой бригады снизил старшинство награды до медали "За Отвагу". С мнением начальника штаба согласился командир бригады.
А вот наградной лист на первую боевую награду Петра Григорьева. Даты у документа нет, но судя по всему он был составлен и подписан в конце января 1943 года. Тогда ещё сержант Григорьев служил писарем штаба мото-стрелково-пулемётного батальона 192 танковой бригады. В преамбуле почему-то указан другой год рождения сержанта. В то время он был кандидатом в члены партии.
Сержант "лично сам организовал доставку боеприпасов в район боевых действий непосредственно на поле боя и организовал связь с подразделениями". В том случае он был награждён медалью, к которой изначально представлялся.
Начало истории про Степку и его боевых товарищей, начавших воевать в 192-м мотострелковом батальоне, который входил в состав 192-й танковой бригады (с конца октября 1943 года - 39-й гвардейской танковой бригады), можно прочитать здесь, а её продолжение здесь и здесь, а также в предыдущей публикации.
Теперь публикации "про Степку" выходят дважды в неделю, по понедельникам и пятницам.
Мужчины закурили и направились к центру города. Степка пошёл метрах в тридцати за ними по другой стороне улице, стараясь держаться в тени строений. Поверх шинели он накинул плащ-палатку, взятую "на прокат" пару минут назад у сержанта-шофёра. Идти ему пришлось не очень далеко. В двух кварталах от заведения, в котором Степке довелось выпить необычный кофе, пахнущий какими-то специями, мужчины сели в крытый "виллис". Машина быстро свернула за поворот. Номер машины помощник торгового атташе записал, чтобы не забыть. Теперь можно было возвращаться.
В ожидающий его в оговоренном месте "виллис" Степка сумел сесть даже раньше обещанного срока. Бэлла Михайловна увлеченнно изучала бумаги, полученные от Насим, подсвечивая себе фонариком. На вопрос Егора Сергеевича "ну что" Степка протянул ему бумажку с номером автомашмны, на которой уехали двое привлёкших его внимание мужчин. Шофер получил назад свою плащ-палатку, а Степка прикрыл глаза до самого "офиса".
После возвращения сотрудников из Тегерана Филипп Кондратьевич успел провести первую часть совещания до прихода Захара Матвеевича. Вначале Бэлла Михайловна кратко доложила по документам, полученным от Насим. Особо интересное оборудование находилась в двух городах, в Зенджане и Тебризе. В конце первой части совещания руководитель группы поинтересовался Степкиным впечатлением от девушки-иранки. Листок с номером машины, записанным Степкиной рукой, теперь лежал на столе у руководителя группы. Лейтенант интендансткой службы через небольшую паузу ответил на заданный вопрос:
- Мне показалось, что она сильно чего-то или кого-то боялась...
Это мнение почти сразу поддержал Егор Сергеевич, а после некоторых раздумий к нему присоединилась и Бэлла Михайловна. С приходом Захара Матвеевича совещание "автоматически" перешло ко второму вопросу. Уточнив некоторые детали планируемой операции майор сообщил, что "его" комдив уже получил соответствующее распоряжение "оказать огневую поддержку операции, если просьба о таковой поступит". Договорившись о "времени и месте исходного сосредоточения сил", Захар Матвеевич вызвался "подбросить Степку до нужного дома, а то времени в обрез".
Высадив Степку у дома Дильдара-хаджи, майор настоял, что подождёт лейтенанта интендантской службы и отвезёт его обратно, так как на улице "совсем темно стало и могут ходить плохие дяди с ножами". Степка оценил шутку майора и постучал в закрытую и глухую калитку в высоком заборе. Хозяин дома выслушал позднего гостя "на ногах" и подтвердил, что послезавтра утром в означенное время Курдо будет в указанном месте на выезде из города. Там они будут ждать "группу огневой поддержки", чтобы сопроводить её "до исходной позиции". В качестве переводчика в этом походе будет выступать сам Дильдар-хаджи.
Попрощавшись с майором у дверей "офиса" Степка не мог не заметить стоящий рядом "виллис" со скучающим в нем шофером и "бдящим" автоматчиком на заднем сидении. В кабинете у Филиппа Кондратьевича находились два уже знакомых смершевца, майор и старший сержант. Майор как раз переписывал в свой блокнот номер "виллиса", который в Тегеране "срисовал" Степка. С приходом помощника торгового атташе участники совещания, судя по всему, вернулись с предыдущему вопросу. Он касался Насим, точнее, целесообразности подключения "местных смершевских возможностей" для проверки этой девушки. Николай Константинович ещё раз "из первых уст" захотел послушать, на основании каких соображений, предположений и "чувств" Степка пришёд к выводу о том, что иранская девушка чего-то или кого-то боялась во время встречи в Тегеране. Филипп Кондратьевич за то время, пока помощник торгового атташе делился со смершевцеми своими соображениями, видимо принял для себя какое-то решение. Когда Степка закончил свой монолог, руководитель группы прихлопнув ладонью по столу и заключил:
- Хорошо! Вы получите установочные данные на эту иранку, как у вас, кажется, называется, "инициативницу"... Но результаты проверки мне нужны будут через двое суток, не позже. Устраивает вас, товарищ майор, такой расклад?
Николай Константинович дружелюбно улыбнулся и протянул руку для рукопожатия:
- Вполне!.. Вы Филипп Кондратьевич и с нашей профессиональной терминологией знакомы!.. Видимо, не все факты вашей биографии в том личном деле уместились, которые я читал... Артём Степаныч выпиши всё, что нам ещё может понадобиться по иранке. Я так понимаю, что продиктовать на русском языке тебе это сможет Бэлла Михайловна?.. (Кивок Филиппа Кондратьевича) Я поехал. За тобой через час пришлю машину.
На окраине города подъехавший ещё в утренней полумгле "виллис" ждали "студебеккер", вездеход Захара Матвеевича и шестёрка лошадей, запряжённая в небольшую пушку с передком. Поодаль держа лошадей под узцы стояли и тихо переговаривались с майором Курдо и Дильдар-хаджи. К седлу одной из лошадей была приторочена винтовка. Всего лошадей было четыре.
В "виллис" к майору теперь сели Курдо и Дильдар-хаджи. На свободное место в машине, в которой ехали Степка с Яков Соломоновичем, сел лейтенант-артиллерист, командир огневого взвода батареи горных пушек горнострелкового полка. В кузове "студебеккера" поехали двое связистов с телефонными аппаратами и тяжёлыми катушками с кабелем, расчет "максима", расчёт батальонного миномёта с разобранным на три части миномётом, несколько ящиков со снарядами и минами и половина "номеров" из расчёта горной пушки.
Как понял Степка из пояснений Курдо, ехать надо (можно) было около пятидесяти километров на северо-запад по более или менее нормальной дороге, затем надо было ещё с десяток километров пройти пешком или на лошадях.
Лейтенант, занявший место в вездеходе, назвался Фомой и оказался очень разговорчивым. Это у него было первое боевое задание. Он стремился выполнить его как можно лучше. Для начала лейтенант поведал Степке, что выпросил для "сегодняшней боевой работы" ящик зажигательных снарядов. Как выяснилось, каждый такой снаряд был начинен девятью воспламеняющимися сегментами, которые разлетались при разреве снаряда в радиусе до десяти метров. Температура горения зажигательной смеси составляла свыше двух тысяч градусов. Ещё лейтенант интендантской службы узнал, что используемые горной 76-мм пушкой выстрелы не взаимозаменяемы с другими 76-мм орудиями, стоящими на вооружение Красной Армии. Степка слушал лейтенанта-артиллериста и глядел по сторонам.
Первые лучи восходящего солнца окрасили горы впереди в причудливые красно-зелено-жёлто-белые полосы. Фома и здесь оказался на высоте. Оказывается он до позапрошлого года успел закончить два курса горного института. Бывший студент-геолог честно признался, что не помнит, как называются эти горы, но смог объяснить, что их причудливая раскраска является следствием наличия в выступающих наружу породах минералов меди, или избыточного количества кислорода в окиси железа, или ещё чего-то такого вполне натурального. Но визуальный эффект от такой "натуры" был просто завораживающим.
Через полтора часа пути стало ясно, что дальше уже не проехать. На дороге образовался результат очередного обвала из камней, который груховик объехать не смог. Выгрузили из "студебеккера" пулемёт, миномёт, боеприпасы и прочую амуницию быстро. Ящики со снарядами оставили в кузове, а ящики с минами теперь тащили на руках. На двух свободных лошадей погрузили пулемёт и миномёт в разобранном виде. Шестерка лошадей смогла протащить пушку с помощью "номеров" расчёта ещё пару километров. Дальше тропинка сузилась до ширины "одной лошади".
За следующие полчаса распрягли упряжку, разобрали пушку и навьючили её части на лошадей, ведя их теперь в поводу. Миномётчики и пулемётчики понесли своё разобранное вооружение сами. Степка по своей инициативе нес вместе с Фомой ящик с минами. Впереди теперь ехал Курдо верхом.
Два раза взобравшись и опустившись по узкой горной тропе с перерывом на один короткий привал за почти три часа колонна наконец добралась до "точки". Время подходило к полудню, стало намного теплее. На "точке", то есть небольшой площадке посреди груд больших и не очень камней стоял Курдо, а рядом с ним Джанан и Делил. Девушка обернулась, подошла к Степке, улыбнулась, протянула руку и сказала:
- Мерхаба!
Степка пожал маленькую и твёрдую ладошку:
- Мерхаба!..
Ещё одна улыбка и помощник торгового атташе услышал теперь слова благодарности:
- Зор спас!
Он уже несколько вечеров брал уроки сразу трёх языков у Бэллы Михайловны, удивлялся похожести и различию "базовых" слов, необходимых для общения, поэтому сумел ответить вполне адекватно:
- Спас хвеш...
Сегодня девушка показалась молодому человеку ещё красивее. Она была одета так же, как и при первой их встрече, "по-походному". К действительности молодые люди были возвращены одновременными окриками Курдо и Захара Матвеевича. Степка выпустил девичью ладошку, получил ещё один "обжигающий" взгляд, и придерживая ППШ за спиной, побежал к майору.
Через полчаса, вскарабкавшись на очередную "горку", пятеро мужчин, лёжа за камнями, разглядывали открывшийся перед ними пейзаж. На пятерых у них было два бинокля. Курдо пытался объяснить, где точно находятся пулемётные "точки" кочевников, Дильбар-хаджи старательно переводил, но ни Степка, ни майор, ни лейтенант-артиллерист не видели пулемётов. Они только примерно могли прикинуть, что расстояние до позиций пулемётчиков было около километра или чуть больше.
Телефонист, расположившийся в нескольких метрах сзади, тем временем доложил, что связь с огневой позицией установлена, орудие и миномёт готовы открыть огонь. Подполз командир пулемётного расчёта с вопросом:
- Куда стрелять прикажете, товарищ майор?..
Захар Матвеевич отмахнулся:
- Когда сам цель увидишь, так и поймёшь!.. Огонь открывать без команды, по готовности!
После очередной безуспешной попытки разлядеть (показать) позиции пулемётов Курдо коротко переговорил с Дильбар-хаджи и стал спускаться в низину, расположенную немного позади. В низине терпеливо ожидал отряд курдских конников численностью около ста сабель. Дильбар-хаджи в ответ на вопро "куда это он" стал объяснять майору:
- Сейчас Курдо сделает ложную атаку с небольшим отрядом. Пулемёты откроют огонь, тогда вы их засечёте и сможете открыть прицельный огонь.
Майор крякнул, развёл руками и пробормотал:
- Договаривались же, что операцией командую я... С дисциплинкой у них так себе...
Повернувшись к Фоме он уже приказал:
- Услышал, лейтенант?.. Зри теперь во все четыре глаза! Передай и готовность на огневую...
Через несколько минут отряд всадников с гиканьем и свистом поскакал внизу в сторону ущелья. Впереди мчалась каурая лошадь Курдо. Оба пулемёта открыли огонь почти одновременно, когда две дюжины всадников преодолели примерно половину расстояния до входа в ущелье. После того, как раздалась первая очередь, "конная разведка боем" стала разворачивать коней. Фома стал кричать в телефонную трубку команды на своем "артиллерийском языке".
"Максим открыл ответный огонь короткими очередями. Первый артиллерийский снаряд ушёл с большим перелётом, второй разорвался перед входом в ущелье. После разрыва третьего снаряда замолчал правый пулемёт. Разрывы мин вокруг позиции левого пулемёта с этого места были менее заметны. Но второй пулемёт тем не менее прекратил стрелять через несколько секунд после первого.
Внизу остались лежать четверо убитых лошадей и два тела. Степка, получив бинокль, разглядел, что каурая лошадь Курдо лежит без движения, а курд, спрятавшись за ней, шевелится. В этот момент "ожил" левый пулемёт, дав очередь по камням, за которыми прятались наблюдатели. Видимо кто-то из них "свернул" до этого своим биноклем на солнце. Майор схватился за щёку, отнял окровавленную ладонь и вытер её о шинель:
- Вот бисово отродье!.. Крошкой посекло!.. Лейтенант, заткни его окончательно!..
Первый пристрелочный снаряд разорвался теперь чуть левее стреляющего пулемёта. Второй снаряд поднял кучу дыма, пыли и камней вроде бы "там, где надо". Но пулемёт продолжал огрызаться теперь короткими очередями. Фома, размазывая ладонью кровь из царапины по лбу, закричал:
- Товарищ майор, я его вот зажигательным приголублю!
Дильбар-хаджи довольно профессионально уже заканчивал перевязку лица Захара Матвеевича. Майор ответил из-под рук перса:
- Да чем хочешь, только быстрее шевелитесь!..
Степка снова выглянул из-за камня. С того места, откуда раньше бил правый пулемёт, теперь стреляли две или три винтовки. А внизу Курдо прекратил свои "ерзания" за крупом лошади и замер. Метрах в двухстах позади него двое курдов ползли явно на помощь своему предводителю. В одном из них он признал Делила по характерной расцветке халата. А вторым курдом, как показалось Степке, была... Джанан.
В этот момент на позиции левого пулемёта разорвался зажигательный снаряд. Результат разрыва произвёл впечатление на обе противоборствующие стороны. Всем показалось, что ярким пламенем в том месте вспыхнули сами камни. Левый пулемёт противника "заткнулся". Через секунду эхо донесло оттуда звук почти нечеловеческого крика. "Максим" теперь короткими очередями "нащупывал" стрелков, возобновивших винтовочный огонь с правого утёса.
Степка сунул бинокль в руки майора и выкрикнул:
- Там внизу Курдо, Делил и, кажется, Джанан!.. Я быстро, товарищ майор!..
Вечная Слава и Память бойцам и командирам Красной и Советской армии, участникам Великой отечественной войны!
Берегите себя в это трудное время!
Подпишитесь на канал , тогда вы не пропустите ни одной публикации!
Пожалуйста, оставьте комментарии к этой и другим публикациям моего канала. По мотивам сделанных комментариев я готовлю несколько новых публикаций
