В середине 20-х годов XX века из Японии в Советский Союз было массово заброшено больше двух десятков агентов. Из всех он единственный сумел не только пройти чистки 1937 года, но и заполучил такое «прикрытие», которое обеспечивало свободу передвижений по стране - Каймадо, действующий под фамилией «Пак», теперь работал в Управлении НКВД по Приморскому краю. И тайным агентом от НКВД, «Ситровым».
А начиналось всё в 1923 году, когда якобы спасаясь от полицейских, преследовавших его за коммунистические взгляды, Пак бежал из Маньчжурии в СССР. Вступил в комсомол, потом в партию. Активиста отправили учиться во Владивосток, в университет. Первые данные в Японию отправил после 3-го курса - о вооружении и защищённости бронепоездов. Узнал на заводе, где проходил практику.
После института был направлен на химический завод в Сталинград. К удовольствию руководства предприятия инженер ездил во все командировки, куда его посылали. В результате агент японской разведки спокойно появлялся в закрытых цехах заводов, на строящихся предприятиях, военных верфях и полигонах испытания оружия и военной техники. В 29 лет он имел уже трёх агентов в Сталинграде, благодаря чему получил ценнейшую информацию о производстве танков. В Азове лично умудрился скопировать чертежи нового военного катера. Он собрал уже 17 листов машинописного текста секретнейших материалов.
Когда в 1934 году вернулся в Улан-Удэ, тут же восстановил связь с резидентом и передал все материалы. Следующие три года резидентура Каймадо исправно отправляла в Японию ценную информацию. Только в 1937 году большая часть агентов была «выкошена» репрессиями. Но Каймадо вывернулся и тут. Он сделал так, чтобы в НКВД Приморского края именно ему поручили выявлять неблагонадёжных сотрудников в организации.
Когда он представил предателями нескольких ни в чём не повинных китайцев, его рекомендовали в самый секретный отдел Дальневосточного военного округа – разведывательный. А чуть позднее стал резидентом нелегальной советской разведки в Маньчжурии. Это был невероятный успех для японцев!
Теперь советская сеть разведчиков в Маньчжурии была фактически под контролем японцев. Часть их постепенно вылавливали и отправляли в японские тюрьмы, а остальным аккуратно «скармливали» дезинформацию для командования Забайкальского фронта. В октябре 1941 года Каймадо даже предупредил своих японских начальников о том, что 18 своих дивизий Советский Союз перебросил с Дальнего Востока под Москву и можно начинать наступление. К счастью, советская разведка тоже не дремала и сумела внушить японскому руководству, что все войска на месте. Каймадо не поверили.
В феврале 1943 года агент, побывав в Харбине, срочно возвращался в Союз с новыми задачами от своего командования. Следовало точно узнать, каковы возможности СССР на Дальнем Востоке. Двадцатого числа Каймадо перешёл на советскую сторону по льду Амура.
Его задержал пограничный отряд. Будучи уверенным в своём положении, японский агент отвечал на вопросы капитана-пограничника. Но тот оказался упорным и дотошным. Несколько раз ловил Каймадо на деталях. Чтобы «не засыпаться», агент потребовал соединить его с начальником разведотдела Забайкальского фронта. Пограничник впечатлился, но прежде всё-таки доложил дежурному Особого отдела фронта о ситуации. Особист распорядился привезти задержанного к нему. К этому времени у него была информация от зафронтового агента из японской миссии в Харбине: в советской разведсети действует японский шпион, работающий где-то на высоком посту.
Старшему следователю Скворцову Пак рассказал ту же историю. И ссылаясь на необходимость срочной передачи важной информации, потребовал немедленно соединить его с разведотделом. Скворцов отправил свой запрос – разведчики подтвердили, что Пак принадлежит к их зафронтовой сети. Но фронтового «особиста» насторожило то, что «Ситров» возвратился на целых 7 месяцев раньше. На теле также были обнаружены следы ожогов, кровоподтёки и синяки. Такие оставались после выхода из японских застенков. Но оттуда выпускали только тех, кого перевербовывали.
Теперь сначала Скворцов, потом руководитель Особого отдела фронта Александр Вяземский слушали новую легенду, тоже заранее подготовленную японской разведкой для своего агента на такой случай. Он также засыпал «особистов» фамилиями высокопоставленных офицеров японской разведки, к которым ему якобы удалось войти в доверие. Его рассказ явно наталкивал на мысль о том, что через Пака можно затеять с разведкой противника оперативную игру.
Но чекисты не торопились. Слишком долго по времени Пак пребывал в японской военной миссии, куда просто так никого не направляли. Скворцов и Вяземский были контрразведчики с опытом, и интуиция подсказывала, что возможно перед ними – тот самый крупный шпион, который действует в советской разведсети. Отправили шифровки во Владивосток и Улан-Удэ, где он учился и работал. Отовсюду приходили самые положительные характеристики. На его счету были также десятки разоблачённых «троцкистов» и «ревизионистов», важные сведения о Квантунской армии.
Дело можно было закрывать, но Скворцов продолжал анализировать материалы. 12 июля он сидел всю ночь. От усталости уснул сидя, и неожиданно проснулся от ожога упавшей сигареты. И вдруг его осенило! На запястьях Пака следы от ожогов были совсем свежие. А он утверждал, что был в тюрьме в Сахаляне 2 месяца назад!
На самом деле эти ожоги Каймадо создали лучшие мастера заплечных дел из японской контрразведки всего две недели назад. В связи с тем, что приходилось ускоренно перебрасывать агента назад к русским. У них не должно было возникнуть ни малейшего сомнения, что «Ситров» действительно был в плену. И всё же пока Каймадо удавалось выворачиваться.
В это время коллеги Скворцова по его указанию продолжали собирать информацию. Шифровки шли с разных городов и предприятий. Становилось ясно, чем на самом деле интересовался Пак. Дело на японского агента взял под личный контроль начальник ГУКР СМЕРШ НКО СССР В. Абакумов. Теперь уже связи Пака разрабатывали лучшие оперативники военной контрразведки Дальневосточного и Забайкальского фронтов, а также тех областей и краёв, где он побывал. Из архивов поднимали старые дела разоблачённых японских агентов. И в одном из них он «засветился».
К июлю 1943 года контрразведчики раскрыли крупную шпионскую сеть, созданную одним из самых успешных японских резидентов в Союзе. 20-го, под тяжестью улик Каймадо впервые начал говорить.
Ещё больше интересных историй в моём 📕Телеграм-канале. Обязательно загляните
У него была создана и вторая сеть резидентуры из числа вспомогательного персонала НКВД. Сначала значительную помощь врагу оказывал переводчик, который знал в лицо многих наших агентов в японском тылу. А потом японского шпиона назначили советским резидентом для всей сети, действующей в Маньчжурии!
В ходе раскрытия дела Каймадо вышли ещё на двух японских резидентов и действующих под их началом 39 агентов.
Учитывая важность проделанной работы, Абакумов доложил Сталину отдельной докладной запиской о том, что в Забайкалье вскрыли целую сеть резидентур и агентов, действующих в пользу Японии. Все шпионы получил приговоры, соответствующие военному времени.
Дорогие друзья, спасибо за ваши лайки и комментарии, они очень важны! Читайте другие интересные статьи на нашем канале.