Перечитывая Торнтона Уайлдера лишний (хотя, почему же – лишний?) раз убеждаешься, каким преимуществом является хорошее образование для человека, связавшего себя с литературным трудом. Хотя для Торнтона Уайлдера литература, кажется, не была единственным источником существования, если он вообще рассматривал ее в этом качестве.
Обеспеченный и хорошо образованный человек может позволить себе писать качественно, задумываясь над формулировками; конечно, он должен при этом обладать литературным даром, обязательно совмещенным с графоманскими наклонностями, и вдобавок иметь кое-какие мысли в голове. При удачном смешении таких ингредиентов на выходе можно получить что-нибудь вполне удобоваримое.
При отсутствии первых двух составляющих (обеспеченность и образованность обычно сопутствуют друг другу, поэтому и упомянуты вместе; хотя нам известны и многочисленные отступления от этого правила) человек вынужден писать быстро. В этом случае на выходе может выйти как что-нибудь вполне достойное, так и не очень. От примеров воздержусь, чтобы не нажить врагов. Впрочем, они и так известны.
Вы вправе задать вопрос: а куда это тебя, мил человек, понесло? Поверьте, если бы знал, что ответить, обязательно ответил бы.
Вернемся к Уайлдеру и к его повести.
Как известно, мост короля Людовика Святого (подвесной, сплетенный из ивняка индейцами инками в незапамятные времена, очень красивый, простой и надежный, соединяющий края глубокого ущелья, которое перерезало дорогу из Лимы в Куско) неожиданно рухнул, не подав никаких предварительных сигналов о своей ветхости, и унес с собой на дно ущелья пятерых человек: пожилую даму, девочку, пожилого мужчину, мальчика и молодого мужчину.
Привыкших к невзгодам перуанцев, для которых цунами, землетрясения и моровые поветрия были делами обыкновенными, неожиданно глубоко взволновало падение моста. «Мост казался одной из тех вещей, которые существуют вечно: нельзя было представить себе, что он обрушится. …Сам Людовик Святой французский охранял его – своим именем и глиняной церковкой на дальней стороне ущелья».
Взволнованны и поражены были все жители Перу: каждый перуанец, услышав об этом несчастье, спешил осенить себя крестным знамением, и лишь брат Юнипер, маленький рыжий францисканец-миссионер, обращавший в христианство индейцев, на глазах которого и произошла катастрофа, задался вопросом: «Почему эти пятеро?» В сущности, он задался вопросом, был в этом Промысел Божий? И если был, то, в чем он состоял? Какой урок нам должно извлечь из случившегося?
«Либо наша жизнь случайна и наша смерть случайна, либо и в жизни нашей и в смерти нашей заложен План. И в этот миг брат Юнипер принял решение проникнуть в тайны жизни этих пятерых, еще летевших в бездну, и разгадать причину их гибели».
Монах принялся изучать жизни погибших людей, чтобы понять, что привело их на мост Людовика Святого именно в тот момент, когда он, поджидая их, готовился обрушиться. Брат Юнипер был хорошим католиком и не сомневался в наличии Плана, то есть Промысла Божия; он хотел лишь неопровержимо доказать на примере погибших людей его существование своим новообращенным индейцам, косным и столь медлительным в вере, что для их же блага в их жизнь вводились страдания. В сущности, в доказательстве нуждалось так же и большинство добрых католиков, которые подобно новообращенным индейцам были медлительны в вере, черствы сердцем и слепы; потому и в их жизнь вводились страдания.
Тела погибших были кое-как собраны, кое-как отделены друг от друга и идентифицированы. В соборе Лимы отслужили пышную службу; горожане, ощутив на себе грозное дыхание Неведомого (каждый мог оказаться на мосту в тот момент), каялись и обещали себе и близким больше не грешить. А брат Юнипер приступил к собиранию информации о погибших в надежде найти нечто общее и, прямо скажем, порочащее и греховное, в их предыдущей жизни, что могло бы послужить доказательством наличия причинно-следственной связи между преступлением и наказанием, то есть доказательством существования Плана.
Вот что удалось ему установить.
Пожилая женщина была маркиза Мария де Монтемайор, автор выдающегося памятника испанской литературы (признание пришло к ней приблизительно век спустя после ее гибели на дне ущелья под обломками моста), писем к своей дочери Кларе, покинувшей Перу и перебравшейся в Испанию, в Мадрид, поближе к королевскому двору. Письма были наполнены материнской любовью; ей они были обязаны своим появлением на свет; она же, подсказав чуткому материнскому сердцу, что одной любви будет недостаточно, чтобы заставить дочь прочесть каждое письмо до конца, изощрила их литературный стиль, украсив его городскими сплетнями, сатирическими портретами выдающихся граждан и остроумными зарисовками жанровых уличных сцен. «Маркиза была бы изумлена, если бы ей сказали, что ее письма хороши, ибо такие авторы живут в благородной атмосфере собственного духа и те произведения, что поражают нас, для них почти обыкновенное дело».
Несчастье маркизы состояло в том, что любовь ее, пусть и огромная, объемлющая все краски любви, была омрачена тиранством: она любила дочь не ради ее самой, а ради себя. «Она силилась сбросить эти позорные путы, но страсть не принимала поправок». Ее любовь была грешна,и она это сознавала.
Корабль раз в месяц отвозил очередное письмо маркизы в Испанию; на подготовку письма уходила неделя, включая сюда и сбор материала; остальное время маркиза предавалась беспробудному пьянству, изводя себя в редкие часы просветления тоской по дочери. Как изящно выразился автор: «…Среди бутылок, не обремененная сознанием».
Досуги маркизы несколько скрашивала ее воспитанница (компаньонка, по выражению автора) четырнадцатилетняя девочка Пепита, именно с этой целью взятая из монастыря. Настоятельница объяснила Пепите, что это будет ее послушание. Пепита любила настоятельницу, и согласилась. Однажды она написала письмо любимой настоятельнице, первое и последнее письмо в своей жизни, настоящее, хорошее письмо, в нем были такие слова: «…Хотя я совсем не вижу Вас, я о Вас все время думаю и помню, что Вы говорили мне, моя дорогая мать во Христе. Я хочу делать только то, чего хотите Вы, но не позволите ли Вы мне вернуться на несколько дней в монастырь, а если нельзя, то не надо. Я тут совсем одна и ни с кем, ни с кем не разговариваю. Иногда я не знаю, может быть Вы забыли про меня, и, если у Вас найдется минута, чтобы написать мне маленькое письмо…». Заканчиваю цитирование, чтобы не разрыдаться.
Письмо девочки нечаянно прочитала старая маркиза, со стыдом осознала, что ведет жизнь неправедную, и решила жить по-другому, по-христиански, с заботой и любовью к ближнему. Девочка не отправила письмо любимой настоятельнице, поняв, что «оно… не было… не было смелым». То есть оно было слишком жалостным.
Два дня спустя, при переходе через мост короля Людовика Святого, они погибли.
