Продолжение. Начало здесь: Эмтегей 85’ Колыма реальная и мистическая
— Ого! Серючина попался! Редкое явление.
Рот у серюка совсем маленький, и на «мушку», скачущую по поверхности воды, он обычно не клюёт. Его берут на мормышку, а проще всего — бреднем.
— Этого давай сразу заточим. Сгоняй-ка за хлебушком и солью. Я пока черемши нарву.
Через пару минут возвращаюсь с половинкой буханки чёрного хлеба, алюминиевой кружкой с горячим чаем и пакетиком, свёрнутым из газеты, с крупной солью внутри. Дед уже выпотрошил серюка, нарезал из него филе и разложил на крупном гранитном валуне, на подстилке из сочных стеблей черемши — дикого чеснока, сорванного в маленьком болотце за гигантским тополем.
Кладу в рот пучок черемши и посыпанный солью ломтик теплой, нежнейшей сырой рыбы. Происходящее далее можно сравнить с микровзрывом вкуса. Непередаваемые ощущения, неописуемые словами. Эта «варварская» еда кому-то может показаться экстремальной, и он будет в чём-то прав, потому что это больше, чем еда. Это не насыщение плоти, не удовольствие гастрономическими свойствами — это своеобразное причастие, ритуал сродни причастию церковному. Вкусив в окружении лесных духов кусочек рыбы, которая несколько минут назад ещё плавала на дне реки, человек растворяется в окружающем мире, становится его частью, одним из органов единого живого пространства.
Возвращаемся в стойбище с чувствами, переполняющими душу. Водопад эмоций хлещет до небес, наполняя эфир потоком восторга и любви ко всему окружающему. Я люблю Иваныча, как родного, я люблю эти лиственницы вокруг, я люблю рябчика, истошно заколотившего крыльями на ветвях ивового куста, я люблю жаркое солнце и синее-синее бездонное небо над головой.