Огромный купол неба, усеянный миллиардами звезд, простирался над нашими головами. Бездонное темное пространство завораживало и словно проглатывало наши взгляды. Казалось, что наши глаза могут вместить всю эту ширь, и в тоже время мы чувствовали себя миллиардной долей микроба в этой галактике, что этим мигающим звездам нет никакого дела до нас... Было далеко за полночь, мы лежали на берегу речки, застелив под себя старый брезент и молча смотрели в небо. Наш маленький костер выполнив свою миссию, красным рубином тлел и словно живое существо устраивалось на ночлег. Этот тот костер, который чуть ранее бушевал желтой пляской, пожирая ветки джингыла, причудливо разбрасывал тени вокруг и сорил искрами в непроглядную темень округи. Источая божественный аромат, джингил погибал в огненной круговерти костра. Ни с чем нельзя сравнить запах джингила. Он пахнет вольной степью, по особенному пахнет он в печи, и совсем по другому он пахнет, когда закипает чайник и забурлив, проливается на костер. Он пахнет по охотничьи, он пахнет ухой, он пахнет покоем, минутой отдыха. И кажется даже пахнет мамиными баурсаками, которые она жарила на печке в моем далеком детстве...Он залезает в любые дебри твоего носа, щекочет и там словно нажимая на правильные кнопки настраивает тебя на другую волну.
Мы с другом еще до полночи поставили сетку и скоро будем смотреть. Сейчас весна, и рыба с глубин должна скоро пойти на разливы, повинуясь могучему инстинкту разможения, который существует с момента сотворения мира.
Мы забрались в лодку деда моего друга и нешумно отталкиваясь шестом, заскользили по глади воды. Сетка стоит на противоположном берегу и нам еще предстоит переплыть реку. Обычно не глубокая речушка, сейчас в весеннее половодье она разлилась в ширину и в глубину, сразу становясь грозной стихией. Река жила под нами, большим темным существом, покачивая нас на своих волнах и вселяя в нас страх перед ее глубинами.
Добравшись до сетки, мы начали перебирать ее. Невероятно, но ближе к середине гулкими движениями что-то пыталось вырваться, натягивая и ослабевая сетку. Медленно и с замиранием сердца мы подбирались к середине. И вот наконец, из темных глубин метнулась нечто белое похожее на рыбу. Раскаленный мозг в тот же миг нарисовал нечто такое таинственное, сказочное. Которое сквозь толщу воды в свете фонарика отливалось молочно-белым силуэтом и трепыхалось, пытаясь выбраться из капроновой неволи, судорожно билось за жизнь. Нечто завораживающее было в этой дикой необузданной ярости, настолько завораживающей, что мы стояли в ночи окруженные непроглядной тьмой, под взором молчаливых звезд и, казалось будто бы вечность проходило мимо нас...
... Мы и не заметили, как рыба вырвалась из смертельной ячейки, только лишь почувствовали как перестала отзываться капроновая нить... Все закончилось. И было жаль, что упустили такой экземпляр судака, а это, скорее всего он отливался молочной мутью в беспроглядной темноте воды. И неизвестно, как он забрёл в эти воды... А может быть это и не судак вовсе... Да, и не важно... Важно, то что сейчас, по прошествии стольких лет, память не выбросила те моменты и сейчас, закрыв глаза, явственно вижу то самое усеянное миллиардами крупинок темное и высокое небо... и лодку посредине реки, ту звонкую тишину весенних ночей...