Кира игриво выдохнула в морозный воздух и со смехом разогнала образовавшееся облачко. Пушистые хлопья, будто белые мухи, медленно опускались на нос, щекотали щёки и оседали снежным поцелуем на губах. До Нового года оставалось пять часов, но девушке совершенно не хотелось возвращаться домой. Пустая квартира встретила бы её холодными объятиями, а Кире и без того было очень тоскливо.
— Дедушка Мороз, — прошептала она с лёгкой улыбкой, — подари мне новогоднее чудо. Хотя бы в этот раз.
Вокруг то и дело сновали люди. Счастливые, с бутылками шампанского и яркими пакетами, полными подарков, они спешили по своим делам, смеясь и громко обсуждая предстоящую ночь. Спешили, чтобы встретить наступающий год в кругу близких. Вместе. Кире же праздновать было попросту не с кем.
После возвращения в родной город у неё совершенно не осталось контактов. Новые друзья разъехались по своим местам, а со старыми девушка никогда и не пыталась поддерживать связь. Родители, наслаждавшиеся поездкой к морю, отправляли счастливые фотографии в Телеграмме и невинно интересовались о планах на праздники. Кире нечего было им ответить. Очередная ложь в стиле «всё хорошо, я буду с Лёшей» не подвергалась проверке, а потому продолжала оставаться их единственной истиной. Рассказывать о том, что с парнем они расстались ещё три месяца назад, не хотелось. Кира не нуждалась в жалости. Не для того она так старательно отыгрывала своё фальшивое счастье.
«С наступающим!» — прокричала вслед шумная толпа. Девушка с улыбкой помахала ребятам рукой. На улицах неустанно кипела жизнь, и Кира чувствовала, как эта мощная волна смывает её на обочину социума.
— Чего желаете? — приторно-вежливо поинтересовался бариста, натягивая на лицо фальшивую улыбку.
Девушка усмехнулась. Было бы странно, если бы он оказался рад навалившейся работе в предновогодний вечер. К тому же, Кира явно намеревалась стать последним клиентом.
— Один средний латте. Если можно, то с карамельным сиропом.
Дурманящий аромат кофейных зёрен до краёв заполнял тело, выветривая тревожные мысли. Кира закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Её бы воля — встретила бы Новый год прямо тут, в компании недовольного своей судьбой парня. Но часики тикали, и, всунув клиентке стаканчик с горячим напитком, бариста облегчённо перевернул табличку на «закрыто».
— Ну хоть кофе у них вкусный, — пожала плечами Кира и огляделась.
Куда можно пойти в канун самого волшебного праздника года? На городскую площадь, чтобы смешаться с толпой, забыться во всеобщем предвкушении и разлиться по снегу тихим «ура» под бой курантов? Или же в один из тихих двориков, чтобы смотреть, как вокруг взрываются сверкающими россыпями фейерверки и радостно галдят местные активисты? От обоих вариантов было тошно. Девушка вздохнула. Уж лучше праздновать в пустой квартире, чем ещё больше прочувствовать своё одиночество среди городской суеты.
— Кира? Кира Селезнёва? Это ты?
Она медленно повернулась, почти в слоу-мо, и с какой-то детской надеждой встретилась с парой тёплых карих глаз.
— Кира! Господи, лет сто ведь не виделись! Ты как тут оказалась?
Бойкая красавица с ослепительной улыбкой крепко ухватилась за предплечье. Кира долго вглядывалась в её лицо, прежде чем понять, что перед ней стоит та самая Маша Воронцова — скромная зубрилка в квадратных очках, бывшая одноклассница и, по совместительству, лучшая подруга. Тоже бывшая, разумеется.
— Машка? Ты разве никуда не уехала?
— Тот же вопрос! Тёть Лена всем соседям растрещала, как ты в Питере хорошо устроилась. Говорила, что сама скоро к тебе с дядь Ваней переберётся. А ты… тут. На праздники что ль приехала?
— Нет… — Кира замялась. — Насовсем.
— Чего-о-о? — завопила Маша и тут же быстро прикрыла рот рукой, зашептав: — В смысле «насовсем»? А как же твоя карьера? Твоя мечта о журналистике? Жених, в конце концов? Куда это всё?
— Нет этого ничего, — повела плечом Селезнёва, отводя взгляд. — Наврала я мамке. Нифига у меня не вышло.
— Кира…
На лице старой подруги застыло выражение, которого девушка боялась больше всего. Жалость вперемешку с искренним желанием помочь. Самый больной удар по самолюбию.
— Да всё нормально. Временные трудности ведь закаляют характер, верно? Хочу вот начать всё заново в родных стенах. Тем более, что Новый год на носу. Отличный повод для очередного старта.
— Кстати говоря, — загадочно улыбнулась Воронцова, — не хочешь к нам присоединиться? У нас тут вроде сходки одноклассников намечается. Даже Вадик приедет.
Это гордое «даже» возле имени Вадима было неслучайно. Если верить соцсетям, самый популярный мальчик параллели вырос в самого востребованного красавчика-баскетболиста, о котором ходили слухи даже в столичных кругах. Заиметь такое чудо на новогодней вечеринке — сродни выигрышу в лотерее. И Кира понимала, к чему это ведёт.
— А я там лишней не буду?
— Ну что ты! — уверенно качнула бедром Маша, хватая девушку под руку. — Все будут очень рады снова с тобой встретиться. Вот увидишь!
Кира почти слышала щелчок, с которым захлопнулась эта маленькая ловушка. Ей не выбраться из воронцовских цепких рук. Теперь Селезнёва отдана во власть судьбы.
На протесты в стиле «ой, ну как я с пустыми руками» Маша не поддавалась. С напором самосвала эта хрупкая на вид девушка тащила за собой Киру, чья макушка возвышалась над Воронцовой на добрые пятнадцать сантиметров, на пятый этаж родного дома и ободряюще повторяла:
— Всё будет хорошо, Кирочка! Ты только не волнуйся!
Кирочка же застыла напротив железной двери с самым несчастным лицом и трагически зажмурилась. Ну вот и конец. Позорный, бесславный конец её прекрасному образу успешной журналистки! Знала бы, что окажется втянута в водоворот рукопожатий со старыми знакомыми, соврала бы Маше что-нибудь про возвращение. А теперь точно не оберёшься неловких вопросов!
— Ребята-а-а! Смотрите, кого я вам привела! — радостно прозвенело над ухом, едва девушки переступили порог квартиры.
Кира видела, как меняются эмоции на отдалённо знакомых лицах: лёгкая растерянность, счастливое узнавание — и вот уже несколько пар рук воодушевлённо хватались за её плечи.
— Селезнёва, какие люди! Ты к нам надолго?
— Вот уж не думала снова тебя встретить!
— Это на тебя так питерский воздух повлиял? Вообще не изменилась!
— Ну привет… соседушка.
Бархатистый голос звучал почти ехидно, заметно выбиваясь из общего радостного гула. Во взгляде серых глаз сверкало острое самодовольство, и Кира поёжилась, не выдержав его пронзительности. Уж Вадим-то всё знал. Не мог не знать.
— Давно не виделись, да? — протянула с надеждой, пытаясь заставить подыграть.
— Угу. Едва ли месяц прошёл, — усмехнулся парень, решительно уничтожив последние капли Кириной храбрости. — Значит, вернулась в родную деревню?
— Получается, что так.
Селезнёву спасло лишь то, что разбушевавшаяся волна веселья, накрывшая бывших одноклассников, увлекла и её за общий праздничный стол, отдаляя от уже нависшего над шеей лезвия — злорадной ухмылки Вадима.
— Ну, рассказывай, — с предвкушением выдохнула Катя, бывшая староста класса. — С чем пожаловала в наши края?
— Да всё с тем же, — осторожно улыбнулась Кира. — Хочу попробоваться в местные издательства.
— А как же Питер?
— Надоело. Устала от этой вечной сырости и холода. Дома лучше.
«А то как же», — подумала Селезнёва, ловя на себе насмешливый взгляд. Кто, как не многообожаемый сосед по парте, знал о её любви к дождям и пасмурно-серым дням Петербурга? Она могла обмануть кого угодно, но только не Вадима Кудрявцева — своего многолетнего соперника по «морскому бою». Который, на удивление, молчаливо слушал лившуюся из неё чушь.
— Да оно и к лучшему, знаешь, — активно кивала Вика, любимица их злобной математички и единственная медалистка. — Где родился, там и пригодился. Тебя тут с руками и ногами оторвут!
— Тогда, может, выпьем за возвращение Киры? — бодро поднял бокал Фил, единственный медик после выпуска. — В качестве аперитива, так сказать.
— Можно, — улыбнулась Маша и громко хлопнула в ладоши. — Так, Вадик, разлей-ка нам шампанского! Это стоит отметить!
Под радостные возгласы ребят зашелестело пузырьками игристое, щедро расплёскиваясь по разносортным бокалам. Когда очередь дошла до Киры, Вадим едва заметно притормозил и, на короткое мгновение наклонившись к уху, прошептал:
— Мир потерял хорошую актрису.
Шампанское легло на язык неприятной кислинкой, обжигая горло и пощипывая нос. Селезнёва зажмурилась, пряча лицо в ладонях то ли от шаловливого напитка, то ли от стыда. Если бы они только знали…
Второй бокал пошёл куда лучше. Приятная лёгкость, вскружившая голову, придавала храбрости, и Кира, втянув в себя побольше воздуха, бодрым шагом направилась на балкон. Туда, где уже десять минут пропадал Вадим.
Нашёлся парень с почти потухшей сигаретой в пальцах и странно задумчивым лицом, отчего в животе Селезнёвой тут же скрутился неприятный узел.
— Вышла проветриться?
В низком голосе больше не было ехидства. Лишь лёгкое равнодушие да слабая издёвка, которой Кира уже не придавала значения. Пусть насмехается, если угодно. Хуже, чем было, он всё равно не сделает.
— Нет. Поговорить.
— О чём?
Слова как назло застряли на языке. Эмоциональная тирада, которую Кира весь вечер прокручивала в голове, превратилась в бессмысленную кашицу. Спустя несколько минут молчания Вадим вздохнул.
— Можешь успокоиться, я никому не скажу. Не похож, вроде, на сплетника, который сор из избы выносит. Да и дело не моё, в общем-то. Лезть в твою жизнь не собираюсь. В своей бы разобраться.
— А в твоей что?
Озвучив первую возникшую мысль, Кира быстро прикрыла рот рукой и мгновенно протрезвела. В серых глазах блеснул опасный огонёк.
— Тебя не касается.
Потушив сигарету о стоявшую под рукой жестяную банку, полную окурков, Вадим медленным, почти горделивым шагом направился к выходу. И у порога вдруг остановился, с усмешкой бросив через плечо:
— Ах, да. Тебе «привет» от Лёши.
Тысячи мурашек, бравых воинов подступавшей паники, уверенной рысью пробежали по похолодевшей спине. Когда балконная дверь с гулким скрипом захлопнулась, Кира наконец пришла в себя. Имя бывшего, прозвучавшее из уст Вадима, окатило Селезнёву ледяной волной воспоминаний.
За тонким стеклом шумели счастливые одноклассники. Кира смотрела на их полные предновогоднего восторга лица и снова чувствовала себя безумно одинокой. Она могла врать им, но обмануть саму себя была не в силах. Её мир рухнул. И этого уже не изменить.
— Эй, ты тут долго ещё? — ввалилась на балкон раскрасневшаяся Маша. — Там речь президента скоро начнётся!
— Уже иду.
После ощутимой прохлады жар наполненной людьми квартиры приятно покалывал щёки. Звон бокалов соединялся с возбуждённым смехом в единую праздничную мелодию, и эта восторженная какофония вторгалась в уши Киры с болезненной остротой. Когда в руках оказалась тара с обновлённым напитком, Селезнёва зачем-то обернулась и, чувствуя странное удовлетворение в груди, встретилась взглядом с Вадимом.
— Не забудьте написать свои желания! — кричала Катя, всовывая во все попадавшиеся на пути руки листочек и ручку.
Перехватив необходимый инвентарь, Кира крепко задумалась. Чего она больше всего хотела в наступающем году? Новой любви? Успешной карьеры? Или, может, обзавестись хорошими друзьями? Последняя мысль пробежалась по коже крохотной искоркой. Девушка огляделась. Могли ли эти люди, с яркими улыбками обменивающиеся шутками и весёлыми напутствиями, принять её в свои ряды? Взгляд снова выцепил в толпе холодные серые глаза. Селезнёва усмехнулась. Сейчас в ней жило лишь одно, самое жгучее желание. Взяв в непослушные пальцы ярко-розовую ручку, Кира уверенно написала:
«В этом году я обязательно стану счастливой».
Бой курантов, запах жжёной бумаги, горечь пепла на губах — всё превратилось в странный калейдоскоп, отчего-то снявший с души Селезнёвой волочившийся за ней камень прошлого. Новый год пришёл тёплыми объятиями, громким смехом и искренними поздравлениями, согревавшими сердце. Кира не сразу заметила, что плачет. А когда почувствовала освежавшую горящую кожу влагу, с облегчением улыбнулась.
— С Новым годом!
Они проболтали до утра, вспоминая былое и строя планы на будущее. Обсуждали поездки на природу и посиделки в оставшихся со школьных времён кафешках, смеялись над старыми шутками и сохранившимися в памяти забавными моментами прошлого. Ночь, которую Кира так боялась в последние три месяца, пролетела почти незаметно, растворившись в лучах январского утра.
— А вот и солнышко, — улыбнулась, жмурясь, Вика, смахивая с ресниц налепившиеся снежинки.
Новый год встречал их мягким снегопадом, девственной белизной укрывая потемневшие за ночь дороги. Стоя по колено в сугробе, ребята бодро улыбались расцветавшему дню и почти лениво обменивались полусонными комментариями.
— Знаешь, — вдруг прошептал Вадим, каким-то образом оказавшийся за спиной Киры, — я ведь тоже вернулся. Насовсем.
— Что? Это ещё почему?
— Надоело, — почти игриво усмехнулся парень и с привычной ловкостью вновь влился в общий разговор между ребятами.
Кира долго смотрела на восходящее солнце сквозь ресницы, непроизвольно улыбаясь возникавшим в голове мыслям. Что-то подсказывало ей, что желание, ярко горевшее под шум наступающего праздника, обязательно сбудется.
В этот раз уж точно.
