Операция «Святой Януарий» / Operazione San Gennaro. Италия–Франция–ФРГ, 1966. Режиссёр Дино Ризи. Сценаристы: Адриано Бараччо, Нино Манфреди, Эннио Де Кончини, Дино Ризи. Актеры: Нино Манфреди, Гарри Гуардино, Сента Бергер, Клодин Оже, Тото, Марио Адорф, Фрэнк Вольф и др. Прокат в СССР – с марта 1968. 32,1 млн. зрителей за первый год демонстрации.
Итальянский режиссер Дино Ризи (1916-2008) был одним из самых коммерчески успешных кинематографистов Европы («Именем итальянского народа», «Запах женщины», «Призрак любви» и др.), работая в разных жанрах, но преимущественно в жанре комедии.
В этой забавной криминальной комедии преступники решают похитить сокровища Святого Януария, которые хранятся в Неаполе...
Уже в XXI веке, будучи в Неаполе, я специально спустился в подвал этой церкви, чтобы посмотреть сокровища Св. Януария. Оказалось, что там всё именно так, как показано в фильме (сокровища под стеклянным колпаком и пр.). «Операцию «Святой Януарий» я впервые посмотрел еще школьником, и до сих пор помню свои восторженные впечатления от самой атмосферы фильма Дино Ризи, ярко окрашенной иронией и юмором… Уже тогда я получил огромное удовольствие от блестящей игры Нино Манфреди и Тото…
Недавно пересмотрел эту картину без дубляжа, уже на итальянском, и снова окунулся в полупародийную атмосферу неаполитанской комедии…
Киновед Александр Федоров
Советская кинопресса отнеслась к этой комедии Дино Ризи очень тепло.
К примеру, киновед и кинокритик Георгий Богемский (1920-1995) писал об «Операции «Святой Януарий» так: «Ризи в «Януарии» посмеивается над некоторыми чертами итальянского… характера, нравов, быта и вместе с тем пародирует голливудские гангстерские фильмы. Бездушной жестокости американских грабителей он противопоставляет человечность их неаполитанских коллег – они добры душой, почитают родителей и старые обычаи, даже богобоязненны» (Богемский, 1967).
С этим мнением был солидарен и кинокритик Ромил Соболев (1926-1991), который считал, что эта комедия «поразительно смешная и остроумная… Успех комедии Дино Ризи кроется в ином – прежде всего, думается, в ее соответствии жизненной действительности. … Важно – над чем и как именно смеется Ризи. Он не скрывает недостатки своих соотечественников, но их семейные аферы, их суетливость и претенциозность вызывают у него не сарказм, а лишь насмешки. Иное дело – американцы. Их Ризи показывает с иронией злой и беспощадной» (Соболев, 1968: 25).
Любопытно отметить, что этот фильм нравится зрителям в XXI веке:
«Несомненно, блестящая комедия! Динамичный, остроумный, легкий... Авторы замечательно иронизируют над многими итальянскими пристрастиями: набожность, футбол, общительность, родственные узы, любовь к своей эстраде... Вообще, фильм смотрится гораздо интереснее многих современных поделок» (Кон).
«Обожаю этот фильм, на большом экране смотрел его трижды, позднее еще раз по ТВ. Захватывающий сюжет, остроумные диалоги, неожиданная концовка, когда жулик Дуду, собиравшийся украсть сокровища, становится их спасителем. Обольстительная негодяйка Мэгги (Сента Бергер). И одна из последних ролей великого Тото» (Б. Нежданов).
Киновед Александр Федоров
Моё последнее танго / Mi último tango. Испания, 1960. Режиссер Луис Сезар Амадори. Сценарист Хесус Мария де Аросамена. Актеры: Сара Монтьель, Морис Роне, Исабель Гарсес, Лаура Гранадос и др. Прокат в СССР – 1971. 31,8 млн. зрителей за первый год демонстрации.
Испанский режиссер Луис Сезар Амадори (1902-1977) за свою долгую карьеру в кино успел поставить свыше 60-ти (!!!) полнометражных игровых фильмов, в основном – развлекательного свойства. На мой взгляд, многие из картин этого режиссера, будь они куплены для проката в СССР, могли принести немалую по тем временам прибыль…
Музыкальная мелодрама «Моё последнее танго» вышла в советский прокат с большим опозданием – спустя 11 лет после своего создания. Но это нисколько не помешало тридцати с лишним десяткам зрителей смотреть и пересматривать ее в кинозалах.
А вот советская кинопресса отнеслась к этому фильму негативно.
Киновед Виктор Демин (1937-1993) писал в «Советском экране», что «Сара Монтьель – хорошая певица, а Морис Роне – первоклассный театральный и кинематографический актер. Но чем больше они стараются натянуть одежку правдоподобия на свои переживания, тем яснее становится, что перед нами манекены. … Смотреть все это очень неловко. Законы жанра мешают поверить, что это всерьез, что хеппи-энд не состоится. А раз так,то душераздирающие страдания героини, якобы ослепшей и якобы прогнавшей от себя возлюбленного, выглядят как кощунственные ужимки. Так на карнавале сытые и довольные люди натягивают маски уродов… Есть вещи, которыми недостойно играть. В последние годы отечественный кинематограф не баловал нас музыкальными фильмами. Естественно, пустота жаждет заполнения, и некоторые зрители в простоте душевной могут принять спекулятивную и неталантливую поделку за «живую жизнь». Вот это было бы самым огорчительным» (Демин, 1972: 19).
А кинокритик Роза Копылова утверждала, что «фильм «Мое последнее танго» замечателен как наивной замшелостью режиссуры, так и на редкость густой концентрацией самых отпетых драматургических штампов: Хиас де Ордунья и Луис Сесар Амадори слепили свой фильм по рецептам сильно поношенной и старомодной эстетики, давно отданной капиталистической киноиндустрией в «фонд помощи» малоразвитым странам. В этом фильме присутствуют: толстая безголосая примадонна; овощи, летящие на сцену; эстрадная дива, внезапно теряющая голос, в результате чего героиня поет из-за кулисы; парализованная невеста любимого человека; затянувшаяся травестия; философичность («жалость нам не может заменить в жизни любовь!»); розы, бутоны, букеты, корзины, банты; сиреневый, голубой и розовый пеньюары, серебристая норка и серия умопомрачительных шляп; героизм, проявленный нашей «виолетерой» во время внезапно вспыхнувшего пожара; уже упомянутая слепота и жертвенный отказ от любви; потерянный и вновь обретенный отец; птички, выпущенные из клетки на волю; и, наконец... тетя, играющая на контрабасе. Есть еще жених. Бледной невыразительной тенью, с невесть кому адресованной иронической улыбкой проходит по фильму Морис Роне, которому обещали главную мужскую роль, но поручили обязанности статиста. В картинах с Сарой Монтьель «работает» и «срабатывает» только Сара Монтьель. А она неплохо ориентируется среди учиненной сценаристом и режиссером белиберды, ей вольготно в атмосфере, где задыхается профессионализм Роне. Сарита — Марта поет, танцует, кокетничает, облачается в мужской костюм, начиная смахивать сразу на Франческу Гааль и Марику Рокк, страдает, утешается и снова поет. Что можно находить в подобном фильме и в подобной героине? Проще всего объяснить торжество Сариты эстетической неразвитостью массового зрителя или его снисходительностью. Но все гораздо сложнее, а если говорить об Испании, то и намного драматичнее. … [В Испании] невероятно тяжелый пресс цензурных запретов. Обреченность любого правдивого слова. Отторгнутость от общеевропейского культурного развития. … коммерческий экран парадоксальным образом начинает замещать нонконформистский кинематограф, своими кассовыми «усиками» улавливая настроения публики, ее спонтанное сопротивление «промыванию мозгов». На этой волне взлетают вверх Сарита и иже с ней, предлагая взамен государственной пропаганды «великой истории», «высоких подвигов» и «высоких страстей» свою программу «простых чувствований» (Копылова, 1973: 101-103).
Виктор Демин также попытался объяснить причины популярности «Моего последнего танго»: «Есть в таких фильмах свое очарование, свой сказочный, простодушный мир, с пенями, шутками, цветами и аплодисментами, с живописной нищетой и еще более живописной роскошью, со слезами в предпоследней части и с непременным финальным поцелуем в так называемую диафрагму. Легко сказать: «В жизни такого не бывает». А если фильм ставится не по жизни, а по мечте? … «Сделайте нам красиво!» Так требовал, если помните, Иван Иваныч из «Бани» Маяковского, а его подруга мадам Мезальянсова выражалась еще определенней: «Покажите нам красивых живчиков на красивых ландшафтах!». Жизнь летит, тревожная, трудная, грозовая, под стать веку. Но иной зритель по-прежнему предпочитает отправляться в кинооазис. Там все как хочется, там море, солнце, молодость, любовь, там обворожительная артистка смотрит чарующим взором и нежно целует – пусть не тебя, но твоего полноценного представителя Мориса Роне, который прекрасно показал, каким хотел бы ты быть. Это фильм-болеутоляющее, фильм-снотворное, да еще с гарантией самых прелестных грез» (Демин, 1972: 19).
Впрочем, большинство зрителей либо таких критических статей не читало, либо не обращало на них никакого внимания. И им нравилось в этой мелодраме именно то, что так упорно критиковала советская кинопресса.
Больше того, у «Моего последнего танго» полно поклонников и сегодня:
«Удивительно красивый фильм. По сюжету – банальная мелодрама, но из-за красоты актеров (браво, Монтьель и Роне!) и чарующего голоса Сары хочется пересматривать и пересматривать» (Ирина).
«Глубокий по своему смыслу, содержанию и очень красивый фильм. Запоминается сразу, с первого же просмотра, и хочется пересматривать этот фильм ещё, а потом ещё и ещё. Может быть, самый лучший музыкально-мелодраматический фильм с участием Сары Монтьель. Может быть, благодаря этому фильму Сару Монтьель называли королевой мелодрамы? Кто знает!.. Хотя, может быть, я просто нахожусь в плену очарования этого фильма. ... Я просто очень люблю этот классический фильм. … Удивительно красивая и гармоничная пара Сара Монтьель и Морис Роне, которые здесь прекрасно играют драматические роли и очень красиво выглядят. Браво. Брависсимо. Они просто прекрасны. Ради одного этого дуэта стоит отложить все дела в сторону и посмотреть этот фильм!.. Целый водопад, каскад, красивейших песен в исполнении Сары Монтьель. Красивейшие песни! … Вообще я не знаю, что мне больше всего нравится в этом фильме и кто. Абсолютно всё» (Марина).
Киновед Александр Федоров
