Напугавшие соседей заявления лидера Эфиопии Абия Ахмеда о том, что его страна намерена получить выход к морю обретают реальное воплощение. В эфиопской столице Аддис-Абебе премьер-министр Эфиопии Абий Ахмед и президент Сомалиленда Мусе Бихи Абди подписали соглашение о доступе эфиопов к береговой линии этой непризнанной республики. Кроме того, в рамках соглашения Эфиопия получает право арендовать 20-километровый участок земли для создания базы военно-морских сил (в настоящее время ВМС страны представлены единственным патрульным катером на озере Тана).
Надо отметить, что Эфиопия не получит больших дивидендов от этого соглашения. После его реализации соглашения основные потоки эфиопского экспорта и импорта всё равно будут проходить через порт Джибути в одноимённой стране, т.к. его связывает с Аддис-Абебой железная дорога – единственная нить, связующая отрезанную от моря страну с внешним миром.
Сомалилендский порт Бербера, которым смогут пользоваться эфиопы – это, конечно, хорошо. Но к нему нет железной дороги, а грузовиками много не перевезёшь. Кроме того, шоссе в Берберу идёт по пустынному, безлюдному эфиопскому Огадену, где бродят вооружённые сепаратисты. Охранять эту трассу куда сложнее, чем железную дорогу в Джибути. У Эфиопии нет денег на строительство железной дороги в Берберу (хотя это был бы отличный выход): разорённая войнами, и без того одна из беднейших стран мира недавно объявила дефолт по внешним долгам. По тем же причинам вряд в обозримом будущем Эфиопия соорудит военно-морскую базу.
Вообще-то ничего нового не произошло – соглашение только зафиксировало давно сложившиеся эфиопо-сомалилендские связи плюс новый пункт о базе ВМС. Грузовики с товарами ходят из Эфиопии в Берберу и обратно примерно с 1991 г., а во время Эфиопо-эритрейской войны 1998-2000 гг. порт Бербера был очень важным перевалочным пунктом для поставок вооружений и техники для эфиопской армии.
Тем не менее соглашение имеет определённое экономическое и моральное значение для Эфиопии и лично для премьер-министра Абия Ахмеда. Он продемонстрировал народу, что держит слово: сказал, что будет выход к морю – и выполнил обещание.
Для Сомалиленда же соглашение гораздо важнее. Увеличение товаропотоков с Эфиопией хоть как-то оживит экономику беднейшей страны (сомалилендцы очень рассчитывают на начало добычи нефти и газа, но пока желающих этим заняться не видно).
Кроме того, это укрепит международные позиции непризнанного государства: в Аддис-Абебе расположена штаб-квартира Организации африканского единства. Тесные отношения с 120-миллионным соседом, к тому же располагающим огромной, по местным меркам, армией очень важно для малонаселённой республики, с которой соседствуют другие, нестабильные и охваченные исламистским движением «Харакат аш-Шабаб» регионы Сомали. Да само «большое» Сомали хотело бы «съесть» Сомалиленд, но пока для этого не хватает сил (и Эфиопия мешает). По большому счёту, соглашение скорее фиксирует традиционно крепкие политические отношения между Сомалилендом и Эфиопией.
Важно, что договор официальный, подписанный не каким-нибудь военным или таможенным чиновником, премьер-министром Эфиопии (в этой стране глава правительства является главой государства). По сути, это признание Сомалиленда Эфиопией де-факто.
Для того, чтобы разобраться в происходящем на острие Африканского Рога, нужно кратко оглянуться на историю этого региона. Говоря о причинах отделения Сомалиленда от «большого» Сомали обычно упоминают тот факт, что эта территория, в отличие от остальной, в колониальную эпоху принадлежавшей Италии, составляла британскую колонию с тем же названием – Сомалиленд. А также о том, что северо-западный регион Сомали отделился, чтобы сохранить хоть какую-то управляемость и порядок во время распада Сомали в 1991-м, связанного со свержением режима Мохаммеда Сиада Барре.
Всё это не совсем так потому, что корни сомалилендского сепаратизма гораздо глубже и старше.
Сомалийцы – ещё недавно полукочевое и крайне архаичное общество, только в ХХ веке начавшее выходить из раннего средневековья. Разумеется, ни о какой единой сомалийской нации речь не идёт – она существует только в умах малочисленных образованных людей. Сомалийцы делятся на племена, почему-то традиционно называемые кланами (придётся и в этой статье именовать их привычным термином). На территории нынешнего Сомалиленда проживает огромный клан Исаак, история которого восходит к XIII или XIV векам. Сейчас в клану относится чуть менее четверти населения «большого» Сомали, т.е. около трёх миллионов человек, а в Сомалиленде они составляют абсолютное большинство.
Кстати, союз с Эфиопией важен для Сомалиленда ещё и потому, что там, в свою очередь, существует довольно сильный сепаратизм: живущая в непризнанной республике часть клана Дарод, к которому принадлежал Барре - против существования Сомалиленда, и стремится вернуть территорию в состав Сомали. И вполне может рассчитывать на помощь центрального правительства в Могадишо.
В XVIII - XIX веках существовало довольно сильное, хотя и крайне архаичное государство – Султанат Исаак, воевавший с Великобританией на короткое время завоёванный Египтом. В 1884-1886 гг. британцы заключили договор о покровительстве с несколькими мелкими прибрежными группами, и объявили протекторат Сомалиленд. После чего им пришлось до 1920 г. вести войну с «дервишами» - повстанцами, образовавшими во внутренних районах протектората своё государство, по своей структуре, уровню развития и идеологии напоминавшее государство пророка Мухаммеда VII века. Его уничтожила британская бомбардировочная авиация.
Т.е. сомалилендскому «сепаратизму», точнее, самостоятельности (в той или иной форме) клана Исаак, уже несколько веков. Поэтому присоединение бывшего британского Сомалиленда к единому Сомали в 1960 г. вызвало недовольство населения, вылившееся в восстание в 1961-м. Оно было подавлено, но недовольство населения никуда не делось.
В едином Сомали клан Исаак был лишён доступа к высоким должностям и вообще был «второго сорта». В связи с Эфиопо-сомалийской войной 1977-78 г. Северо-Запад Сомали оказался переполненным беженцами-сомалийцами из Эфиопии (не относившимся к клану Исаак). Они, при поддержке режима Барре, отнимали у Исаак земли, дома и скот. В ответ Исаак начал создавать отряды самообороны.
В 1977 г. группа представителей Исаак во главе с инженером Мохаммедом Хаши Илми, бежавшая в Саудовскую Аравию, начала издавать газету, призывавшую к свержению режима Барре и созданию независимого Сомалиленда. В 1981 г. эта группа создала Сомалийское национальное движение (СНД), объявившее о начале освободительной войны с режимом. Военные действия 1981-91 гг. в Сомали часто считают гражданской войной между режимом и оппозицией, но это не так. Это была (кроме самого последнего её этапа) освободительная война клана Исаак и примкнувших к нему менее крупных северных групп против притеснений. С чётко сформулированной целью – создания государства Сомалиленд.
Десятилетняя война носила крайне ожесточенный характер, причём действия режима носили отчётливый характер геноцида Исаак. Посёлки и города региона подвергались бомбардировкам и артобстрелам: в административном центре Северо-Западе Харгейсе (ныне это столица Сомалиленда) было разрушено 70% зданий, в городе Буръо – 90%. В захваченных городах и посёлках проводились массовые казни - убивали мужчин, принадлежащих к Исаак. Ловили и убивали членов клана по всей стране – в столице их свозили на пляж и расстреливали. Всего погибло не менее 50 тысяч гражданских.
Для войны с режимом, имевшим современную армию с большим количеством техники, необходимо оружие и боеприпасы, причём много. СНД решало эту проблему, получая всё необходимое из Эфиопии, не забывшей нападение Сомали и опасавшейся его повторения. Эфиопия предоставила отрядам СНД базы на своей территории, где они имели возможность обучать бойцов, и куда отходили при ударах сомалийских войск. Так что дружба Эфиопии и Сомалиленда в прямом смысле скреплена кровью.
В мае 1991 г. против режима Барре выступили южные кланы, на сторону которых перешла часть армии, и режим пал, и СНД объявило о независимости Сомалиленда.
В связи с изложенным можно сделать вывод: самостоятельность Сомалиленда имеет глубокие исторические и моральные основы, и вернуть его в состав «большого» Сомали будет очень трудно. Да и не очень-то справедливо. В конце концов, с точки зрения международных законов выбор должен быть за населением Сомалиленда.
Тем не менее мировое сообщество вряд ли когда-нибудь признает Сомалиленд субъектом международного права и примет его в ООН. Потому, что тут же проявятся и другие подобные проблемы – Орании и Фолькстата (государства буров) в ЮАР, туарегского Азавада в Мали, Казаманса в Сенегале, Катанги (Шабы) в Демократической Республике Конго, Оромии и Огадена в Эфиопии… Это не нужно чиновникам из ООН, Африканского Союза, державам и вообще никому.
Поэтому Сомалиленд будет и дальше непризнанным – это унизительно и неприятно, но жить можно и при таком статусе. Когда-нибудь, вероятно, Сомалиленд вступит в некую Сомалийскую конфедерацию. А пока он будет опираться на огромную дружественную Эфиопию.
