В сборнике А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки» (т. 3, 1855) есть сказка, которая называется «Солдатская загадка». Сюжет её таков.
Идут прохожие солдаты и останавливаются у одной старухи на ночлег. Просят пить да есть. Однако старуха им отказывает. Мол, нету ничего. Тем не менее, в печи в горшке, под сковородой, у неё был варёный петух. Солдаты «это дело смекнули»; «один – вороватый был» - вышел во двор и раздёргал воз со снопами. После чего вошёл в избу и поведал старухе, что, мол, скот там во дворе, хлеб ест. Ахнувшая старуха выбежала на улицу, а служивые тем самым украли петуха и положили туда лапоть. После обмана солдаты вновь просят дать им поесть, но скаредная старуха отказывает: «Возьмите, детоньки, кваску да хлебца; будет с вас!». В финале бабка, думая, что провела молодцов, решает загадать им загадку:
- Скажите-ка мне: ныне в Пенском, Черепенском, под Сковородным, здравствует ли Курухан Куруханович?
Солдаты, смекнув, что речь идёт о петухе под сковородкой, отвечают также загадочно:
- Нет, бабушка!
- А кто же, детоньки, вместо его?
- Да Липан Липанович.
- А где же Курухан Куруханович?
- Да в Сумин город переведен, бабушка.
В советское время большую популярность имела похожая сказка с иным сюжетом и, соответственно, смыслом - «Каша из топора». На эту тему в 1982 году режиссёром Иваном Уфимцевым был снят кукольный мультфильм, а ещё раньше, в 1975 году, сюжет был экранизирован в фильме «Финист – Ясный сокол».
Солдат, возвращаясь со службы, просится по дороге переночевать в крайнюю на деревне избушку. Жившая там старуха его пускает, но жалеет для него еды. Мол, у самой ничего нет. Тогда солдат находит под лавкой топор и предлагает старухе сварить из него кашу. Начав готовить, служивый хитростью выманивает у жадной хозяйки соль, крупу и масло. Каша готова – вроде как из несъедобной вещи.
Солдат, безусловно, главный положительный герой этой сказки – находчивый, смелый, не боящийся никаких трудностей. В общем - расчётливый мошенник. А алчная и негостеприимная старуха – естественно, герой отрицательный и всеми осуждаемый. Традиционное противопоставление: бедный, несчастный – хороший, скупой – плохой.
Однако мало кто задумывался над мотивами поступков старухи. А почему она, собственно, так поступила и с чего бы ей быть ласковой? Возможно, не спроста такое отношение? Может быть, дело изначально не в самой старухе, а … в самом солдате?
Попробуем взглянуть на проблему с другой стороны.
Крестьяне явно не благоволили к солдатам, и было с чего.
Постой – т.е. расквартирование воинских частей на квартирах или в частных домах, являлась одной из самых тяжёлых повинностей, которые ложились на плечи податного сословия. Ведь помимо платного постоя, существовал и безвозмездный, который применялся в следующих случаях:
а) в военное время и при чрезвычайных обстоятельствах,
б) при передвижениях, для ночлегов и остановок не более 3-х дней, и
в) на первые 3 дня по прибытии воинских частей или чинов в места квартирования или чинов запаса на места призыва, если ещё не готовы казённые или наёмные помещения.
Принуждение, связанное с немалыми расходами, отнюдь не способствовало сближению этих сословных групп населения. Однако приход на постой воинской части – не только и даже не столько разорение крестьянского хозяйства.
«… Покой и здоровье поселян обеспечивались только уровнем дисциплины в данной части, нравственными качествами ее командира и солдат. Самоуправство постояльцев, бесчинства были распространенным явлением.
Солдат, помещенный у крестьянина, мог бы сделаться его другом, мог бы помогать ему в его работах и взамен этого пользоваться от него хорошей пищей … и это иногда случается, в особенности в Великороссии, где крестьяне богаты и так же горды и смелы, как солдаты, которые, не смея слишком дурно с ними обращаться, находят для себя более выгодным жить с ними в ладу.
Но в Малороссии, в завоеванных областях … русский солдат является бичом своего хозяина; он распутствует с его женой, бесчестит его дочь … ест его цыплят, его скотину, отнимает у него деньги и бьет непрестанно… Солдат должен кормиться сам тем, что отпускает ему казна, но обычай удержал верх, и крестьянин кормит солдата вместе с собой и позволяет ему его муку продавать … если он ему отказывает, и если это случается в Великороссии, где солдат не имеет употребить над ним насилия, то последний придумывает тысячи ухищрений, чтобы склонить его на это; он производит по ночам учение, днем командует, беспрестанно кричит, и в конце концов крестьянин, утомленный докучливостью солдата, кормит его даром при условии, что тот не будет с таким усердием относится к службе…»
Эти слова принадлежат человеку, чьим именем названа приморская часть города Одессы, и который дослужился в России до звания генерала от инфантерии. Кроме того, он занимал посты генерал-губернатора Новороссии и Бессарабии и члена Верховного уголовного суда над декабристами. Речь идёт о графе Александре Фёдоровиче Ланжероне (1763 – 1831), чьи воспоминания об армии в год смерти Екатерины II вышли в журнале «Русская старина» в 1895 году.
Ланжерон описывал ситуацию такой, какой видел сам, и в тех местах, где возглавлял военную и гражданскую администрацию. Но это было повсеместно.
Сказки – это отражение действительности, только немного видоизменённое и, возможно, приукрашенное в какой-то степени.
В 1850-е годы собиратель фольклора Александр Афанасьев совершил путешествие по Московской и Воронежской губерниям и записал сказки, песни, пословицы и притчи местных жителей. Однако издать ему удалось немногое: многие русские сказки содержали эротические и антиклерикальные сюжеты, а потому афанасьевские сборники подверглись цензуре.
Автор не унывал; из запрещенных текстов он составил сборник под названием «Народные русские сказки не для печати» и тайно переправил его в Европу. В 1872 году в Женеве, без имени составителя, вышел сборник под названием «Русские заветные сказки». Слово «заветные» изначально означало «заповедные», «секретные», «тайные», а затем стали использовать как непристойные и эротические. Сказки из сборника «Русские заветные сказки» и рукописи «Народные русские сказки не для печати» Афанасьева вышли в 3-м томе в издательстве «Наука» в 1985 году тиражом 50 тысяч экземпляров.
В состав этих «заветных» сказок вошли повествования о похождениях солдат с непечатными названиями и текстом («Солдат, мужик и баба», «Солдат и хохлушка», «Солдат и хохол», «Беглый солдат», «Солдат и поп»). Понятно, что сюжеты были полностью заимствованы из жизни.
«… Стояли в деревне солдаты, и бабы были к ним очень привычны. Дело-то, знаешь, было не без греха: хозяин на заработку, а хозяйка … с солдатом!...».
Кроме сказок к непростым взаимоотношениям между нижними чинами и крестьянским населением, обращались и русские писатели XIX века.
Так, один из центральных персонажей романа Ф. М. Достоевского «Подросток» бывший дворовый человек, ныне странник Макар Иванович Долгорукий рассказывает «недавнюю историю об одном отпускном солдате; этого происшествия он почти был свидетелем».
«… Воротился один солдат на родину со службы, опять к мужикам, и не понравилось ему жить опять с мужиками, да и сам он мужикам не понравился. Сбился человек, запил и ограбил где-то и кого-то; улик крепких не было, но схватили, однако, и стали судить.
В суде адвокат совсем уже было его оправдал - нет улик, да и только, как вдруг тот слушал-слушал, да вдруг встал и перервал адвоката: «Нет, ты постой говорить», да всё и рассказал, «до последней соринки»; повинился во всем, с плачем и с раскаяньем. Присяжные пошли, заперлись судить, да вдруг все и выходят: «Нет, не виновен».
Все закричали, зарадовались, а солдат, как стоял, так ни с места, точно в столб обратился, не понимает ничего; не понял ничего и из того, что председатель сказал ему в увещание, отпуская на волю.
Пошел солдат опять на волю и всё не верит себе. Стал тосковать, задумался, не ест не пьет, с людьми не говорит, а на пятый день взял да и повесился. «Вот каково с грехом-то на душе жить!» - заключил Макар Иванович. Рассказ этот, конечно, пустой, и таких бездна теперь во всех газетах, но мне понравился в нем тон, а пуще всего иные словечки, решительно с новою мыслью.
Говоря, например, о том, как солдат, возвратясь в деревню, не понравился мужикам, Макар Иванович выразился: «А солдат известно что: солдат - «мужик порченый».
Мы видим, что история, рассказанная Долгоруким, имеет несколько основных моментов. Нас интересует следующее.
Первое. Солдат вернулся, «опять к мужикам», т.е., скорее всего, на прежнее место жительства, в родную деревню. Но это возвращение отнюдь не было радостным.
Второе. Солдату «не понравилось» жить с мужиками, да и он сам им не особо приглянулся. Т.е., вновь стать тем, кем он был до ухода в рекруты, он не смог. Причина банальна. За время службы (а это 20 лет – нижний чин был отпускной) солдат растерял все прежние «мужицкие навыки» и отвык от ежедневного тяжёлого крестьянского труда. За столь долгий срок он привык получать жалование, исполнять приказы начальства, отвык думать и решать. Иными словами, стал бесполезным и никчёмным членом общины (от таких людей община и избавлялась, сплавляя их в армию). Именно это и выразил Макар Иванович словами «солдат – мужик порченый», т.е. более непригодный абсолютно со всех точек зрения. Кроме того, длительная военная служба способствовала окончательному разрыву связей с семьями и не способствовала адаптации к мирной жизни по окончании службы.
Третье. В результате человек «сбился с пути», т.е. начал выпивать и превратился в вора, т.е. стал преступником. Солдаты имели скудное жалование, их плохо и скудно кормили, они всем образом службы были оторваны от прежней мирной жизни. Выход нижними чинами находился легко – грабёж гражданского населения! В бытовом фольклоре в образе солдата часто прослеживаются жестокость, бессердечие, лживость, склонность к воровству и пьянству.
Ну, и, наконец, четвёртое. В финале этой странной истории солдат налагает на себя руки, так и не найдя себе достойного применения.