Смутно помню, как после войны пекли гнилую картошку, мы называли их тошнотиками. Очистишь её от кожуры и ешь с жадностью, а потом тошнит. Ещё помню очереди за хлебом, за которым надо было идти, когда ещё не рассвело. Один раз меня чуть не раздавили, я закричала. Так меня подняли и почти по головам передали к прилавку. Но это было в конце сороковых, а в 50-ых годах хлеб уже продавали свободно.
Сдавали молоко, яйца, мясо. Сколько яиц надо было сдать, не помню, а молока 100 литров, это, считай, 33 банки. Я сама ходила на сдачу, помогала бабушкам. Так я до смерти бабушки ездила в Сысерть каждое лето.
Часто ходили с тётей Валей на кладбище в Сысерти, там наших родных с фамилией Садчиковы была целая аллея. В Сысерти вообще распространены фамилии Садчиковы, Турыгины, Жгулёвы. Раньше на ворота домов прибивали таблички с фамилиями хозяев,гуляешь по улице и знаешь, где, кто живёт. Не спрячешься от людей!
После операции на голове я не училась год. В тот год к@знили Берия. Все дети распевали такие песенки-
"Берия, Берия,
Вышел из доверия,
А товарищ Маленков,
Надавал ему пинков ".
Разоблачили культ Сталина. Когда он умер, мама очень сильно плакала. А я ,малолетняя и глупая, ещё рассуждала, что Сталин ни в чём не виноват и так думала до 1962 года, пока не прочитала повесть Солженицына "Один день Ивана Денисовича". Книги читали запоём, тогда действительно была "оттепель", даже дети это чувствовали. Уже потом, как Брежнев стал править, начались гонения на Солженицына и ему пришлось эмигрировать. В 1989 году,уже при Горбачёве, Солженицын написал эссе ( так называли в газете) " Как нам обустроить Россию ". Мы выписывали "Литературную газету ", эта брошюра прилагалась к газете, но мало кто получил её. Изъяли где-то, или в редакции,или на почте. Солженицын вернулся в Россию только в 1994 году.
