Тумбочка, услышав слова Людмилы, даже поперхнулась, - то ли от радости и торжества, то ли от возмущения. В кабинете повисла звенящая тишина, и все взгляды были направлены на пылающее лицо Люды.
- Тогда, - набрав в грудь побольше воздуха, Вековшинина снова ринулась вперёд. - Доклад сделаю я.
Открыв лежащую перед ней коричневую дерматиновую папку, Зинаида Дмитриевна достала оттуда какие-то листы и потрясла ими в воздухе.
- Вот здесь у меня заявление от супруги слесаря-сборщика Анкудинова Виталия Павловича. Кто желает, может ознакомиться, - Тумбочка положила листы на середину стола, однако ни один из участников собрания "ознакомиться" не пожелал, - каждый чувствовал какую-то грязь в данной ситуации, мутный осадок.
- Никто не желает? - усмехнувшись, Вековшинина обвела присутствующих взглядом, но все избегали встречаться с ней глазами. - Да, правду узнавать не всегда приятно. Но раз уж все такие щепетильные и нежные, я сама расскажу обо всём. Гражданка Сажина Лариса Ивановна грубо вмешалась в жизнь чужой семьи, закрутила роман с женатым человеком, у которого, между прочим, двое несовершеннолетних детей. А Людмила Евгеньевна, являясь комсоргом детского сада, сквозь пальцы смотрит на ситуацию, не принимает никаких мер воздействия и порицания к гражданке Сажиной. Я, признаться, была уверена в том, что на сегодняшнее заседание комитета Людмила Евгеньевна придёт с предложением об исключении из комсомольской организации Сажиной, а тут такое...
Вековшинина развела руками и осуждающе покачала головой.
- Скажи мне, кто твой друг, Людмила Евгеньевна, - язвительно припечатал кто-то из присутствующих женщин, и Тумбочка, почувствовав поддержку, бросила одобрительный взгляд в сторону говорившей.
- Знаете, что? - не выдержав, вскочила Люда. Она была очень терпеливым человеком - не будь она такой, не выдержала бы столько лет рядом с Анатолием, - однако иногда, крайне редко, даже Люда выходила из себя. - Я пришла на заседание комитета комсомола для того, чтобы обсуждать приближающиеся праздники, а не для того, чтобы сплетни собирать и выслушивать оскорбления в свой адрес! Потому можете продолжать без меня. Я в этом спектакле участвовать отказываюсь.
Схватив пальто и шаль, Людмила пулей вылетела из "Красного уголка" и побежала вниз по лестнице. Только в вестибюле она остановилась, немного отдышалась и начала одеваться.
- Уже закончили? - удивился сторож, сидящий с газетой "Труд" за маленьким столиком в углу вестибюля. - Что так быстро сегодня?
- Это я закончила. Насовсем, - спокойно сообщила Люда и взялась за ручку двери. - До свидания! А может, прощайте. Не знаю.
В первую минуту после ухода, а точнее, бегства Людмилы в "Красном уголке" было как-то зловеще тихо.
- Нет, ну вы видели?! - воскликнула, наконец, Зинаида Дмитриевна. - Белены она объелась что ли?
- Зинаида Дмитриевна, а откуда у вас эти заявления? - тихо спросил бледный Мельников. - И откуда вам известны все эти подробности?
- Так мы на заседании профкома разбирали жалобу супруги Анкудинова. И его вызывали, и жена его приходила, - она нормировщицей работает здесь, на заводе. Сажина только не явилась, хоть и её вызывали. Не посчитала нужным. Она, видите ли, не на заводе работает, а у них там своё царство-государство.
- Так что же вы нам головы морочите, Зинаида Дмитриевна, и отнимаете драгоценное время? - холодно, но возмущённо спросил Михаил Леонтьевич, и Вековшинина подавилась собственными словами, глядя на Мельникова, как кролик на удава. - Ситуация, как выяснилось, давно разобрана на заседании профкома. И зачем тащить это всё сюда?
- Затем, что комсорг садика бездействует... - пробормотала Зинаида Дмитриевна.
- Всё, тема закрыта. Совсем, - отрезал Мельников. - Приступаем к обсуждению праздников. И давайте оперативно, у нас осталось мало времени.
* * * * * * * *
На следующий день Люда работала во вторую смену, но отправиться утром на завод с заявлением об освобождении её от должности комсорга не получилось: Юлька с утра закашляла, пришлось оставить её дома. Ближе к обеду пришла свекровь и отпустила Люду на работу, оставшись с внучкой.
"Ладно, завтра первая смена, и после работы сбегаю на завод, к Мельникову, пока мама с Юлькой водится", - решила Люда.
В пересменку состоялся не самый лёгкий разговор с напарницей, Ларисой. Пока у воспитанников был тихий час, воспитатели готовили сценарий к празднику, а потом пили чай. Неприятную тему подняла Лариса, до которой, как выяснилось, уже донеслись слухи о вчерашней бунтарской выходке Людмилы.
- Спасибо тебе за поддержку, Люда, - смущённо начала Лариса. - Сама я вляпалась в эту проклятую историю, да ещё и тебя втянула!
- Забудь, Лариса, - махнула рукой Люда. - Никуда ты меня не втягивала.
- Беспокоюсь, как бы заступничество твоё боком для тебя не вышло, - покачала головой Лариса.
- Не выйдет. Я сама хочу в отставку подать, пусть ищут другого комсорга.
- Да ты что?! - охнула Лариса. - Что же я наделала!
- Это не из-за тебя. Я когда два года назад согласилась комсоргом быть, меньше всего ожидала, что на заседаниях комитета мы будем сплетни собирать и перемывать кости комсомольцам. Мне казалось, у комитета совсем другие цели. Видимо, Мельников думает иначе, поскольку постоянно привечает эту противную Вековшинину. У неё своей работы полно, а она и тут лезет, нос свой острый суёт. Вот пусть Михаил Леонтьевич с ней и работает тогда, а я на такое не согласна.
- И всё же подумай хорошо, Люда! Ты ведь очень хороший комсорг, - вздохнула Лариса.
- Ты-то сама как? Он что решил? - осторожно спросила Людмила.
- А что он? - усмехнулась Лариса. - Вернулся в ячейку общества. Точнее, его вернули. Да и к лучшему оно. Зачем мне эти скандалы с его благоверной?
- А... чувства как же? - Люда ещё сильнее понизила голос.
- Да какие там чувства, Люда! Тяжело одной, вот и всё. По Васе я своё отплакала, надо дальше жить.
Муж Ларисы, Василий, разбился на мотоцикле два года назад, когда Ларисе было всего двадцать три. Они всего год прожили вместе, даже родителями не успели стать.
- А тут человек хороший, непьющий, работящий, хозяйственный. Тем более, эта... мегера его... Она же сама на развод подала, всё ей чего-то не хватало. Из дома ему убираться велела. Она же всё мечтала, чтобы Виталик на Север завербовался, за большой деньгой, а он упёрся, ему на заводе нравится работать. В итоге ему это всё надоело, да и какому мужику такое унижение понравится? Вот он и начал за мной ухаживать. А эта... Как узнала о нас с ним, так сразу и заявление отозвала из суда, и давай во все инстанции жалобы строчить, и на Север передумала Виталика отправлять... А Вековшининой только того и надо, уцепилась! Боюсь, затаит она на тебя злобу, Люда!
- За меня не беспокойся. Ко мне сложно придраться, где сядешь, там и слезешь, - пожала плечами Люда. - И ты не беспокойся, никто тебя обидеть не посмеет. И счастье у тебя непременно будет, самое настоящее.
- Спасибо, Люда. Настоящая ты, очень мало таких людей.
- Зря ты, Лариса! Хороших людей гораздо больше, чем плохих.
Лариса опять вздохнула и покачала головой.
...Вечером, когда всех детей забрали родители, а Люда наводила порядок в группе, в раздевалке раздались шаги, - кто-то вошёл и остановился. Странно, кто бы это мог быть? Из сотрудников кто-то?
Выглянув из двери группы, Люда увидела Михаила Леонтьевича, стоявшего неподалёку от входа и держащего в руках портфель и шапку-ушанку. Мельников крайне редко приходил за дочерью; обычно Свету забирала из садика мать.
- Добрый вечер, Людмила Евгеньевна, - Мельников поздоровался так, будто это не Люда вчера едва не сорвала заседание комитета комсомола.
- Здравствуйте, Михаил Леонтьевич! А Свету Вера Николаевна забрала, - растерянно ответила Люда.
- Знаю, - кивнул Мельников. - Я к вам пришёл. Мне нужно с вами серьёзно поговорить.
- Хорошо, но... Я уже домой собираюсь. Садик закрывается.
- Вот по пути и поговорим. Собирайтесь пока, а я вас на улице подожду.
Продолжение: