Хотя железо Маркиз ест сам, гормонами его всё равно приходится колоть раз в три дня. Сделать это весьма непросто, ибо кот набрался сил и царапается как дикий тигр.
Наш папа, изукрашенный шрамами, как индеец Чингачгук, уже давно относится к лечебным процедурам с явной неохотой и неодобрением. Я тоже не горю желанием держать кота. Я более удачлива в давании ему таблеток. А к уколам меня не подпускают.
Вы представляете? Моего пятилетнего опыта ухаживания за бабулями с введением им внутримышечных уколов недостаточно, чтобы колоть какого-то чёртова кота!
Держать же Маркиза я не хочу. Это дачно-подвальный кот, который приходит ко мне гладиться только тогда, когда видит у меня в руках рыбу. В остальное время я для него не существую. Я для него дух бесплотный, которого он сожрет и не вспомнит.
Несмотря на пропагандируемый мной пацифизм, я тоже имею боевые ранения, поскольку один раз не успела вовремя убраться с пути Маркиза, увидевшего шприц. Терпит кот только детей, считая их безмозглыми котятами, которым делать кусь неспортивно. Этим племяши и пользуются, поскольку почётная обязанность держать кота обычно поручается им.
И они этой обязанностью очень гордятся. Иногда даже злоупотребляют.
Недавно они чуть не разорвали кота пополам, споря, кто будет его держать во время укола. Маркиз стоически вытерпел объятия старшего племяша Коли, но, получив по носу гипсом от младшего Миши, решил, что на сегодня с него хватит целебных процедур, забился под диван и не выходил из-под него два часа.
Помощники, етижи-пассатижи...
