Покупая в магазине около дома пару баллонов очаковского пива по 2,25, я по-прежнему не держал в голове непристойных мыслей и планов и наивно считал, что мы с Наташей посидим, выпьем обязательно, я ей стихи свои почитаю, а потом она преспокойно поедет к себе домой, к своему парню или куда ей вздумается.
– А чьи это очки и косметический набор на столе?
Эх, чёрт! Как же я не подумал про бабушкины вещи способные меня выдать! А Наташа девка не промах. Женщины на чужой территории внимательнее мужчин и сходу определяют возраст, пол и количество проживающих на ней жильцов. Это не сказки! И если громадные окуляры с толстыми словно бронированными стёклами я мог бы приписать на время себе, то с набором косметики такой номер не прокатывал и мне пришлось сказать правду, что живу не один, а с бабушкой, которая на дежурстве.
Подпорченное впечатление я мигом компенсировал целым ворохом стихотворений из большой обувной коробки. Часть была напечатана, а часть написана от руки. Вытаскивая наугад листочки, я громко с выражением читал один шедевр за другим. Про пауков и мух, висевших на стене в виде живых портретов, тараканов-алкашей и старика Сухохруста, заглянувшего ко мне однажды на огонёк.
– Сухохруст оттого и Сухохруст, что хрустит своими суставами. А на самом деле это бродячий философ в кирзовых сапогах и с бородой. – пояснил я между делом Наташе.
– Бомж, что ли? – спросила она.
– Ну, да. В некотором смысле. Внешне напоминает Льва Толстого. – признался я.
За окном выглянуло солнце. Настроение танцевало джигу. Я читал, а Наташа слушала, курила и потягивала пивко. Сделав глоток из кружки, немедленно затягивалась сигаретой. Где-то на десятом стихотворении она перебила меня и снова выступила с заманчивым предложением:
– Лёш. А давай переспим.
– То есть как? – не понял я, отрываясь от своих листочков.
– А вот так. Просто возьмём и трахнемся. Ты не против?
– Вообще-то нет. Только я это… Девственник.
– Девственник? – удивилась Наташа. – Ты серьёзно???
– Серьёзней некуда. – вздохнул я.
Я решил, что будет лучше не строить из себя опытного ловеласа, а сразу сказать всё как есть, чтобы многого не ждала. Быть новичком всегда выгодно, пусть и не всегда почётно. Зато получится оправдаться, если что-то пойдёт не так. В первый раз, мол. Дилетант. Что с меня взять? Все равно в процессе она догадается, что я кексуальный чайник, а то выйдет неловко как с бабушкиными вещами. Да и потом, как знать: а вдруг от этого моего признания интерес ко мне только повысится? Кто их, баб, разберёт.
– Ну давай попробуем. – приставала Наташа.
– А что? Давай! – загорелся идеей я.
Мы прошли в комнату, считавшуюся моей. На стене её висел ковёр. Его узоры в виде абстрактных цветов я помнил с детства. Тогда они напрямую ассоциировались у меня с моим окружением. Каждый цветок или узор кого-то символизировал. Бабушку с дедушкой, маму с папой, и даже доктора Кростылькова, который приходил мне делать уколы, когда я чем-то болел и оставлял в утешение стеклянные пузырьки. Все они разместились здесь, на ковре. Позволь представить тебе, Наташа…
Раскладной диван с шершавой красной обивкой, помнивший моих родителей в первые годы семейной жизни. Всегда подозревал, что на нём-то меня и зачали лет двадцать тому назад, а теперь на него же, я собирался уложить свою первую женщину.
Бабушкина швейная машинка в закрытом состоянии не отличимая от обычной полированной тумбочки с макраме. На макраме – изящная металлическая ваза с искусственными цветами. Две висящие на стене книжные полки с томиками русской и зарубежной классики за стеклом. Под полками допотопный цветной телевизор на маленьком детском столике. За этим столиком меня когда-то кормили кашей. На самом телевизоре – двухкассетник. А на потолке над диваном не заделанный шов между плитами перекрытия. Цементная полоса грозила вот-вот отвалиться и упасть сверху на спящего человека, вот бабушка её и отколупала.
Я поставил какую-то музыку. Диван был разложен и застелен бельём. Откинув покрывало, мы забрались под одеяло, стащили с себя одежду и покидали её на пол. Что к чему я разобрался сразу. Вскарабкался на Наташу и поехал. Освоить кекс можно с той же лёгкостью как научится плавать или кататься на велосипеде. То есть взять и поплыть. Взять и поехать. Взять и...
Конечно, надолго меня не хватило. Но едва отстрелявшись, я повторил заход и протянул не меньше пяти минут. Сказать, что я был разочарован – значит ничего не сказать. Невинность утрачена – сбылась мечта девственника. Но я ожидал чуда, а чуда не произошло. Всё осталось таким же каким и было. Только утраченная невинность перестала быть достижением. Просто была разгадана ещё одна тайна и величайший секрет обернулся пшиком.
“И это всё?” – думал я – “Это об этом столько разговоров? Это этого события я прождал столько времени и даже в армию из-за него не пошёл??! Меня, наверное, обманули и подсунули мне не ту девушку, не с тем кексом! Ведь не бывает же так! Сколько книг об этом написано, сколько народу погибло – и ради чего? Ради жалкой пятиминутной возни и кратковременного секундного наслаждения? В целом ощущения те же, что и при о...низме. А может распробовал недостаточно?”
Я в третий раз полез на Наташу стажироваться. Раскачал под нами диван, так что ножки его заелозили по паркету оставляя отметины, но опять убедился в том, что ценность кекса сильно преувеличена. Если бы не Наташа, открывшая мне глаза, то я продолжал на него молиться. Она, кстати, тоже не выказала ни малейшего восторга по поводу нашей случки и, возможно, разделяла мою точку зрению. Но почему люди к этой теме не остывают? А может быть кекс – это та же сказка про Деда Мороза просто для взрослой аудитории?..
Мы отправились в душ. Я обнаружил, что без всякого стеснения могу ходить при Наташе голым. Весь стыд подевался куда-то. Прошло чуть больше суток как я с ней познакомился, а позавчера и слыхом не слыхивал о её существовании и вот теперь она в моей комнате, а я расхаживаю перед ней в чём мать родила и ни капли не заморачиваюсь по этому поводу.
В постели как-то не обратил внимание, но под душем хорошенько её рассмотрев я заметил три или четыре наколки кустарного происхождения. Рисунки такого низкого качества обычно встречались у пожилых сидельцев, достаточно потоптавших зону, а на теле молодой девушки выглядели неуместно и отвратительно. Какие-то кресты, черепа и крылья летучих мышей на спине, плечах и груди. Их как будто намалевали на Наташе синей шариковой ручкой, а в плане художественного исполнения они соответствовали рисунку на школьной парте или в школьном учебнике, сделанным увлекающимся рок-музыкой птушником. Меня поразило как Наташа допустила на себе подобное безобразие и деликатно спросил её:
– А что это за картиночки у тебя?
Наташа рассказала мне о своём участии в байкерском движении и похвасталась знакомством с некоторыми авторитетами в этой области. Вот оно как. В качестве первой девушки мне досталась оторва на мотоцикле. Прикольно. Впрочем, изначально было понятно, что она отнюдь не пай-девочка. Правда, мне все равно не верилось в то, что у Наташи имеется собственный мотоцикл и она умеет им управлять. Но тут же выяснилось, что мотоцикл есть не у неё, а у её друга и они вместе летом катаются. Я не стал выспрашивать “просто” друга или всё-таки парня. Ревновать Наташу мне казалось смешным. К тому же я понимал, что продолжения не последует. Да мне и не хотелось, чтобы продолжение это последовало. Свою эпизодическую роль в моей жизни она сыграла вот и хватит с неё. Тем не менее выпроваживать её я не спешил как бы мне не хотелось побыть одному и поразмыслить над полученным первым опытом. Мы снова легли в постель и заснули.
Спали долго. Пять или шесть часов. Когда Наташа меня растолкала в комнате стояла непроглядная темень. Она проснулась сильно не в духе и упрекала меня в том, что не разбудил её.
– Гм… А я разве обещал тебя разбудить? Что-то не припомню такого. – недовольно пробурчал я.
– Ты знаешь сколько времени? Половина десятого! Домой я уже не успею.
– Ну так оставайся здесь на ночь. В чём проблема?
Наташа потребовала телефон и стала кому-то звонить. Чтобы не мешать ей разговаривать, я вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь. Через дверь доносились обрывки фраз:
– Я у бабушки… Нет, к тебе сегодня не поеду, а поеду завтра утром… Да… Пока.
Кому она звонила я так и не понял. Наверно, другу на мотоцикле. Мне-то какая разница? Главное, чтобы друг, заподозрив неладное не помчался меня убивать. В какой-то момент я испытал чувство морального превосходства над крутым парнем на мотоцикле, которому я невзначай приделал к шлему рога. Сразу вспомнился альбом группы “Ария” “Герой асфальта” с рогатым мотоциклистом за рулём байка на обложке. Полтора года назад это был мой любимый альбом. До дыр кассету заслушал.
Первая в жизни ночь, проведённая бок о бок с женщиной, мало чем отличалась от ночи в одиночестве. Мне когда-то казалось, что спать с женщиной и заниматься с ней кексом – вещи разные. Утром я лишний раз убедился в этом. Рядом со мной лежала совсем не та, с которой хотелось бы просыпаться. Случайная попутчица и не больше.
– Ты проводишь меня? – спросила Наташа за завтраком.
– Само собой провожу. – не отвлекаясь от яичницы ответил я.
Её кекс-миссия была выполнена и мне не терпелось поскорей её проводить. Отвести подальше от дома, чтобы она запуталась и не смогла найти обратной дороги. Во мне почему-то возникло желание зачистить концы как будто Наташа содействовала моему нравственному падению и теперь мне просто необходимо избавиться от неё, чтобы не проболталась. Ни от кого из своих приятелей ничего подобного я не слышал. Все они жаловались с непривычки на лёгкие болевые ощущения, но ни один ни словом не обмолвился о столь странном послевкусии как условное устранение ассистентки. О том, что мечтал завести её в лес и бросить.
Нет, всё-таки прав был герой Ширвиндта из фильма “Бабник”! Он всё правильно говорил. Наиболее приятный и долгожданный момент в общении с женщиной – это её уход. Когда она избавляет тебя от себя и идёт по своим делам. Помочь ей в этом святое дело. Да и бабушке едва ли понравится посторонняя женщина в доме, если та вдруг надумает задержаться. Бабушка, конечно, ничего не скажет, но точно не обрадуется гостье.
“Здравствуйте. – скажет она металлическим голосом – У нас гости?
“Бабушка, это Наташа. Моя приятельница по работе.” – поспешно произнесу я.
“Здравствуйте, Наташа. Чаю выпьете?”
Ну а дальше втроём хлебаем из кружек чай и молчим. Только бабушка иногда вставляет реплики наподобие не положить ли ещё варенья. Ничего каверзного она не спросит, зато потом непременно задаст мне пару вопросов. Давно ли я знаком с этой Наташей. Считаю ли нормальным приводить малознакомого человека в дом и так далее. Откуда мне известно, что будет именно так? Ведь раньше я никого к бабушке не приводил. По крайней мере о визите бывших одногруппников она не узнала. А вот оттуда и знаю, что бабушка и без повода часто задавала мне слишком много вопросов. Так чего же от неё ждать, когда этот повод появится? Что же нас вынуждает скрывать свою личную жизнь от близких? Да вот эта неимоверная их дотошность в расспросах и заставляет. Ну вот не горит человек желанием ничем делиться – зачем же его пытать? Зачем лезть не в своё дело, да ещё сыпать советами, которые никто не спрашивал? Чтобы что-то узнать лучше всего помалкивать.
Наташа собиралась куда-то в область. Я проводил её до автовокзала и посадил на рейсовый автобус до какого-то городка. Поцеловал ли я её на прощание? Да. Как ни крути я испытывал к ней благодарность, но вот видеть её не хотел никогда. Что же касалось СКЛИФА, то по выражению лица старшей сестры после первого Наташиного дежурства, отчего-то появилась уверенность, что Наташа у нас ненадолго задержится. Под любым надуманным предлогом старшая сестра её того и гляди выпрет.
Так оно и произошло. С Наташей я действительно больше не виделся. Она проработала в реанимации две или три смены, которые не совпадали с моими сменами и написала заявление об уходе. О нас с ней я никому ничего не рассказывал, тем не менее, откуда-то всё стало известно. Наташа винила в этом меня. В телефонном разговоре грозила мне своим парнем, который приедет и разберётся со мной за то, что распускаю про неё ложные слухи. В тот год на экраны вышел фильм “Займёмся любовью” о студенческой жизни и потере мужской невинности. Один из героев произносит там такую фразу: “Если ты удачно сунешь и без твоей болтовни станет всё известно.” Так и получилось.
Приключение с Наташей не удалось также скрыть и от бабушки. Причёсываясь утром в ванной, моя гостья оставила в раковине длинный белёсый волос и седая короткостриженая бабушка живо обо всём догадалась.