Ценность большинства выдающихся мыслителей, философов, духовных учителей не в том, что они указывают путь исправления человечества, его оздоровления или его истинных целей. Они не дают никаких рецептов счастья, не строят проектов устройства жизни на Земле. Их ценность в другом.
Они указывают на те вещи, которые мы автоматически, бессознательно приняли как данность, как само собой разумеющееся. Они высвечивают те уголки нашего подсознания, которые мы упорно не замечали, погруженные в состояние глубокой неосознанности, загипнотизированные моралью нашего общества, воспитанием, традициями, ритуалами и мифами наших предков. Мы принимаем многие вещи как само собой разумеющиеся, как аксиомы, не требующие доказательств, проверки или пересмотра.
Многие авторитеты в мире религий, политики, в общественной жизни нам говорят: это истина, верьте ей, потому что все отцы церкви (или науки) утверждали это.
Но Сократ говорил: я знаю только то, что ничего не знаю. Это не было шуткой, каламбуром или сарказмом. Он не утверждал никаких истин. Он не пытался убедить в чём-то своих собеседников. Он не судил и не доказывал. Он не проповедовал никаких учений. Он просто задавал вопросы, предоставляя возможность собеседнику раскрыть своё подсознание. Вопросы часто носили нестандартный, парадоксальный характер. Словно Сократ предлагал вместе искать истину, а не утверждать её. Т.о. он помогал собеседнику вырваться из колеи шаблонного мышления.
В дзэн-буддизме такой технике пробуждения интуитивного познания служат коаны, вопросы, задачи, которые не ставят своей целью решить их, а заставляют отвлечься от логического мышления, перейти к парадоксальному постижению окружающего мира. (Например, как выглядит хлопок одной ладони.)
Часто мыслители сами испытывали в своей жизни серьёзные психологические проблемы. Но их значимость в том, что они способны были подвергнуть своё дисфункциональное состояние наблюдению. Это самоисследование заставляло их вырваться за пределы своего ума, своего эго. И они просто говорили в своих трудах о том, что увидели.
Тоже самое относится и к выдающимся людям искусства. Лев Толстой и Достоевский писали свои произведения, находясь сами под большим гнётом своих проблем, переживаний, отталкиваясь от своих страданий. И эти страдания оказывались общими проблемами человечества не только того времени, в котором они жили, но и исторически сложившимися проблемами нашего времени.
Вот почему мне очень интересно исследовать творчество Ингмара Бергмана. Оно очень личностное, и в то же самое время, выявляет страхи и психозы западного общества. Сам Бергман через творчество, похоже, решал собственные проблемы. Но и зритель может увидеть в героях Бергмана самих себя, свои глубинные страхи и свою невозможность принять себя. Каждый фильм Бергмана, каждый роман Толстого автобиографичны, но не по фактуре событий, а по тем болезненным чувствам, по тем страданиям, которые эти события вызывали в их душах.
Классикой мы называем то, что даже спустя десятилетия и столетия продолжает высвечивать наши болезненные реакции на события в нашей жизни, что заставляет нас просыпаться, осознавать себя, задаваться вопросом: кто мы есть на самом деле?