оглавление канала
Я принялась неторопливо убирать со стола, все еще размышляя на эту тему, пока до меня не дошло. От внезапно нахлынувшего понимания, я чуть чашку из рук не выронила. Ну конечно!! Колька помчался в фельдшерский пункт, чтобы позвонить в район. Там же у Валентины есть телефон. А участкового еще пойди найди! До него самого только что дошло, что, если преступник узнает, что дядя Слава жив (а он уже наверняка это знает. Новости по деревне разлетаются, как лесной пожар), то тут же постарается убрать его, как свидетеля. Поэтому Кольша и рванул с такой скоростью, распорядиться, чтобы охрану выставили у палаты пострадавшего. Но на фоне всего этого становилось страшновато. Получалось, что враг притаился где-то совсем близко. И если нас с Валькой захотят «убрать», то тут уж никакая охрана не спасет. Так что, оставалось только два варианта: либо уехать в неведомые дали и там забиться, как клоп в какую-нибудь маленькую щелочку, либо, нужно начинать всерьез искать этого упыря.
Первый вариант мне не нравился. Не привыкла я по щелям прятаться от опасностей. Значит, нужно приниматься за поиски этого гада. А для начала, придется исследовать как следует старую усадьбу. Без позволения хозяев, то есть Егора, это делать будет весьма затруднительно. Самое смешное, что мне даже в голову не пришло, что подобные изыскания могут быть очень опасными, если не сказать еще хуже. Есть проблема, есть решение этой проблемы – значит, вперед!
Меня так разбирала жада деятельности, что я хотела прямо сейчас, не дожидаясь Вальки с Николаем, рвануть в старую усадьбу. Но, выйдя на крыльцо, притормозила. Солнце клонилось к самым вершинам леса. Голубовато-фиолетовые сумерки уже заливали луговину на самой опушке, с каждым мгновением поднимаясь выше и выше, склоненных под тяжестью росы трав, будто настороженный зверь, дожидаясь, когда солнце скроется вовсе из глаз, чтобы уж наверняка завладеть, как добычей, окружающим миром безо всяких помех. А ночь не самое лучшее время суток, чтобы шариться по заброшенному старому дому, наполненному странными и страшными тайнами. Ну, и еще, необходимо было, все-таки, дождаться Егора. Он обещал скоро вернуться. Поэтому, я бестолково потопталась на крыльце еще немного, и вернулась обратно в дом.
В комнате царила тишина, я бы сказала, мертвая. Мне сделалось как-то не по себе. Хоть бы ребята быстрее вернулись! Но, что-то мне подсказывало, что сегодня подругу я могу не ждать. Даже Васька болтался где-то по улице, паразит, и, судя по всему, домой не торопился. Неизвестно отчего, я решила растопить печку. Дома было тепло, как-никак, лето на дворе, но мне захотелось почувствовать живой огонь, который, как известно, лучшее оружие против любой нечисти, и против одиночества тоже неплохо спасает. Когда в печи потрескивают поленья, а пламя начинает лениво лизать сухое дерево, похрумкивая и урча от удовольствия, словно сытая кошка, чувство бесприютности и одиночества растворяется в этих огненных языках.
Пока на улице не сделалось совсем темно, я выскочила за дровами. Поймала себя на том, что пока набирала поленья из старого дровяника, беспрестанно оглядывалась по сторонам, словно ожидая нападения. Мысленно чертыхнулась. Еще мне этого не хватало! Так и до психушки совсем недалеко. Мания преследования – самое распространенное заболевание в этом доме скорби.
Дома быстро растопила печь. Потом, подумав несколько минут, отправилась в комнату деда и сняла со стены старую двустволку. Деловито ее зарядила. Шепотом поблагодарила деда Ивана, за то, что научил меня стрелять и обращаться с оружием. Вышла в кухню, и поставила ружье в угол, понимая, как это глупо выглядит со стороны. Но вид заряженного ружья в доступной близости меня несколько успокоил. Огонь в печи разгорелся. Я приоткрыла дверцу в печи, села напротив с кружкой чая, глядя в огонь. Все мысли, почему-то покинули меня, будто я очутилась внезапно в каком-то другом мире. В мире покоя, и благоденствия, в котором нет места никаким убийцам и никакой суете. И, вдруг, поняла, что я улыбаюсь. Вот бы понять еще, чему…
Мое состояние покоя нарушил шум подъехавшей машины. По звуку двигателя было понятно, что это был не УАЗик Николая. Интересно, кого это ко мне занесло на ночь глядя? Я направилась к дверям, покосившись на стоявшее в углу ружье. Глупости…Не думаю, что убийца вот так бы взял и на собственной машине приехал к моему дому! Осторожность осторожностью, но паранойя мне точно без надобности. Включила на улице свет и вышла на крыльцо. Поймала себя на том, что легкое беспокойство внутри меня все же имеет место быть. Жучка подозрительно радостно скулила и мотала своим колечком-хвостом с немыслимой силой, скребя лапой калитку. С крыльца было видно, что на дороге стоит «волга». Понятно. Приехал Егор. Со всей этой суетой с убийцами, кладами и тайнами, я совсем про него забыла.
Он вошел в калитку и с удивлением уставился на собачонку.
- О… Жучка… Ты как здесь? – Меня он пока не замечал.
Псина радостно гавкнула, будто отвечая. Но, само собой, Егор ее языка не понял. Вид имел серьезный, если не сказать, несколько озадаченный. В руках держал пакет и букет цветов. Этого мне еще только и не хватало! Погладил одной рукой собаку по лохматой головенке, и глядя себе под ноги, о чем-то сосредоточенно размышляя, пошел к дому. Не доходя несколько метров, наконец, заметил меня, стоящую на крыльце. Остановился, будто наткнулся на стену, и нерешительно улыбнулся.
- Здравствуйте, Полина… - Проговорил не очень решительно, словно опасаясь, что я его кинусь тотчас же выгонять со двора.
- Добрый вечер, Егор… Проходите…
И не дожидаясь его ответа, повернулась и зашла в дом. Вскоре и Егор появился на пороге. Вид имел весьма смущенный. Мял в руках букетик из трех красных гвоздик и топтался на месте, не решаясь пройти дальше порога, что для такого парня было весьма удивительно. Я, делая вид, что не замечаю его состояния, спросила обычным голосом:
- У меня борщ горячий… Будете?
И эта простая, обыденная, какая-то домашняя фраза, словно в один миг изменила все. Напряжение ушло из его глаз, и он с каким-то облегчением выдохнул, словно студент, который наконец-то сдал самый трудный экзамен за время сессии:
- С удовольствием. Честно говоря, я голодный, как волк. – Потом будто вспомнив про пакет в своей руке, поспешно прибавил. – Тут я… Ну в общем сладостей кое-каких привез из города. Не знал, какие ты любишь… - И опять испуганно. – Ничего, что я на «ты»?
Я пожала плечами.
- Нормально, возраст нам позволяет. Мой руки и проходи за стол. – И принялась хлопотать, накрывая на стол. А про себя с усмешкой подумала, что мы словно муж и жена. Муж вернулся с работы, а я его собираюсь кормить борщом. Мысль показалась дикой, и я, не удержавшись фыркнула вслух. Что за глупости лезут в голову. А главное, ко времени…. Тут кругом такое творится, а я о чем думаю?!
Егор подошел ко мне и, наконец вручил свои гвоздики.
- Это тоже тебе…
Я с усмешкой посмотрела на него, безо всяких комментариев и ужимок приняла цветы, и сунула их в трехлитровую банку, предварительно плеснув туда воды из ковшика.
- Спасибо… Но это лишнее… - Он смущенно улыбнулся, сделавшись похожим на мальчишку.
- Ну… Это просто так… безо всякого повода… - Принялся он бормотать.
Интересно, чего это парень так старается? Ладно, с этим потом разберемся. А пока, мне нужно заручиться его разрешением обследовать особняк. Но сделать это нужно было как-то так, чтобы не рассказывать истинной причины моего любопытства. Прикинуться что ли любителем архитектуры девятнадцатого века?
Егор уселся за стол, как именинник, сияя улыбкой. Нет, правда… Чего это его так разбирает? А он вынул из кармана обычный белый конверт и протянул мне. В конверте лежала фотография моего деда рядом с его матерью.
- Спасибо за фото. Я переснял. Теперь и у меня будет мамино фотография. А то у нас совсем нет ее снимков в этом возрасте.
Я, никак не комментируя его слов, поставила перед ним тарелку с борщом, пододвинула поближе корзинку с хлебом и банку со сметаной. Затем взяла конверт, и молча убрала его в ящик буфета. Мой гость принялся уписывать борщ, ну и, как положено, нахваливать мои «золотые руки». Потом вдруг внезапно, перестав махать ложкой, спросил:
- Слушай, а ты случайно не знаешь, где Петрович? Я смотрю, его Жучка у тебя во дворе. Я на стройку заехал – там никого. Я тогда сюда, в деревню, к нему домой. Там тоже все на замке. Может что случилось? Уж не заболел ли старик?
Я пристально посмотрела на него. Сумасшедшая мысль мелькнула у меня в голове. А не он ли причастен к тому, что произошло с дядей Славой? Но на лице Егора отражалось очень искреннее беспокойство судьбой старика. Продолжая вглядываться в его лицо, пытаясь обнаружить хоть какую-то тень лукавства, проговорила:
- С Петровичем беда приключилась. Кто-то ударил его сильно по голове. Он сейчас в больнице. Ему сделали операцию, но в сознание он так и не приходил еще.
От моих слов Егор подавился куском хлеба и сильно закашлялся. Глаза его удивленно расширились.
- Как ударили…? Кто?!
Если он играл, то тогда значит, был великим артистом, а я в людях ничего не смыслю. Я села за стол, положила руки перед собой, и, стараясь избегать всяческих ненужных эмоций, рассказала ему, как мы нашли дядю Славу на кладбище, и как его увезли потом в больницу. Думаю, об этом уже вся деревня знала. Так что, никакой особой тайны я ему не выдала. Он слушал меня очень внимательно, забыв про борщ, и в его глазах была неподдельная тревога за судьбу старика пополам с удивлением нашим с Валькой поведением, которое должно было ему казаться бесстрашным. Когда я закончила свой короткий рассказ, он на выдохе протянул:
- Ну дела… Как вы с подругой-то сумели…? Ночью, на кладбище… Даже представить жутко! – Потом на секунду замолчал и расстроенным голосом проговорил. - Мне казалось, что здесь очень тихое и спокойное место…
Я чуть усмехнулась:
- В тихом омуте черти водятся… - Намекая тем самым на печальные события, произошедшие с его матерью.
Намек он понял и загрустил еще больше.
- Наверное, ты права. Покой и безопасность – это только наши иллюзии.
Я про себя хмыкнула. Ну вот, парня на философию потянуло. А что дальше будет?