Патрик Модиано пишет прошлое светом и тенью. По крайней мере, я так это воспринимаю. Какие-то его истории написаны почти одной лишь тенью - серый, дождливый Париж середины 20го века, какие-то скорее светом - ярким, слепящим, резким, но на фоне того же неизменного Парижа сердины 20го века.
Впервые с нашего приезда в Лондон светило солнце, и мне кажется, что с этого дня, с этого момента, погода была всегда прекрасной и теплой - вечное раннее лето.
Вообще Модиано для меня абсолютно парижский писатель, не французский, а именно парижский. Это Париж от 60х до конца 90х. Пальто, вечерние кафе, улицы и переулки, встречи, сигареты, букинистические книги по искусству под мышкой и пронизывающий всё и вся блюр прошлого. Патрик Модиано - писатель о прошлом. Его истории существуют, чтобы смазанными и мутными, но при этом самыми яркими из всех, протянуться из 60х к началу 21го столетия.
Я тщетно пытался вызвать другие, более недавние воспоминания, но они относились к прежней жизни, и я был не очень уверен, что прожил эту жизнь.
"Из самых глубин забвения" - история обо всем и ни о чем. Она опять же о прошлом и о Париже. Герою 20, потом 35, затем 50. Мы видим его через каждые пятнадцать лет. И не только его. Еще Жаклин - то с волосами почти до талии, потом с волосами покороче и с другим именем. Она больше не кашляет, когда курит и деалет вид, что не узнает того, с кем сбежала в Лондон пятнадцать лет назад. Жаклин подвозит его домой и снова исчезает. Возможно опять на пятнадцать лет. Герою остается только спрашивать себя: если теория пятнадцати лет окажется верной, то узнают ли они друг друга в пятьдесят, если уже в тридцать пять это далось не так легко. Или, напротив, легко.
Закрадывалось сомнение: действительно ли мне хочется остаться в Париже? Пока не кончится лето, мне будет казаться, что я всего лишь турист, но в начале осени улицы, люди и вещи вновь обретут свой повседневный цвет: серый. И я спрашивал себя, хватит ли у меня мужества снова раствориться в этом цвете.
Автор: Алёна Левашова-Черникова
